Кровь королей
Шрифт:
Была ли младшая дочь короля более могущественной, чем подрастающий и набирающий мощи во всех колдовских сферах Вермиллион, никто не мог сказать, так как доступа у экспертов в этой области к юной Вирджинии практически не было, потому Де Мац оставался наиболее легендарным молодым дарованием в соответствующих кругах. А архиепископ за минувшее время уже успел смениться, что мало отразилось на общей жизни Вирджинии в роскошном монастыре, однако отдельные отряды клириков стали более организованы под единым орденом. Вот только эти отряды вступали в регулярные стычки с вампирскими кланами, подливая масла в огонь и без того трещащего по швам королевства.
Раздробленность
Разгорались волнения, недовольства среди народа, упрёки власти, назревала внутренняя и междоусобная война. А если слухи об этом докатились бы до империи эльфов и те решили воспользоваться людской слабостью, всё и вовсе могло бы обернуться крайне трагически для всего Энториона. Оставался единственный выход.
Пользуясь тем, как воспитала и обучила Джеймса, фактом неприкосновенности документа о передаче королевства по мужской линии и своим красноречием, она уговорила четырнадцатилетнего сына путём долгих тактических разговоров и обсуждений того, как должны обстоять дела в королевстве, выступить против собственного отца, её мужа.
Юный Джеймс счёл, что правление Гектора Дайнера зашло в тупик. У него были уже свои взгляды и многочисленные варианты, как всё урегулировать, но отец не желал его слушать и воспринимать всерьёз. Имея поддержку матери и её приближённых заговорщиков, в момент, когда в Триграде король выходил с балкона к площади, где было согнано колоссальное количество народа, которому собирались объявить об ополчении и началу военных действий, он, сжав небольшой клинок, пару лет назад подаренный Аркхартами, одним умелым ударом пронзил по спины отца в самое сердце.
— Король мёртв. Да здравствует король! — объявил он с балкона обомлевшей публике, задирая окровавленный меч и объявив себя новым правителем, — Войне не бывать! Мы принесём Энториону заслуженное процветание и могущество!
Народ, который если уж не прекрасно знал, то явно догадывался о чем должна была быть речь короля Гектора, такому повороту событий рьяно обрадовался. Крестьяне, помещики, рыцари и знать — почти все были рады услышать, что политика Гектора на этом закончится.
Естественно, Джеймсу за его деяние ничего не последовало. Ни дуэлей с охраной его почившего величества, ни возражения со стороны Высшего Совета. Единственная, кто, возможно, могла бы его остановить или со злости и шока наказать за случившееся — была далеко-далеко с клириками и ничего не знала о кровавой выходке брата, уж мать обо всём заранее позаботилась.
Юный монарх полностью поменял структуру окружения короля, ввёл несколько новых должностей, упразднил ряд старых, поделил приближённых на причастных к управлению и простых слуг, так что отныне ни шут, ни королевский ловчий, ни заведующий двором уже не принимали участия в обсуждении королевских дел.
Вайрус Такехарис стал камерарием — старшим советником при дворе и заместителем Джеймса Дайнера, когда тому придётся покидать замок. Зрелый архимаг при дворе Гектора — Бартареон присягнул молодому Джеймсу, оставаясь при должности. А Кваланар отныне был десницей — правой рукой и главным поручителем короля по самым разным делам, имея в распоряжении множество других подчинённых.
Были организованы мирные заседания с представителями всех самых влиятельных семей. Интересы Кроули были уважены и «когтистая лапа» Ракшасы протянулась на ближайшие земли, активнее попадая в зоны торговых путей. Были налажены поставки ресурсов между регионами, правила взаимной торговли и курсы размена монет.
Насколько это было возможным, удалось мирно разрешить почти все возникшие конфликты, хоть это изрядно потрепало казну и ресурсы самих Дайнеров. Но будущие налоги и оговорённые отчисления с согласившихся на все условия земель должны были поправить положение королевской семьи. К тому же потерять титул короля Джеймс всё равно до конца жизни не мог, так что даже в случае разорения Дайнеров с герцогов до лордов или баронов, он бы всё равно остался у власти, а, значит, мог бы новыми сборами поправлять обветшавшее положение.
Впрочем, некоторые затянутые пояса, потери в числе войск и казны всё равно были далеки от опасности возможного разорения. Всё, что запланировал Джеймс Дайнер на урегулирование конфликтов, у него получилось. Народ прозвал его «Дайнер Второй», так как он за всё время существования Энториона был лишь вторым из династии Дайнеров на вершине власти. К тому же такое прозвище в глазах людей подчёркивало отличие политики Джеймса от его предшественника — первого короля-Дайнера.
Мирные договоры и прекращения вооружённых стычек, впрочем, не означали, что отныне у королевской семьи прямо-таки наладились отношения с теми же Кроули или Виалантами, однако они стали изрядно теплее и более сглаженными. Была провозглашена свобода религии на всех землях королевства, однако основой для большинства так и осталась Церковь Семерых или её расширенная версия — Пантеон Двенадцати, когда к семи высшим божествам добавлялись также четыре бога-воплощения к каждой стихии и друидический высший дух Цернуннос, как бог природы. Семь и пять вместе превращались в расширенную группу из двенадцати божеств мироздания.
Джеймса зауважали за умение жертвовать своим в пользу других. Мавры-демонологи поумерили аппетит, получив хороший кусок пирога с торговых маршрутов, в которых отныне участвовали. Гладшир процветал, Хаммерфолл перестал грызться с Розенхорном, а, наоборот, начал очень выгодно сотрудничать.
Со своего обучения вернулся закалённый Дрейк Кромвелл, повидавший в суровых землях такие страшные пытки и изощрённые казни над преступниками и неверными, что теперь на манер собственного отца выглядел жёстким и немногословным. Но его дружба с Джеймсом никуда не делась и за время их договорной переписки стала только крепче.
Разве что от титула паладина при дворе новоиспечённого короля Дрейк категорически отказался, желая заниматься родными землями, перенимая там правление от стареющего отца. Он обещал другу-королю поддержку от графства Карпат в любой ситуации, как они всегда клялись в дружбе — что бы ни случилось и во что бы то ни стало.
А вот и без того напряжённые отношения со старшей сестрой у Джеймса окончательно развалились. Анна попросту не могла видеть брата на троне, смириться со смертью отца, холодным отношением матери и отсутствием поддержки своих взглядов среди придворных. Сама она поступить с братом также, как тот с отцом, отчего-то не могла. А все её гениальные идеи избавиться от своих младших — остались где-то в прошлом, в самоуверенной юности.