Кровь ворона
Шрифт:
— Вас, значит, баечник не испугал? — негромко отметил ведун. Надо сказать, троица воззрилась на него с не меньшим удивлением. Впрочем, сейчас Середину было не до них: — Хозяин! Квасу принеси. Чую, не отпиться от меда твоего будет.
— Может, щец кисленьких вчерашних? — заботливо предложил Весяка. — Али рассола огуречного?
— Квасу! Остальное потом…
Середин подхватил поданную ему холодную — видать, только с погреба — крынку и вышел на крыльцо. В трапезной Олегу показалось душно. Он присел прямо на ступенях, с наслаждением втянул в себя холодный утренний воздух. Солнце, пробиваясь сквозь утреннюю дымку, красило крыши, трубы, кроны деревьев в розовый цвет, в котором не было ничего зловещего. Наоборот —
— Хорошо!!!
В ответ под навесом что-то зашуршало. Фыркнули, шарахнувшись в загоне, лошади, возмущенно вякнула кошка, и на свету, отряхиваясь от сена, показался еще один гость из вчерашней компании — тот, что с обожженной головой. Вид у него был, надо сказать, неказистый, и если бы Олег не видел вчера, как ему наравне со всеми прислуживает холоп, самого бы принял за смерда.
— Утро доброе, мил человек, — хмыкнул Середин, прихлебывая квас. — А чего ты тут, а не со всеми… Трапезничаешь?
— Они ужо встали? — перевел дух бедолага и еще раз отряхнулся. — А там как?
— Где? Чего? — не понял ведун.
— А-а-а… Ты ведь тоже того… Из приезжих?
— Как бы да.
— У-у-у, опять мое гope-злосчастье, стало быть, прицепилось… — жалобно простонал мужик и плюхнулся рядом на ступеньку. — Одного меня, стало быть, полуночью нонешней зацепило.
— О чем стенаешь? — Отхлебнув еще квасу, Олег протянул бедолаге крынку. — На, промочи горло. И скажи, отчего в сене спишь, а не в светелке, как други твои?
— Какие други?! — чуть не подпрыгнув, испуганно прошептал тот. — То ж волхвы храмовые, с Руяна! [6] Ужель коловратов на головах у них не видел? Чур, чур, защити. За долей в сокровище прибыли, для храма.
Олег удивленно повел бровями. Про остров, на котором стоял главный из храмов Солнца, он, как и любой смертный на Руси, разумеется, слышал. Но вот как служителей Святовита занесло под Рязань?
Вслух же Середин спросил совсем другое:
— Что же ты от спутников своих отрекаешься? Видел я вчера, как вы вместе за столом сидели. Али повздорили уже?
6
Руян — остров Руям, он же остров Буян, ныне остров Рюгем в Балтийском море.
— Какое повздорили, мил человек! Ты бы видел, что за ужас ночью на меня обрушился! Быки прямо в светелке топтать начали, опосля змеи кинулись, а за дверьми метохи ждали, с мечами тут же зарезать попытались. Я отбиваться начал, стены покромсал токмо — а метохам урона никакого, они же мертвые. Из-под дверей опять змеи полезли… В общем, еле мы с Валдаем ноги унесли. Тута тоже гвалт стоял немалый. Гости торговые метались, драку учудили, вроде как зарезали кого. Ну, холоп наш вовсе убег, а я у коней в сено схоронился… — Бедняга вдруг вспомнил про квас и жадно прильнул к крынке. Утолив жажду, отер рот рукавом и продолжил: — Помыслил я, на двор наш беда обрушилась — ан видно, опять токмо меня непруха достала.
— Ну, купцы ведь тоже убежали, — попытался утешить его Середин.
— А може, и не было их вовсе? А ну, тоже привиделись? Откель стаду в светелках взяться? Змеям откуда? Тебя, вон, не пужали… — Мужик отпил еще. — То рок на мне сошелся, порча черная, отметка ночницына. На болоте в детстве заплутал, с тех пор беда мимо не ходит, всё ко мне свернуть норовит. Сколько, пока рос, и падал, и ломался. Коней подо мной аж пятеро то хромели, то оступались, то крапа хватали. Мечом ногу себе при баловстве пустом чуть не отсек — спасибо, волхв обратно приговорил. Как отец мне надел выделил, у смердов моих враз коровья смерть всю скотину извела, собак с кошками и то не оставила. Они жертвы принесли,
— Помогло? — Устав дожидаться, Середин сам забрал у невезучего соседа квас.
— С собой меня храмовые служители взяли. Сказывали, на мою долю золо…
— Половина бед твоих, боярин Чеслав, от языка длинного исходит!
Громкий голос заставил невезучего бедолагу подпрыгнуть, метнуться в сторону, к хлеву. Мимо Олега, оставшегося на своем месте, прошел один из храмовых служителей, остановился во дворе. Здесь, когда он выпрямился в полный рост, стал виден почти правильный треугольник его туловища: от узких бедер расходилась к плечам внушительная мышечная масса, посередине которой буквально тонула в мясистом теле маленькая голова. Это была не хлипкая плоть волхва, замученного зубрежкой древних тайн, — это было тело тренированного бойца, воспитанного за десяток лет из худосочного мальчишки.
— Храмовый воин, — сделал единственно возможный вывод ведун. — Что же вы тут делаете, вдали от святилища Солнца?
— Иди, поешь, боярин Чеслав, — предложил служитель Святовита. — Там на стол собрано давно.
Бедолага кивнул, пробежал по двору, шмыгнул в дом. Волхв, провожая его взглядом, плавно повернулся, оказавшись лицом к лицу с Олегом. Хищно прищурился:
— Да, мы воины храма. И прибыли сюда по делам храма. А что делаешь здесь ты, путник, не замечающий по ночам морок сильного и злого баечника?
— Я здесь по делам торговым, — невозмутимо прихлебнул кваса Олег. — Вот, юрту хочу продать.
— Ты думаешь, я поверю, что человек, способный спать под мороки, сводящие с ума его соседей, промышляет торговлей шатрами? — презрительно скривился волхв. — За кого ты меня принимаешь?
— За кого принимаю — мое дело, — пожал плечами ведун. — А что до юрты, то уж так жребий выпал. Досталась она мне как доля в добыче, что в походе на половцев взята.
— Ведомо ли тебе, путник, — вскинул подбородок жрец, — что вся земля русская под покровительством бога Святовита находится? Что токмо его волей растут хлеба, проливаются дожди и греет землю животворящее солнце? Что токмо его волей даруются победы ратям русским, и посему каждый русский обязан десятину из добычи воинской своей в дар Святовиту приносить?
— Согласен, — моментально кивнул Олег. — Юрта стоит десять гривен. Вы платите мне девять и забираете ее себе. Одна гривна остается вам, как мой вклад в казну вашего святилища.
— Ты торгуешься с богом? — Глаза волхва нехорошо приоткрылись.
— Нет, отче, я боюсь его обидеть. Не могу же я, согласись, отрезать ему в качестве дара шматок войлока и отсчитать десятую часть жердей? А иных денег у меня нет. Квасу хочешь?
— Что же, путник, — после короткого колебания согласился храмовый воин. — Возможно, бог решил, что тебе не нужно благодарить его за милость дарами. Возможно, у тебя есть перед ним заслуги, за которые он желает одарить тебя сам. У тебя есть заслуги перед Святовитом, путник?