Кровь тамплиеров
Шрифт:
Арес сидел, широко раскинувшись слева от Давида, на прикрепленной к полу жесткой скамейке и впитывал в себя глубоко, до самых легких, свежий воздух, несущийся навстречу; напротив на такой же скамье теснились Симон, Камаль и Паган.
– А-а-х-х-х… – страстно вздохнул «мастер меча», словно смакуя аромат каких-то особенно благородных духов. – Великолепная ночь для смерти. – Он сделал минутную паузу, удостоверившись, что все, кроме Шарифа, отреагировали на его высказывание недоуменными взглядами, и добавил с широкой ухмылкой: – Для тамплиеров!
Камаля и Пагана это слегка позабавило, и они улыбнулись, в то. время как Симон из вежливости лишь слегка скривил рот.
Лицо
Его взгляд вновь скользнул мимо Шарифа в сгущающиеся сумерки. Теперь там появилось нечто, что притягивало его слезящиеся от прохладного ветра глаза: из середины озера, мрачная, как грозовое облако, торчала мощная скала, которую расцвечивали последние лучи заходящего солнца, и на этой скале гордо высилась исполненная величия, невольно внушающая почтение к себе, несмотря на примитивность и грубость, крепость тамплиеров.
Давид мог бы поклясться, что мочки его ушей не обладают мускулатурой. Тем не менее при виде старинного строения он ощутил в них незнакомое доселе напряжение.
– Мы на месте, – объявил в Арес и нагнулся, чтобы достать что-то, что он в самом начале положил под скамью. – Все готовы?
Камаль, Паган и Симон кивнули. Шариф, вероятно, не реагировал потому, что его готовность всегда разумелась сама собой. Давид от непонятного напряжения в мочках ушей временно не мог повернуть шею, но через несколько секунд он это преодолел и с небольшим опозданием, зато с повышенным чувством самодисциплины тоже заставил себя кивнуть.
«Проклятье! – неслышно бранил он себя. – К чему это приведет?» Они еще не были в крепости, но, казалось, давление, которому он сам себя подверг, уже стало непереносимым.
«Ты почти победил «мастера меча», – неслышно для остальных успокаивал он себя. – Тебе нечего бояться. Ты – лучший…» Это действовало. Его мускулы расслабились, и сердце стало биться гораздо спокойнее.
Арес нащупал тяжелое оружие под скамьей, но не вытащил его. Он встал, чтобы открыть защелку на шикарном перстне с печаткой, который носил на среднем пальце, поднес руку к лицу и втянул в узкие ноздри некий порошок, находившийся внутри. Давид решил не интересоваться, что это за вещество, а «мастеру меча» при случае сказать, что самым важным жизненным органом является мозг. Когда-нибудь потом, когда все кончится. Когда он положит к ногам матери на бархатной подушечке меч и голову тамплиера…
Давид покрепче затянул свой пояс и заметил с некоторой долей радости, как Арес взглянул на него краешком глаза и в этом взгляде была смесь гордости и злорадства, в то время как он вытаскивал из-под скамейки мощный гранатомет и укреплял его на карабине. Наконец он вытянул оттуда лее и второй гранатомет, бросил его между ногами Давида, а сам полез в узкую внутреннюю часть вертолета, перелезая через ноги других рыцарей: нужно было отрегулировать раздвижную дверь так, чтобы через нее удобно было целиться и стрелять прямо по крепостной стене. При этом Арес улегся торсом на колени Шарифа, на что тот реагировал недовольным фырканьем. Давид с удивлением заметил, что арабу при этом не требовалось даже пошевелить ноздрей. После этого эпизода Давид снова обратил внимание на «мастера меча». Злорадная ухмылка скоро исчезнет с его лица, Давид был в этом уверен. Сегодня Давид докажет, что он полноправный рыцарь ордена «Приоров, или Настоятелей Сиона». А с завтрашнего дня больше не будет тамплиеров, которые терроризируют
Симон в последний раз проверил канаты и предохранительное снаряжение для подъема в вертолет. Затем все завертелось с бешеной скоростью. «Мастер меча» сделал единственный выстрел, который оружейник предусмотрел для данного оружия; выстрел сразил патрулирующего на стене охранника и сбросил его – или то, что от него осталось, – со стены, во двор крепости. Давид не услышал даже крика. Зато в тот же момент сквозь наступившую ночь взвыли сирены.
Вертолет быстро перелетел над метровой крепостной стеной, и воздушная прослойка между ним и крепким камнем была едва ли шире, чем половина ладони. Как только машина зависла в воздухе, Шариф, Паган и Камаль спустились по канатам с такой завидной ловкостью, что Давид, который никогда прежде не наряжался в экипировку, почувствовал себя неуверенно. Арес оказался почему-то не впереди него, а позади и, прежде чем Давид немного помедлил, приготовляясь к' спуску, выпихнул его через открытую дверь вниз.
В окрасившемся в кроваво-красный цвет небе гремели выстрелы. Пока Давид, держась руками в перчатках за нейлоновый канат, с помощью которого Симон его подстраховывал, скользил в бездну, он испуганно обнаружил, что раздавались не только выстрелы приоров и их «Калашниковых», которыми те палили из вертолета по тамплиерам прямо за спиной тех, кто уже спустился. Хотя атака «Настоятелей Сиона» была внезапной, рыцари из вражеского лагеря реагировали почти мгновенно. Им было необходимо торопиться.
Арес догнал Давида в то время, как Шариф и двое других уже освободились от канатов и упали во двор. Сейчас же прозвучали два выстрела стражей тамплиеров, которые, казалось, появились одновременно повсюду, как докучливые мухи. Они прострелили тело Гунна, но тот даже не перестал ухмыляться. Он только коротко вздрагивал и ловкими пальцами освобождал второй гранатомет от ремней и веревок, чтобы направить его в точности на проход по стене, где вражеский боец как раз вытащил меч и устремился по узкой лесенке вниз, во двор. Граната не разорвала тамплиера на куски, но взорвалась с оглушающим шумом, как адский фейерверк, возле острого выступа рядом с ним. Воин упал во внутренний двор с пронзительным криком и мгновенно превратился в пылающий факел.
В ту же секунду Давид почувствовал твердую землю под ногами и высвободился из предохранительной экипировки, в то время как Арес и Симон рядом с ним вскочили на крепостную стену.
– Эй, беби, посвети мне! – ухмыльнулся «мастер меча» с довольным взглядом, направленным во внутренний двор, и сделал знак следовать за ним.
Приоры продолжали непрерывную стрельбу из автоматов по стражникам, которые вели огонь против захватчиков со стены и из башенных бойниц – скорее отчаянно, чем целенаправленно, – всеми возможными видами ядер, пуль и дротиков. Но из тамплиеров на крепостной стене не осталось в живых никого прежде, чем Давид поставил ногу на двор крепости.
На каменном балконе над ними была узкая дверь, так широко распахнутая, что старое дерево на внешней стене главного здания не выдержало удара и с треском расщепилось. Давид запрокинул голову и увидел широкоплечего, выглядевшего скорее разгневанным, чем изумленным, человека средних лет, который с обнаженным мечом перелезал через каменные перила. Он погиб еще до того, как его ноги ударились о брусчатку: Шариф одним движением, слишком быстрым, чтобы человеческий глаз мог его проследить, бросил метательное копье, которое перерезало мужчине шею более чем наполовину. Араб подошел к мертвецу и, выразительно пожав плечами, вытащил копье из его плоти.