Кровь за кровь

Майдуков Сергей

– Я готова, – доложила Каринка. Она подошла к Роману и остановилась рядом.

Девушка была на голову ниже, с точеной фигуркой и маленькими ступнями, для которых любая обувь казалась великоватой. Веяло от нее терпкими, пьянящими духами. Стоило лишь шевельнуть пальцем, чтобы она с готовностью стащила с себя вязаную тунику и приняла любую заказанную позу.

– Иди сама, – сказал Роман, отвернувшись. – Я позже.

– Так ты меня выставляешь?

– Извини, да.

– Но почему?

«Потому что до сих пор люблю Алену», – был мысленный ответ, пришедший Роману в голову.

– Потому что у нас ничего не получится, –

произнес он вслух. – Дело не в тебе, Карина. – Это я такой чудак, на букву «М».

– Ты не чудак, – сказала она, растягивая слова. – Нет, не чудак. Звездюк ты, Рома. На букву пэ.

Она высказалась таким образом, и ей стало легче. И Роману тоже. Особенно когда за Каринкой с грохотом захлопнулась входная дверь.

2 декабря. Утро. Банк «Мидас»

Это было первое совещание руководителей подразделений, на которое пригласили Алену Осокоркову. Она отвечала в банке за так называемые связи с общественностью и числилась менеджером пресс-центра, которого пока что в штатном расписании не было.

Сидя с десятком ответственных сотрудников за длинным столом в конференц-зале, Алена, как все, избегала долго смотреть на Бачевского, восседавшего в торце, спиной к окну, чтобы освещение хоть как-то маскировало россыпи пузырчатых бородавок на его лице. Было такое впечатление, что их стало больше, чем прежде. Сколько же времени прошло с той ночи? Неужели все было только поза-позавчера? А казалось, что минула целая вечность. Хотелось бы Алене, чтобы это действительно было так. Может, тогда бы ей наконец удалось забыть о том, что этот отвратительный бородавочник надругался над ней, да еще не один, а на пару со своим сводником.

Вот отчего в последнее время Переверзин всегда сопровождает Бачевского во время поездок и обходов банка, а теперь важно восседает по правую руку от босса с таким важным видом, будто не девок ему поставляет, а некие мудрые советы дает. Сволочь! Подонок! Урод – похлеще своего начальничка!

Доклады сотрудников и краткие реплики начальства доносились до ушей Алены лишь как общий шум, не проникая в сознание. Она думала о мести и о том, как можно использовать информацию, которая стала ей известна на исходе ночи в квартире Антона Переверзина.

Она не умерла от страха, когда кралась на звук мужских голосов, только потому, что еще находилась под воздействием алкоголя и того снадобья, которое было подмешано в кофе. Алена понятия не имела, что именно услышит и зачем ей это. Все, что требовалось, она и так знала. Разумнее всего было бы остаться лежать в спальне, а утром сделать вид, будто она ни о чем не догадывается. Ведь в противном случае Бачевский немедленно от нее избавится. Алена не только лишится работы, но и вряд ли получит новую, потому что банки обмениваются между собой информацией, предупреждая о неблагонадежных сотрудниках.

Вчера, обдумывая решение уволиться по собственному желанию, Алена с отчаянием обнаружила, что деваться ей особо некуда. В свои тридцать лет она все еще жила с родителями, которые, кстати, и устроили ее в банк – по знакомству. До этого Алена кочевала из одной фирмочки в другую, получала жалкие гроши и занималась в основном тем, что обзванивала клиентов или пополняла базы данных. Вернуться обратно? Но не факт, что возьмут. Работодатели любят нанимать молоденьких дурочек, которых можно пичкать обещаниями, ничего не давая взамен, а когда те прозреют, заменить их другими. Алена, конечно, еще не старая, но ее возраст и опыт делают ее неудобной фигурой среди офисного планктона. Значит, смириться и терпеть? Или, может быть, снова принять приглашение, когда Переверзину вздумается позвать ее в гости?

Нет, смириться Алена не могла. Но и бросить банк было бы глупо, особенно теперь, когда она владела тайной, известной лишь избранным.

Делая вид, что она внимательно слушает выступления и даже что-то записывает в блокнот, Алена опять погрузилась в воспоминания о том злополучном утре.

Было еще темно, но небо над городскими крышами уже начало сереть, и это придавало происходящему нечто особенно зловещее. В такое время обычно умирают люди и совершаются самые ужасные преступления. И привидения, должно быть, озоруют напоследок, прежде чем вернуться в свои мрачные чертоги.

Мысль о привидении пришла в голову Алены, когда она вздрогнула и схватилась за похолодевшую грудь, увидев собственное отражение в высоком зеркале. Входная дверь была плотно закрыта. Замочная скважина отсутствовала, но сквозь щель внизу пробивался свет.

Недолго думая Алена улеглась на живот и прижалась щекой к полу, чтобы проверить, не ходят ли там мужские ноги. Определить этого не удалось, да и лежать на полу было холодновато, тем более что откуда-то тянуло сквознячком. Потянув носом воздух, Алена уловила запах сигаретного дыма и кофе. Она встала, надавила на бронзовую ручку и открыла дверь. Если бы ее заметили, она сказала бы, что ищет свою одежду. Отчасти это было правдой, а потому могло сработать. Главное – сделать вид, что присутствие управляющего банка оказалось для Алены полным сюрпризом. Нужно будет изобразить растерянность и смущение. Пусть считают ее дурочкой, которая не поняла, что ее использовали самым беспардонным и подлым образом.

Пересекать пустую освещенную комнату, только-только оклеенную обоями, не пришлось. Следующая дверь осталась приоткрытой, и Алена отчетливо слышала мужские голоса. Они доносились из кухни, потому что голос Переверзина спросил, удался ли кофе, а Бачевский, звякая ложечкой, приглушенно засмеялся и сказал:

– Ты у меня кофейных дел мастер, Антон. Все прошло на высшем уровне. Главное – не перепутай банки.

– Добавка у меня отдельно хранится, – заверил Переверзин, тоже посмеиваясь. – Волшебное средство. Выбирай любую, заводятся с пол-оборота.

– Но пора тебе и к серьезным делам приобщаться, Антон. Не все же девочек соблазнять.

– Да я с радостью, Станислав Леонидович! Как вы могли заметить, до сих пор все ваши поручения выполнялись в точности и…

– До сих пор был детский лепет, – перебил Бачевский. – Сегодня получишь настоящее задание. Видел ящики в хранилище?

– Краешком глаза. Когда заносили.

– Там золото.

– Я догадался, – скромно произнес Переверзин.

Алена обнаружила, что совсем перестала дышать и осторожно выпустила использованный воздух из легких, чтобы заменить его новым. Стоя босиком на полу, она озябла, кожа ее покрылась пупырышками, а соски затвердели сильнее, чем при возбуждении. На то была причина. Мужская беседа в кухне захватила Алену настолько, что на время она выбросила из головы то, что приключилось с ней минувшей ночью.