Кровь на колёсах
Шрифт:
«Откуда ему это известно? Я не рассказывал! Вывод прост, как всегда, — из прослушки моего кабинета. Хорошо задумал Каримов — сейчас я должен или рассказать о моих ночных беседах с Измайловым и Аскаровым, тем самым легализовав сведения, полученные в результате прослушивания кабинета, или отказаться от этих, как он выразился, прямых оперативных контактов», — быстро прокрутил я в голове.
— Я не связываю эти смерти с моей работой здесь, — ответил я. — Товарищ Каримов, как всегда, пытается преувеличить мою роль в этих событиях, говорит о прямых контактах с Измайловым и Аскаровым. С чего он взял, что у меня были контакты с ними? Мне, к великому сожалению, не удалось узнать то, о чем, возможно, хотели рассказать эти люди. Их смерти для меня были совершенно неожиданными и необъяснимыми. Если бы не их гибель, я, возможно, знал бы гораздо больше и о трафике наркотиков, и о машинах.
В кабинете повисла тишина, и было слышно, как в соседнем кабинете били настенные часы.
Все сидящие напряглись и стали недобро сверлить меня взглядами.
— А вы сами, товарищ Каримов, беседовали с Аскаровым? — пошел я напролом. — Говорят, вы заходили в городской отдел милиции буквально за несколько минут до того рокового выстрела и разговаривали с ним. Я не берусь это утверждать, но так говорят многие сотрудники, которые видели вас в столь ранний час в здании милиции.
Я блефовал! Но другого выхода пока не видел. Это было не просто совещание, это был скрытый допрос.
Каримов не ожидал такого поворота, и не смог скрыть гримасы недовольства:
— Кто вам сказал такое? Назовите фамилии!
— А что? В этом кроется какой-то секрет? — ответил я вопросом и окинул присутствующих непонимающим взглядом. — Разве это криминал, что работник КГБ заходит в здание милиции и разговаривает с сотрудником милиции?
Каримов держался плохо, чувствовалось, что нервы у него сдают. Он потянулся за сигаретой, пытаясь выиграть время.
«Надо нападать», — решил я и вновь обратился к нему:
— А вас допрашивал следователь по этому факту? Ведь вы, наверное, последний, кто видел Аскарова живым?
«Да, не привыкли вы, конторские, когда вам задают такие вопросы!» — почти торжествовал я.
В кабинете было тихо. Я в упор смотрел на Каримова:
— Товарищ Каримов, скажите, может Аскаров вам что-то рассказывал перед смертью, о чем мы здесь не знаем?
Тихо сидевший все это время Кондратьев, видя неприглядное положение коллеги, постарался перевести перепалку в другое русло. Он начал говорить о том, что КГБ СССР направило в адрес МВД Казахской ССР представление об отстранении Кунаева от должности начальника городского отдела милиции. В настоящее время решается вопрос об отставке Кунаева.
— Виктор Николаевич! Мы все, собравшиеся здесь, думаем, что вам удастся пообщаться с Кунаевым в самое ближайшее время, — обратился ко мне Кондратьев. — Да и у нас к нему немало вопросов по наркотрафику.
— Я не отказываюсь от общения ни с Кунаевым, ни с вами, — я, как мог, улыбнулся. — Главное, была бы тема к разговору.
На этой натянуто-мажорной ноте мы и распрощались.
Я вышел на улицу и пешком направился в сторону милиции.
«Интересно, кто эти двое, которые сидели на нашем спектакле? Наверное, из КГБ Алма-Аты, один, похоже, начальник девятого отдела — отдела наружного наблюдения, а второй… второй тоже какой-нибудь начальник, — устало подумал я. — Да, слабоват ты, Каримов, слабоват! Повелся на мой развод, растерялся. Небось, рассчитывал, что я поведусь, а вышло наоборот».
На входе в отдел милиции ко мне обратился дежурный:
— Виктор Николаевич! Вам звонили из Москвы, просили, чтобы в районе пятнадцати часов вы были на месте, вам снова позвонят.
Не успел я войти в кабинет, как кто-то постучал.
— Войдите, — сказал я и быстро скинул пальто.
Вошел Старостин и остановился, как всегда, в дверях.
— Проходи, не стой в дверях, словно нищий. Чай будешь?
— Спасибо, Виктор Николаевич, уже пил. Я по делу. Звонили ребята из Целинограда, сообщили, что изъяли две машины. Просят прислать водителей для перегона.
— Хорошая новость. Передай, я сейчас этим займусь. Пусть ждут.
Старостин ушел.
Я принялся за ставшее привычным занятие — запер дверь и влез на стул. В плафоне снова лежал микрофон.
«Значит, его забирали, чтобы поменять источник питания. Получается, что игра с Каримовым продолжается».
По телефону я связался со Старостиным и попросил его доставить ко мне жену Шиллера.
Взяв чистый лист бумаги, я стал на нем рисовать прямоугольники, а затем вписывать в них известные мне фамилии: Кунаев, Шиллер, Аскаров, Измайлов, Каримов. В верхнем прямоугольнике я написал слово «Хозяин» и поставил большой вопросительный знак. Чуть ниже прямоугольников вывел четыре известных мне фамилии, две из которых зачеркнул.
На листе оставались четыре прямоугольника: Кунаев, Шиллер, Каримов и Хозяин.
Отложив лист в сторону, я постарался припомнить все известные мне сведения об этих лицах.
Наиболее известными были две фигуры — Шиллер и Кунаев.
Кроме того что Каримов работает в КГБ и является «смотрящим» в этом городе, я о нем ничего не знал.
Еще темнее — фигура самого Хозяина. Единственной зацепкой была информация о том, что он входит в республиканское правительство. Но какую должность там занимает — неизвестно.
Я сидел за столом и карандашом соединял возможные связи между Хозяином и другими членами группы. В какой-то момент до меня дошло, что у меня нет ни одной реальной нити, которая выводила бы на этого человека из правительства.
«Может, переговорить с Кондратьевым, может, он прольет хоть какой-нибудь свет на эти фигуры?» — мои размышления прервал телефон. Сняв трубку, я услышал взволнованный голос Старостина:
— Виктор Николаевич! Вы знаете, жены Шиллера дома нет. Со слов соседей, они неделю с лишним назад выехали всей семьей в неизвестном направлении.
— Старостин! Опросите всех соседей, воспитателей в детском саду, ее подруг и коллег. Ну, короче, ты понял! Мы должны знать, где эти люди! Не исключаю, что они могли быть похищены и убиты. Нужно их найти!
Внезапный отъезд семьи Шиллера спутал все карты в этой игре.
«Почему они уехали? Хорошо, если Кунаев отправил их в Германию. А если нет? Еще вчера, когда мы сидели с ним в ресторане, Кунаев высказал мысль, что хотел бы, чтобы дочь и внуки покинули Казахстан и выехали в Германию. Почему он об этом сказал мне? Все очень просто — они, по всей вероятности, уже были в Германии, и всех моих усилий не хватило бы вернуть их обратно. Вот почему он спокойно признался.