Кровь, слава и любовь
Шрифт:
– Существует очень простое средство примирить вашу любовь к моей племяннице и вашу любовь к этикету. Вам достаточно приказать построить мост из кораблей между галерой и набережной. Вы пройдете по нему половину дороги, а моя племянница – вторую. Таким образом, я думаю, вы сможете не поступиться своим достоинством, – убеждал граф.
– Я тоже так думаю, – согласился Гонорий. И чрезвычайно довольный тем, что обрел столь изобретательного дядюшку, пылко обнял нового родственника.
Назавтра по вновь утихшему морю под ослепительным солнцем навстречу друг другу двинулись два кортежа, сверкающие великолепием одежд. Немного бледная от всего пережитого Мария-Катарина смогла наконец упасть в объятия
Герой и героиня этого празднества думали, что вот теперь-то у них начнется жизнь такая же счастливая и безоблачная, каким было небо над морем в этот день.
Но времена проходят, времена меняются, а с ними меняется кое-что и в жизни людей…
Как и предполагала юная новобрачная, жизнь в розовом, возведенном на скале дворце князя Монако оказалась поистине восхитительной. Однако случались моменты, когда Марии-Катарине ее роль княгини суверенного государства казалась чуть-чуть печальной.
Наступила осень 1760 года. Мария-Катарина уже в течение трех лет была замужем за своим дорогим Гонорием. Уже два года исполнилось наследнику княжества, маленькому Гонорию, безусловно, самому очаровательному из всех когда-либо рождавшихся на свет малышей… Но шел месяц за месяцем, и она… скучала. Главным образом по той простой причине, что, успокоившись насчет продолжения своего рода, князь Монако обнаружил огромное количество обязанностей при французском дворе и бросил Марию-Катарину одну… Поскольку он был настоящим эгоистом, то полагал: молодую и красивую супругу лучше держать в отдалении от двора.
Сначала молодая женщина терпеливо несла свой крест. Медовый месяц, который, как она считала, для столь любящих супругов должен был продолжаться целую вечность, и впрямь принес ей райские наслаждения. К тому же вскоре за ним последовал ее триумф как матери: любимая женщина подарила монарху здорового и красивого мальчугана-наследника, – что же может быть лучше? В самом начале своей супружеской жизни она считала совершенно справедливым, что князю Монако приходится лично отстаивать законные интересы своего государства на аудиенциях у короля Франции. Но мало-помалу ей начало казаться, что эти государственные интересы совершенно беспардонно вмешиваются в ее личную жизнь, попросту отнимая у нее мужа. Естественно, маркиза Бриньоле оказалась первой, кто обратил внимание на слишком, по ее мнению, вольную жизнь супруга своей дочери.
– Где это такое видано? Чтобы муж без конца вертелся при дворе и даже и не подумал представить свою жену? Дочь моя, ваш муж – тиран!
Конечно, Мария-Катарина бросалась на защиту своего драгоценного Гонория, но время шло, и постепенно она начинала думать, что мать-то, пожалуй, права. Тем более что атаки матери, происходившие в основном за карточным столом, где дамы коротали время за «фараоном», день ото дня становились все активнее.
– Да он просто боится вас показать, этот злодей! О, он отлично знает: стоит вам появиться при дворе, все мужчины Парижа окажутся у ваших ног! А возможно, он справедливо опасается, что вас примут за его дочь!.. – коварно добавляла маркиза.
Молодая княгиня ничего не отвечала, полагая, что дурное настроение матери объясняется ее постоянными проигрышами: в «фараоне» маркизе явно не везло. Тем не менее, устав от слухов о том, что муж при дворе живет как хочет, Мария-Катарина уже совсем было решилась призвать супруга вернуться к семейному очагу, но тут пришло письмо от князя. Гонорий III сообщал в нем, что отправляется вместе со всем двором на воды в Пломбьер и король выразил желание, чтобы княгиня Монако присоединилась там к своему мужу. О красоте молодой женщины было столько разговоров, что
Можно легко себе представить, как радостно Мария-Катарина принялась укладывать свои сундуки и с каким легким сердцем она двинулась в путь к Вогезам.
Водный курорт в Пломбьере в течение многих веков пользовался широкой известностью. Еще древние римляне первыми признали за ним благотворное воздействие. Однако особую и наибольшую популярность Пломбьер-ле-Бен завоевал в ту прекрасную эпоху, когда польский король Станислав, будущий тесть Людовика XV, стал регулярно посещать его, лечась от ревматизма. Версальский двор и сам король не пренебрегали возможностью приятно провести время на природе, тем более что курорт располагался среди обширных лесов, которые так и заманивали предаться излюбленному занятию: охоте. В Пломбьере привыкли к тому, что с началом сезона туда съезжается весь свет. Тем не менее приезд княгини Монако стал для высшего общества значительным событием: красота молодой женщины просто поразила как настоящих ревматиков, так и симулянтов. За считанное время Мария-Катарина превратилась в любимицу Пломбьера. С первых же шагов в сложном мире французского двора она привлекла к себе целую толпу юных и прекрасных представителей высшей знати, которые буквально ходили за ней по пятам.
– Право слово, можно подумать, эти господа в жизни не видели ни одной красивой женщины! – ворчал Гонорий III, которого совершенно не удовлетворяло такое положение вещей. Оглушительный успех жены, конечно, льстил его самолюбию, но одновременно пробуждал и дремавшую в нем подозрительность, делавшую его ревнивое сердце особенно чувствительным.
– А я счастлива, что мною восхищаются, именно потому, что безраздельно принадлежу вам, дорогой мой повелитель! – утверждала княгиня, по-прежнему безумно влюбленная в своего Гонория.
– Такое восхищение не сулит ничего хорошего, оно может вскружить юную головку! Все эти ухажеры – совершенные бесстыдники!
К несчастью для Гонория, среди «всех этих ухажеров» появился один, сразу же ставший звездой первой величины. Принц Луи-Жозеф де Бурбон-Конде, двоюродный брат короля, влюбился в Марию-Катарину.
Причем влюбился так, как влюбляются только раз в жизни. Принц потерял сон и аппетит, забыл о делах и об отдыхе, влюбился истинно по-королевски! А главное несчастье для бедняги Гонория состояло в том, что двадцатипятилетний Луи-Жозеф был не только красив и остроумен, но и отважен, и элегантен, и обольстителен – словом, он был само совершенство. Марии-Катарине, не избалованной вниманием супруга, который в последнее время только и делал, что проявлял не лучшие свои качества, понадобилась всего лишь одна прогулка в аллеях парка, всего лишь один менуэт на балу, чтобы понять: она ответит взаимностью своему волшебному принцу! Так началась одна из самых великих историй Любви, какую только можно найти в хрониках княжества Монако…
Когда двор возвратился в Версаль, князь и княгиня Монако, естественно, последовали за ним. Предусмотрительный Гонорий поселил свою жену на парижской улице де Варенн, в особняке Матиньонов. Сам же отправился на недавно созданный им в нормандском поместье Ториньи большой конный завод. Лошади были его страстью. Предпочитая, чтобы жена его как можно реже бывала при дворе, он почти перестал там появляться. Но встречи княгини с принцем Конде продолжались и даже стали регулярными. Встречи были тем более приятными, что теперь муж при них не присутствовал. Это мало-помалу укрепляло чувство, которому еще предстояло породить множество слухов в высшем свете.