Кровь Зигмара
Шрифт:
К умирающим плыл реликварий из железа и кости, который Бернхардт видел парящим в воздухе в момент их прибытия. Призрачные силуэты метались вокруг него, толкая его вперёд медленно, но неизбежно. Канаты чёрной энергии, которые трещали вокруг гроба, вытянулись словно щупальца какого-то глубоководного кошмара. От их прикосновений стирландцы чернели до костного праха и рассеивались эфирными ветрами, которые обдували вспотевший лоб Бернхардта могильным холодом.
— Бегите! Убирайтесь оттуда! — закричал он. — Это безнадёжно! Мы все покойники! Мы все покойники!
Он опустился на колени, жалобно бормоча, не переставая
— Бегите… — слабо произнёс он, но все, кто мог, уже сбежали.
Завывания призраков становились всё громче и громче по мере того, как мёртвые стражи когтя приближались к Бернхардту, подняв сияющие лезвия для того, чтобы убить его. Голова ополченца была вздёрнута вверх невидимой рукой и медленно повёрнута, чтобы он в полной мере смог оценить величие его гибели.
Когда реликварий заполнил весь его мир, ослепляющий разряд энергии вылетел с подветренной стороны особняка, врезавшись в каменную повозку паланкина. Оглушительный дурманящий визг мучения раздался в ночи, когда магические связи реликвария были разорваны. Звук был таким, словно тысяча измученных душ одновременно закричали до хрипоты. Для затуманенного восприятия Бернхардта это выглядело так, словно адская штука растворилась, превратившись в реку зелёного тумана, скользнувшую во тьму, словно призрачной змеёй.
Последнее, что он увидел, прежде чем потерять сознание, были дрожащий люминарк, помчавшийся за ней в погоню и трое измученных магов, угрюмо державшихся за его кованное шасси.
Шварцхафен
Крестоносцы, построившись в настолько плотную боевую линию, насколько позволяли окрестности Шварцхафена, шли сквозь темноту к кованым воротам поселения. Когда-то богатый город, ревностно охраняемый дворянином-отшельником, который жил в этом особняке, Шварцхафен впал в упадок. Большая часть его защитного периметра была сломана безымянными нападавшими. Когда туман рассеялся, Волкмар увидел, что была воздвигнута другая линия обороны, куда более опасная, чем простые ворота.
Десятки тел мёртвых крестьян набились в каждую дыру в стенах Шварцхафена, некоторые из них всё ещё были облачены в плоть и тряпки, другие были не более чем грудой трухлявых костей. Они застыли в одном положении, будто само время покинуло их. Мёртвые волки вышли вперёд армии трупов, застыв, прижавшись к земле. Растянувшись в тумане, около них расположилась стая гулей, застывшая в середине прыжка, когда они пытались обойти наступающего врага с фланга. Из-за ворот злобно смотрел некромант, Горст, сидя на своей жуткой повозке. Даже он был неподвижен. Весь пейзаж был волнующе спокоен.
За единственным исключением.
Во главе стены нежити находилась крепко сложенная фигура, сидящая верхом на огромном мёртвом жеребце. Она была облачена в богато украшенную броню, чьи пластины были выполнены в виде перекрывающихся крыльев летучих мышей, а в его закованных в бронированные
Лицо фигуры было отвратительным, маской жестокости, вырезанной в мёртвой гладкой плоти. Её безволосая серая голова отклонилась назад, когда она медленно обнажила клыки, подняв загнутый коготь и подзывая Волкмара подойти ближе.
— Он вполне выглядит как фон Карштайн во всём этом бронированном наряде, — сказал Каслайн. — Хочет вступить в переговоры, судя по всему.
— О, конечно, будут ему переговоры, — выпалил Верховный теогонист. — Переговоры клинков и огня.
— Старик! — раздался древний культурный голос в тумане. — Волкмар Молота, прозванный Мрачным! Ты наконец пришёл к моим воротам!
Волкмар заскрежетал зубами.
— Это он. Маннфред, — прорычал он, произнеся имя, словно проклятие.
— Я хочу обсудить вопросы, которые твои…обычные люди не должны слышать, — сказал вампир, пренебрежительно указывая на гвардейцев, занявших позиции напротив него. — Дураки, любезно оставьте своего хозяина и меня для нашего господского разговора.
Несколько талабхеймцев дёрнулись, словно их обожгло, и попытались убежать, но их товарищи удержали их, привели в чувства парой пощёчин и вернули в строй.
— Ха! Так много истинных верующих, — произнёс Маннфред признательным тоном. — Так много содержательных подарков ты мне принёс, мой уставший друг. Мирмидианцы, Зигмариты, я смотрю, даже игрушки Морра…и новые золотые украшения для моих залов, — вампир указал на боевой алтарь, будто он был безделушкой, от которой можно было легко избавиться. — Не могу дождаться, чтобы отведать крови верующих — у неё такой характерный привкус. Держу пари, у твоей особенно, старик.
— Мы пришли, чтобы сжечь тебя во имя Зигмара, тварь, не более, — ответил Волкмар. — Твоё колдовство не властно над нами.
Фон Карштайн недоверчиво засмеялся, звук был на удивление человеческим для такого чудовища.
— Годы не пощадили тебя, старик, — сказал он, вытирая кровавую слезу, когда его улыбка превратилась в насмешливую маску. — Тебе конец. Как и этой черни. От них разит поражением. Дай мне выпустить силу, которая течёт в твоих венах. Она действительно редкого сорта, и только я знаю, какую власть она может дать.
— Огонь! — закричал фон Корден со стороны талабхеймцев.
В ответ вампир прорычал странное слово. Мгновение спустя громыхнул Молот ведьм, и чёрное пушечное ядро понеслось прямо к фон Карштайну. Вампир взорвался чёрной тенью, слившейся за пролетевшим пушечным ядром, прежде чем на огромной скорости полететь к боевому алтарю.
— В атаку! — закричал Волкмар, когда неподвижная стена нежити внезапно пришла в движение. — Во имя всего святого, в атаку!
Серебряные пули открыли огонь, и мгновение спустя группу застывших гулей отбросило назад в туман. Пройдя мимо оставшихся троглодитов, вперёд вышли лишённые глаз волки со свисающей с челюстей кожей. На дальней стороне фон Корден видел Горста, проклятый колокол его повозки громко звонил. Охотник на ведьм зарычал от отвращения, когда некромант затянул свой трижды проклятый обряд воскрешения, поднимая мёртвых гулей на ноги.