Кровь лунганы
Шрифт:
От рыночной площади вниз по узкому переулку, преодолевая препятствия из грязи и мусора под ногами, уверенной поступью шла женщина. Одетая в дорогой кроваво-красный сюрко с капюшоном, она ловила на себе завистливые взгляды местной бедноты, смотревшей на нее с нескрываемой похотью.
Дойдя до конца переулка, женщина свернула влево под арочный проход, прошла сквозь аллею покосившихся медных крестов местного кладбища и вышла на старую городскую площадь.
В центре возвышалась известняковая статуя Сонрэ Вуарг. Монумент первой
Солдаты имперской инквизиции не раз старались уничтожить этот памятник. Но ни одна их попытка так и не увенчалась успехом. Известняковая Сонрэ Вуарг была заколдована, и лишь канувший в историю тайный обряд мог хоть как-то навредить ей.
Теперь же «святыня» служила местом сборищ для последователей всяческих культов и тайных обществ, по ночам проводящих возле нее свои запрещенные ритуалы.
Женщина пересекла площадь по диагонали. Несколько фигур в темных саванах в испуге разбежались прочь, когда она проходила мимо.
Дилетанты, подумала незнакомка, высокомерно взглянув в их сторону.
Она остановилась возле дубовых дверей трактира. За ними начинался мир хмельных напитков, дешевого разврата, соломенных постелей, последних сплетен со всей близлежащей округи и, конечно же, пьяных драк с поножовщиной.
Недолго думая, она вошла внутрь. В общем зале сидело несколько пьяных рыл, чавкающих и обсасывающих грязные, жирные пальцы. Их силуэты едва различались в тусклом свете горящих лучин.
Рассказывая непристойные анекдоты, рыла громко ржали и запивали съеденное дешевым элем, проливая примерно половину себе на косматые бороды.
– Илдмарь, перестань, а то мы щас портки обмочим, – донеслись из-за стола обрывки их хмельного разговора.
– Все, мужики, последний, клянусь, – сказал Илдмарь – широкоплечий плешивый детина с перекошенным лицом и гнилыми зубами. – Значитца так: проснулся как-то мужик. Приходит в хлев, а там свинья сдохла, кобыла сдохла, корова сдохла. Мужик опечалился. Чем семью теперь кормить? Погоревал-погоревал, взял веревку, да тут же и повесился, значитца… Проснулась баба…
– …с большими?
– С огромными! Довольны?!
Женщина уловила аромат готовящейся на кухне тушеной свинины в грибном соусе с овощами и картошкой. Она сняла капюшон и, тряхнув головой, распустила свои длинные золотистые волосы, после чего, миновав общий зал, направилась к стойке, возле которой стояли две молодухи. Одеты они были в чересчур узкие и короткие переднички-платьица, почти не скрывающие их выпирающие прелести. Хозяин заведения заставлял их работать в качестве шлюх. С ненавистью и презрением они смотрели на мужчин вокруг.
Незнакомка поравнялась со стойкой, за которой тут же возник трактирщик – полноватый седоволосый мужчина с хитрыми желтыми глазами и очень злобной улыбкой.
– Убирайся! – бросил он женщине. – Бабам сюда хода нет!
Она лишь хмыкнула в ответ и едва заметно приподняла левую бровь:
– Так теперь принято встречать гостей? Неудивительно, что сия вонючая дыра загнивает, – женщина смолкла, деловито подмигнула шлюхам, как своим давним знакомым, и заговорила вновь: – Впрочем, плевать на любезности. Я ищу одного…
– …спрашивать меня об этом, – трактирщик подался вперед, скаля зубы, – верный способ расстаться с жизнью.
Он вскинул вверх правую руку, на которой не хватало мизинца, и щелкнул пальцами, подавая кому-то условный знак. Из тени в углу вышел широкоплечий верзила в темных сапогах и штанах и сделанной из свиной кожи жилетке без рукавов. На изуродованном струпьями лице отсутствовал левый глаз. Пустую глазницу заботливо прикрывала черная повязка.
Вышибала остановился у незнакомки за спиной, оценивающе ее осмотрел и, самодовольно скрестив на груди мускулистые руки, сказал:
– Эй, милая! Сама выйдешь, или мне выволочь тебя силой?
В трактире воцарилась гробовая тишина. Взгляды всех были прикованы к вышибале и неизвестной женщине в дорогой накидке.
– Очередной мужлан, – скучающим тоном протянула она. – Перевелись в здешнем краю настоящие рыцари, умеющие обращаться с женщинами, – незнакомка мастерски изобразила на лице разочарование. – Неудивительно, что эта страна загнивает под гнетом империи…
– Чего? – услышанное явно с трудом помещалось в пустой голове вышибалы.
– Кретин! – обрушился на верзилу трактирщик. – Вышвырни уже отсюда эту болтливую суку!
– Ты и правда хочешь потягаться с Леди-Грех? – спросила незнакомка в тот момент, когда громила уже протягивал к ней свои ручищи. Она лишь повернула к нему голову и одарила пронзительным взглядом своих глаз цвета ночи: – ХАРТЕН! БРУНАН! ХАРТЕН!
Ее пронзительный крик отразился от потолочных сводов и разом оглушил окружающих. Пока они приходили в себя, зажимая уши, от головы Леди-Грех отделилась тоненькая прядь волос и, приняв форму острой швейной иглы, ткнула вышибалу в единственный глаз.
Новый крик заполнил собой помещение трактира. Ослепший, схватившись за лицо, рыдал, сыпля на голову ведьмы страшные проклятия.
– ВЕДЬМА! НА ПОМОЩЬ! НА НАС НАПАЛА ВЕДЬМА! – заорал трактирщик и бросился бежать, но Леди-Грех опередила его. Она взмахнула руками, и ударная волна сбила седовласого мужчину с ног, отбросив прямиком на стоявшие позади дубовые винные бочки.
– Он ваш, – сказала Леди-Грех, подмигивая молодухам. Она сделала круговое движение указательным пальцем правой руки, и перед девушками на стойке появились большие ножи-топорики для рубки мяса с закругленными кверху кончиками. – Будь я на вашем месте, то начала бы с его хозяйства. Удачи, мои крошки, ха-ха!