Кровь в круге

Марс Остин

— Да. Вдвоем. Он меня позвал, я пришел. Мы выпили все, что я принес, и почти все, что у него было в доме.

Вере поплохело, она спросила:

— Он жив?

Министр злорадно рассмеялся и улегся поудобнее, махнул рукой:

— А хрен знает, завтра в отчетах прочитаем. Надеюсь, он сдох. Охренительный способ убийства — вообще не подкопаешься, сам пил, никто в рот не заливал.

— На

чем вы с ним остановились?

— Он свалился. Его унесли. Я ногами ушел. Ждан сказал, что я тварь потусторонняя узкоглазая. Ха, тоже мне, новость! Желал мне сдохнуть. Я сказал ему, что он размечтался. Предложил через Игрень вдвоем сплавать, если у него есть ко мне претензии, и на том берегу обсудить. Он отказался. Слабак.

Вера опять взяла карандаш и стала медленно точить. Министр полежал на одном боку, на другом, потом позвал:

— Вера? Ну Вера! Ну принеси подушку.

— Фиг вам. Страдайте.

— Ну Вера… Я тебе колечко куплю.

— Идите в пень.

— Два куплю.

— В два пня идите.

— Шпильку для волос куплю, с жемчугом.

— Думаете, вам пойдет?

— Что пойдет?

— Со шпилькой ходить?

— Где?

— Там, куда я вам предложу ее засунуть.

Он фыркнул и укоризненно вздохнул:

— Жестоко, Вера, и бессердечно. Ну принеси подушку.

— И что мне за это будет?

— Я буду хорошим.

— Каким именно?

— Буду… делать все, что надо.

— Подождите минуточку, — она взяла телефон, включила камеру и встала, чтобы удобнее было снимать.

— Перечислите, пожалуйста, что вы будете делать за подушку?

— Буду все… хорошим буду. Честно.

— В чем это будет проявляться?

— Буду делать, что скажешь. Буду как Барт. Нихрена не умеет, а везде лезет. Буду все портить, со старательным видом и невинными глазами.

— Что именно вы будете портить?

— Буду еду готовить.

— Ого.

— Да, буду, я умею. И посуду потом мыть буду. Я не умею, но это не сложно, я видел много раз. Я смогу.

— Врете вы все.

— Честно буду! И стирать буду, убирать, делать всякое… что там еще надо делать? Все буду. Я буду хорошим. Я же котик, Вера, ну посмотри на меня — неужели я недостаточно… это… котячен для подушки? Ну принеси.

— Ладно, я принесу вам подушку. Хотя вы завтра обо всем забудете и нихрена не сделаете, как обычно.

Он широко улыбнулся и потянулся.

— Ты меня все равно простишь. Ты добрая. И любишь меня. Так круто, можно быть сволочью, а тебя все равно любят. Давай неси подушку.

Вера положила телефон и пошла за подушкой. Когда вернулась, министр спал. Поначалу показалось, что он не дышит, но подойдя ближе, она прислушалась и поняла, что все нормально. Приподняла его за воротник и уложила на подушку, включила рамку портала, в нее тут же вошел Эрик, осмотрел картину и спросил:

— Все нормально?

Вера флегматично пожала плечами:

— Ну, если это можно так назвать.

— Ты в порядке? — он осмотрел ее, как будто искал следы боя, она усмехнулась:

— Ты за меня переживал?

— Да. Я его таким пьяным никогда не видел.

— Так что ж ты его сюда пустил тогда?

— Его сложно не пустить.

— Не похоже, чтобы ты сильно пытался его остановить, — она окинула Эрика таким же взглядом, которым он только что изучал ее, он молча отвел глаза. — Иди скажи Доку, пусть присылает распоряжения, и что он там захочет прислать.

— Хорошо.

Эрик поклонился и вышел, Вера села за стол и опять занялась бумагами.

* * *

Министр проснулся слегка опухшим, но вполне бодрым, Вера протянула ему кружку, которую передал Док, он нюхнул и поморщился:

— Я не хочу.

— Я вас не спрашиваю.

Он скривился, но взял. Выпил, задумчиво помолчал и сказал:

— Какая все-таки качественная на севере водка, от карнской я бы еще дня три не встал, а северскую сколько ни выпей, утром как новый. Даже голова не болит. Вчера же все нормально было?

Вера достала телефон и включила видео, молча полюбовалась постепенно скучнеющим лицом министра, убрала телефон и указала на полную раковину посуды:

— Вы знаете, что делать. Вперед.

Конец