Кровь за кровь
Шрифт:
Спустя полчаса, оставив его на хозяйстве, мы с Платом уже тряслись в раздолбанном трамвайном вагоне на окраину города. Мне почему-то было грустно, однако я еще нашел в себе моральные силы трепать языком с двумя классными телками. Вместо того, чтобы поддержать разговор, Серега угрюмо отмалчивался, и мне не оставалось ничего иного как сойти с дистанции кобеляжа раньше времени. Разочарованные девушки, которые уже готовы были на любые жертвы ради хорошего интимного вечера, покинули вагон в полном недоумении, а я погрузился в черную меланхолию. На кой черт я связался
Глава 4. "МАЛИНА"
Никогда бы не подумал, что в нашем городе есть такие гнусные места. Мы с Платом углубились в хитросплетение улиц и переулков окраины и уже шли добрых полчаса.
Стоял ясный летний вечер, солнце до половины скрылось за горизонтом, и дневная жара постепенно уступала место приятной прохладе. Но нам от этого было не легче. Улица, по которой мы топали к пункту назначения известному только Сереге, напоминала дороги Косово, разбомбленные авиацией НАТО – по телевизору каждый день показывали как американцы и иже с ними утверждают основополагающие принципы демократии на европейском континенте. Машины – а их было немало – ревели от негодования до хрипоты, испуская клубы выхлопных газов, и я пожалел, что не захватил противогаз.
Обветшалые дома по сторонам улицы – "хрущобы", казалось вот-вот рухнут и погребут под своими обломками прохожих, нагруженных сумками и авоськами. Чахлые деревья и кустарники посерели от пыли, а редкие газоны были загажены собачьим дерьмом. Возле переполненных контейнеров с мусором высились зловонные кучи отбросов, в которых деловито ковырялись какие-то странные людишки, коты и здоровенные крысы. Как ни странно, но весь этот конгломерат ухитрялся сосуществовать довольно мирно, исповедуя иерархическую систему: сначала мусор исследовали люди, затем приходил черед кошачьего племени и лишь потом за дело принимались крысы. Никто никому не мешал, никого не прогоняли, все терпеливо ждали своей очереди. Идиллия…
К дому, где по словам Плата находилась нужная нам "малина" карманников, мы подошли еще засветло. Это была довоенная трехэтажка, длинная и приземистая, с деревянными крылечками и дверьми, державшимся на честном слове. Некогда возле дома стояли скамейки, но теперь от них остались лишь столбики, напоминающие гнилые зубы.
Неизменные старушки кучковались поодаль, возле песочницы, где играли малыши. Там были положены отполированные до блеска окоренные бревна, исполняющие роль скамеек, и грибом-мухомором торчал стол на одной ножке, вокруг которого сгрудились любители забить "козла". За домом находился заброшенный парк, со временем превратившийся в пустырь.
– Нужно подождать до темноты, – деловито сказал Серега, наблюдая за жильцами, вышедшими подышать свежим воздухом. – Хаза на первом этаже, средний подъезд.
Зайдем со стороны пустыря. Там есть где спрятаться, чтобы не мозолить глаза особо любопытным.
– Блин! – выругался я. – Знай я, что придется ждать, захватил бы водку и закусь. Давно не был на пикнике…
– Такова наша профессия, – философски парировал
– Это так, – согласился я. – Но все-таки минимум комфорта не помешал бы.
– К старости ты превратишься в отвратительного брюзгу.
– Не думаю, что работая в нашем агентстве, я доживу до преклонных лет. Нет-нет, я не ропщу. Это меня даже бодрит. По крайней мере, я уже имею кое-какую гарантию, что буду избавлен от необходимости терпеливо сносить манипуляции молоденькой медсестры с моим персональным судном. У меня даже намек на подобный финал вызывает желудочный спазм, который я тут же устраняю с помощью спиртного.
– Наша работа предполагает трезвость, – ханжески заметил Плат.
– И умение маскироваться. Два мужика в кустах, приходующие пузырь, гораздо менее подозрительны нежели затаившиеся наблюдатели. А глаза, сам знаешь, имеются не только у стен, но и у деревьев.
– Ты прав, – вынужден был согласиться Серега. – Тут я дал маху. Извини.
– Ладно, что теперь… – Я нашел где трава помягче и лег ничком. – Чур, моя очередь стоять на стреме вторая. Я немного покемарю – глаза слипаются. Договорились?
– В твоем распоряжение не более получаса.
– Мне хватит… – И я тут же по устоявшейся военной привычке уснул.
Пробудился я в темноте. Плат меня пожалел, дал поспать почти час, за что я мысленно его поблагодарил.
– Вставай, лежебока. – Серега от нетерпения не находил себе места. – Шобла уже в сборе.
– Откуда знаешь?
– Посмотри, вон окна "малины". – Он указал рукой. – На них занавески, но они просвечиваются. В квартире полно людей.
– Полно? – с нехорошим предчувствием переспросил я. – И мы туда войдем без шпалера, без поддержки – вот так запросто? Плат, я не самоубийца. И у меня завтра свидание. А я привык выполнять свои обещания. Что подумает обо мне моя девушка?
– Ты помрешь героем и она принесет цветы к твоему памятнику. Не дрейфь, солдат. Это всего лишь карманники, им "мокруха" ни к чему. Они такими делами не занимаются.
Максимум, на что способны щипачи, так это попугать опасной бритвой.
– Спасибо, утешил. Может, ты забыл старую истину, что и палка раз в год стреляет?
Попишут нас из-за какого-то говенного бумажника – кто потом за меня замуж выйдет?
– Я взял газовый пистолет. Многие из щипачей знают меня как мента, потому сразу поверят, что в моих руках не спринцовка, а настоящая "дура".
– На хрена я демобилизовался? Чувствую, что мне здесь будет хуже чем в Чечне. И все благодаря лучшему другу.
– Не плач, горе луковое. Все равно не поверю. Будто я не знаю, что ты в таких ситуация как рыба в воде. Тебе только дай порвать. Бери задницу в горсть и пошли. Время…
Возле подъездов царила тишина и вечернее спокойствие. Интересно, куда местная молодежь подевалась? В мои времена мы торчали во дворе с гитарами до полуночи.
– Дверь "малины" будем брать на абордаж? – спросил я шепотом.