Кровь Луны
Шрифт:
…Примерно неделю назад, когда у Кати еще не было оснований полагать, что ее роман окончится так внезапно и неудачно, она собиралась пойти в театр с Сергеем. Тот часто приглашал ее на премьеры. Прежде, до знакомства с ним, девушка была равнодушна к театру, но теперь у нее в ящике стола лежала целая кипа программок, и она со знанием дела рассуждала о сценографии, антрепризе и режиссерских находках. Впрочем, Катя предпочитала пьесы классического репертуара, поставленные без особых экспериментов. На такую постановку они и собирались – в Малом театре давали Островского. Сергей ждал ее в машине у подъезда. Катя издали ему помахала, раскрыла сумочку, проверяя, все ли в порядке, но нахмурилась
– В чем дело? Опаздываем! – высунулся из окошка Сергей.
– Я забыла бинокль, – с досадой ответила девушка, продолжая копаться в сумочке. – Что ты будешь делать! А лифт как назло опять сломался, и бежать на седьмой…
– Возьмем в гардеробе напрокат, садись! – настаивал Сергей. Но Катя была непреклонна:
– Ты же знаешь, я не люблю использовать вещи после кого-то…
Эта черта была у нее с детства, и она никак не могла ее перебороть. Жизнь это ужасно осложняло. Катя каждый раз перебарывала себя, читая библиотечную книгу. Беря напрокат фильм, касалась кассеты с брезгливостью. В ресторане придирчиво осматривала столовые приборы и салфетки, малейшее пятнышко начисто отбивало у нее аппетит. Отдыхая в горах и сплавляясь по реке на рафте, она едва не умерла от отвращения, вдыхая запах чужого пота, исходящий от спасательного жилета. Катя страдала близорукостью и неважно различала сцену уже ряда с пятнадцатого, но воспользоваться прокатным биноклем отказывалась наотрез, а очков завести так и не собралась – работе это не мешало. Бинокль ей подарил Сергей после первого же похода в театр. Перламутровый, отделанный слоновой костью, очень дорогой и очень изящный, он был похож на игрушку, и Катя его обожала. Бинокль хранился в бархатном синем футляре, а футляр она положила в прихожей на подзеркальник, чтобы не забыть… И конечно, забыла.
– Хорошо, я принесу, давай ключи! – Сергей в сердцах хлопнул дверцей, машинально включил сигнализацию и скрылся в подъезде, выхватив у Кати связку ключей. Она даже не успела остановить его и попроситься в машину. Начинался дождь, а зонт она тоже забыла. Ей пришлось подняться на крыльцо и спрятаться под козырьком. Катя сделала это без особой охоты – там уже притулилась некая парочка. Встав как можно дальше от бурно обсуждавших что-то молодых людей, она сперва не вслушивалась в их разговор и только мысленно считала этажи, которые преодолевал Сергей. «Сейчас он на третьем. Четвертый… Наверное, ругает меня, до чего же я безголовая! Телефон тоже забыла, а то позвонила бы ему и попросила захватить зонтик. Теперь он на пятом… Только бы не упал, там света нет».
– Она меня убьет! Говорю тебе, она меня прикончит!
Девичий голос произнес эту в общем банальную фразу с такой горячей убежденностью, что Катя невольно покосилась в сторону парочки. Девушка на нее не смотрела, вряд ли она заметила, что рядом кто-то появился. Она глядела только на парня, стоявшего перед ней, и повторяла:
– Не могу я, понимаешь? Она убьет меня!
– Хочешь, я сам с ней поговорю? – предложил парень. Его голос звучал лениво и слегка пренебрежительно. Было ясно, что девушке не удалось его впечатлить. – Прямо сейчас?
– Да ты что! – выговорила та с неподдельным ужасом и, отстранившись, толкнула кавалера ладонью в грудь, отчего тот слегка отодвинулся. – Не смей, не думай даже!
– Надоел ваш детский сад! – раздраженно бросил он. – Давай выбирай, нормальная жизнь или эта помойка!
– Ты же знаешь, – теперь девушка заговорила с мольбой, заглядывая парню в глаза, пытаясь поймать его недовольный взгляд. – Я хоть сегодня готова ехать, но мама…
– В гробу я видал твою мамашу и тебя вместе с ней!
– Да я-то чем виновата?!
Теперь Катя слушала вовсю, стараясь не выдать своего интереса и глядя в сторону. Она уже успела рассмотреть парочку и узнала девушку из соседнего подъезда, иногда гулявшую с левреткой. Прежде Катя не обращала на нее особого внимания, но сейчас невольно присмотрелась и не могла не признать – та была редкостной красавицей. Лицо античной статуи – нежное, классически правильное, словно изваянное из розоватого мрамора, раскосые зеленоватые глаза, влажные от волнения и накипающих слез, волна черных волос, спадающая на ворот кожаной куртки, обтянутые выбеленными джинсами длинные ноги, серебристые сапожки на немыслимых каблуках-шпильках… Это была Психея, одетая по последнему писку моды на вещевом рынке, и легкий налет вульгарности лишь оттенял ее непогрешимую классическую красоту.
– Мать все хочет меня замуж выдать, пилит и пилит, – с жалобной мольбой говорила она, ловя парня за руку, которую тот все время отдергивал. – Не понимает, что мне ее жениха даром не надо… Начнешь объяснять – сразу в крик! По лицу бьет! Если бы ты знал, что я выношу…
– Мне что, пожалеть тебя?! – Теперь ее собеседник кипел от сдерживаемой ярости. – С мамочкой не можешь договориться! Ты понимаешь, что я из-за этой истории деньги теряю?! Сколько можно ждать?!
– Ну, постой, не сердись… – в отчаянии пролепетала девушка. – Дай мне еще неделю, я попробую ее уговорить…
– Да ты и начать не решишься! – бросил тот, вырывая у нее руку. – Мотаешь нервы, я бы уже сто девчонок на твое место нашел! Короче, или соглашайся сейчас, или катись к черту! А вам что, делать нечего?!
Последняя фраза адресовалась Кате. Позабыв об осторожности, она уже открыто смотрела в сторону споривших, и спутник черноволосой красавицы это заметил. Их взгляды встретились, и внезапно девушке стало не по себе. Катя боялась таких глаз – жестких, обозленных, плоских, словно две стертые грязные монеты. Подобные взгляды она часто видела в хронике криминальных происшествий, если не успевала переключить канал. Этот парень словно вышел из подобной сводки новостей, несмотря на свой внешний лоск. Он был одет довольно прилично – замшевая куртка, кашемировый свитер, от него за несколько шагов несло модным одеколоном, и все же Катя внутренне сжалась, обнаружив, что привлекла его внимание. Дорогой парфюм не смог отбить основного запаха, присущего своему хозяину, – запаха агрессии, звериного и тревожного. Девушка ощутила его не обонянием, а каким-то первобытным чутьем.
– Я к вам обращаюсь, мадам! – резко повторил тот, разворачиваясь в ее сторону. – В чем дело? Гуляйте в другом месте!
– Я здесь живу! – Она постаралась произнести это как можно тверже, одновременно делая попытку вычислить, где находится Сергей. Сказала ли она, где искать бинокль? Он может не заметить футляр, поиски затянутся, а Кате хотелось, чтобы он сейчас оказался рядом. – И я вам не мешаю.
– Так, это я буду решать, мешаете вы мне или нет, – все с той же нехорошей интонацией произнес парень. Он собирался сказать еще что-то, но красавица повисла у него на локте:
– Не заводись, это соседка! Леша, успокойся!
– Ты еще лезешь! – Он буквально стряхнул девушку с локтя, так что та едва устояла, покачнувшись на своих шпильках. – Все, я в последний раз говорю – решайся или катись! Вечером позвоню!
И, одним прыжком соскочив с крыльца, пошел прочь, на ходу доставая из кармана телефон. Девушка проводила его настороженным, полным тоски взглядом и прерывисто вздохнула, словно подавляя готовое прорваться наружу рыдание. Хлопнула дверь подъезда – появился запыхавшийся Сергей. Он протянул Кате синий бархатный футляр: