Шрифт:
Нед Салливан
Кровь ведьмы
Глава первая
В лесу стояла предрассветная тишина. Птицы еще только пробовали голоса, ожидая, когда солнце взойдет над горизонтом. И тогда, как по мановению волшебной палочки, весь лес наполнится щебетом, гомоном, переливчатым щелканьем и свистом. А пока солнечные лучи осторожно, ощупью пробирались в лесной сумрак, постепенно загоняя его в самые дальние, дремучие уголки. Но вот, сквозь листву, пылающий глаз Митры осветил небольшую поляну, где молодая кобыла-трехлетка не торопясь щипала сочную, никем не топтанную высокую траву. По внешнему виду лошади можно было сразу определить, что она родом из степей Гиркании. Об этом говорили
Поплутав в отливающих медью локонах, солнечный лучик двинулся дальше и добрался до лица — совсем юного и миловидного. Под лучами поднявшегося светила дрогнули сомкнутые веки, но глаза путницы остались закрытыми. Ведя бесприютную, скитальческую жизнь, Соня — так звали девушку — научилась не выдавать момента своего пробуждения, осторожно наблюдая сквозь ресницы за тем, что делается вокруг. Когда ночуешь в придорожных тавернах и постоялых дворах, эта предосторожность никогда не бывает лишней. Приподняв веки, Соня с улыбкой слушала птичий гомон и хруст сочной травы на зубах лошади. Других звуков не было, а эти не предвещали опасность. Девушка потянулась с грацией дикой кошки и, засмеявшись, упруго поднялась.
Путешественница оказалась высокой, длинноногой и очень стройной. Наружность девушки соответствовала ее нраву. Юное лицо ее было скорее приятно, чем красиво. Серые холодные глаза, опушенные черными ресницами, выдавали решительный и упрямый характер их обладательницы. Сурово сжатые губы указывали на твердость, а приподнятые вверх уголки рта говорили, что ей свойственны лукавство и изменчивость.
Видно было, что она не растеряется не только в ситуации, требующей решимости и умения владеть оружием, но и в делах, где необходимы хитрость и выдержка. А некоторая угловатость фигуры помогала Соне в мужской одежде более походить на мальчика-подростка, чем на юную девицу.
Запустив руку за пазуху, она достала из потайного кармана горсть монет. Поправив свободной рукой плащ, лежащий на земле, девушка высыпала деньги на него, а затем стала опустошать двойной кожаный пояс и, наконец, сняла висевший на шее красиво расшитый тугой кошелек. Вскоре на темной материи поблескивала внушительная горка серебряных монет. Наклонив голову, Соня ухмыльнулась, поглядев на серебро и припомнив вчерашние события.
Прожив беззаботно несколько дней в большом селении, Соня решила пополнить быстро убывающие средства. Случай не замедлил подвернуться. В таверну, где она остановилась, рано поутру прибыли туранские торговцы. И после обильного завтрака, поджидая отставших товарищей, мужчины надумали скоротать время за игрой в кости. Сидя за соседним столом, Соня некоторое время наблюдала за туранцами и довольно быстро решила, что боги сегодня милостивы к ней — очень кстати в кошеле у пояса девушки оказалась пара искусно подпиленных костей. А игра сразу пошла по-крупному. Уверенно потеснив зевак, обступивших торговцев, Соня подсела в круг игроков. И когда на кону образовалась приличная стопка серебра, ей удалось незаметно подменить кости. Удача трижды сопутствовала девушке, а на четвертый раз одноглазый, но удивительно зоркий старик заподозрил неладное. Пришлось Соне, как уже бывало, бросить горсть мелочи в лицо любителю честной игры и, отшвырнув скамейку, опрокинуть стол. Затем, воспользовавшись возникшей суматохой, выпрыгнуть в окно и, на заранее оседланной кобылке, умчаться по извилистым лесным тропинкам в горы, оставив погоню далеко позади. Умница Ману не подвела ее и на этот раз.
Проведя день в седле, Соня накануне вечером слишком устала, чтобы подсчитывать добычу. А теперь, не без удовольствия перебирая серебряные монеты, меланхолично размышляла, куда ей отправиться дальше. Да, пожалуй, с такими деньгами не стыдно показаться и в Лагоше — большом торговом городе, лежащем в двух-трех днях
Придя к решению, девушка убрала деньги, проверила, легко ли выходит из ножен кинжал, и, застегнув куртку, свистнула, подзывая кобылу. Та послушно двинулась в сторону хозяйки, но повод, которым она была привязана к дереву, не пустил ее.
— Ишь, разбежалась,— засмеялась Соня, сама подходя к лошади и освобождая ее.
Прилаживая на свою любимицу седло и сбрую, Соня не переставая разговаривала с ней. Эта привычка возникла у нее давно. Девушка предпочитала путешествовать в одиночестве, и на протяжении долгих переходов лишь звук собственного голоса помогал Соне отвлечься от грустных мыслей. И потом, она слишком мало доверяла людям, раз и навсегда решив для себя, что вряд ли ей удастся встретить человека, с которым захочется быть откровенной. Ну а лошадь? Лошадь не предаст и уж тем более не проболтается.
— Ну вот, все готово. Теперь, моя дорогая Ману, нам надо найти в этом лесу что-нибудь съедобное. Ты-то, как вижу, время даром не теряла, а вот я бы не отказалась от завтрака. Можно, конечно, попытаться подстрелить зайца или горлицу, но охота дело долгое, а есть хочется прямо сейчас. У меня, правда, припасена лепешка, но к ней было бы неплохо чего-нибудь добавить. Тебе неведомо, какие изысканные блюда мне подавали в былые годы. Поверь, я не всегда скиталась по свету, одевалась мальчишкой и была рада сухой корке. Нет, глупышка Ману, знавала я и другую жизнь, но не время предаваться воспоминаниям.
Говоря все это, Соня неторопливо шла по лесу, ведя лошадь в поводу и зорко посматривая по сторонам. Во-первых, она надеялась разыскать съедобные растения и ягоды, а во-вторых, ей вовсе не хотелось столкнуться с какими-нибудь людьми. Мирный охотник мог на поверку оказаться разбойником, а благодушный купец — работорговцем.
Соня почувствовала, что воздух стал более влажным, а дорога пошла вниз — значит, там может быть ручей. Это хорошо. На его берегах легко найдутся водяной кресс, мята, шикша-водяника, ежевика, а это уже неплохая добавка к ее лепешке. Да и напиться холодной чистой воды не помешает обеим путницам.
Еще издали Соня разглядела блеск воды между кустов.
— Что я говорила, Ману? Сейчас мы посмотрим, что тут для нас с тобой выросло полезного. Не зря же я жила у лекаря и помогала ему собирать целебные травы и готовить всякие отвары. Я знаю, из каких листьев готовится отвар, заживляющий раны, а какой корень поддерживает силу духа. А что знаешь ты? — Девушка обняла за шею кобылу.— Я думаю, немало, Ману, только молчишь. Сейчас мы поедим пряных трав с лепешкой, а потом, может быть, и повкуснее чего найдем. Тут и попить можно, и умыться. Ну, пошла, пошла.
Соня отпустила Ману и, раздвигая обеими руками ветки кустов, осторожно спустилась к ручью. В поисках ягод она пошла по берегу вверх, против течения, решив, что если идти по течению, то можно забрести в болото.
Соня не обманулась в своих ожиданиях. В пятнистой тени у самой кромки воды в изобилии росли пряные побеги водяного кресса и мяты, а чуть выше, на залитом солнечным светом склоне, среди колючих ветвей виднелись темно-фиолетовые россыпи ягод ежевики.
Утолив голод, Соня вывела Ману на дорогу — пора выбираться из леса. Она вскочила в седло и тронула поводья. Спешить девушке было незачем; в Лагоше, куда она направлялась, ее никто не ждал. Мир и покой, царящие вокруг, тишина, нарушаемая лишь мерной поступью лошади и трелями птиц, навевали Соне воспоминания о безоблачном детстве. И давняя, не отпускающая боль — гибель семьи — заставила девушку невольно напрячься, и как бы отвечая хозяйке, Ману тревожно заржала. А затем вскинулась на дыбы и затанцевала на задних ногах, словно наткнувшись на невидимую преграду. Соня не удержалась в седле и кубарем покатилась по земле. Едва оправившись, девушка вскочила и выхватила кинжал. За спиной, среди ветвей, кто-то ехидно захихикал. Соня обернулась — никого. Она бросилась в кусты и тут же застонала от резкой боли в лодыжке.