Кровавая битва Богов
Шрифт:
Если я лупану железякой из «гравитационного колодца», враг точно заметит изменения в плотности воздуха, в силе дуновения ветра, и нападёт. И грохот поднимется такой, что толтко глухой не услышит. Лишнего внимания мне не хотелось. Поле боя раньше времени дарит человеку две вещи: седину и житейскую мудрость. В двадцать лет я считал предметом гордости схватки лицом к лицу и восхищался собственной смелостью, но когда одна из гончих Наири с костью вырвала мне руку, спеси поубавилось.
Осторожность. Незаметность. Врага надо убить так, чтобы он не понял ничего и не успел поднять тревогу. Убить из кустов, что называется «в крысу», исподтишка. Около сорока
Я достал из кармана рацию и произнёс в неё:
— Слышите меня? — в ответ эфир зашипел. — Эй, есть кто на связи?
— Есть, — динамик отозвался голосом Сэцуко. — Кнопку отжимать не забывай, командир.
— Возьмите градусов на сто правее, катитесь метров пятьдесят, затем поверните направо и заезжайте на бархан. Там я скажу, куда стрелять.
— Поняла, — кратко отозвалась Сэцуко.
Я ничего не видел и не слышал, но отчетливо представил, как взревел мотор внедорожника, как колеса разбрасывали струи песка шипастыми протекторами, как Сэймур с напряжением на лице крутил тяжелый руль.
Мне стало не по себе. Я привык быть один, привык действовать самостоятельно, а тут целый отряд, за который я, вроде как, нёс ответственность. Можно конечно забить, дать Йосиде с ними разделаться, но что-то внутри меня противилось, не позволяя принять такое решение
— Мы на месте, — пшикнула рация.
Я увидел, как на хребте бархана ярко мелькнули лучи галогенных фар. В гуще песчаной бури проступил мутный силуэт внедорожника. Заметная машина, что ни говори. В энергетике Йосиды почувствовалось беспокойство. Видимо, он что-то почувствовал, и настала пора действовать.
— Из пулемёта бейте, возьмите градусов на девять в лево, — произнёс я в рацию. — Йосида вас заметил. Готовьтесь уходить, если потребуется.
— Поняла, — ответила Сэцуко.
Долго ждать не пришлось. Прогремела пулеметная очередь, в Йосиду полетел смертоносный веер пуль, подчеркнутый пунктиром трассеров. Мимо.
Тут же ветер переменился, сгустился над Йосидой и мощно задул на внедорожник. Я не знал, что враг собрался делать, но он определённо готовился к атаке и его надо было бить.
Щелчком пальцев я создал в воздухе сгусток жидкого металла, затем чётко вообразил себе сплюснутый овал, устроенный внутри по кумулятивному принципу. Металл затвердел, став жесткой болванкой небольшого размера, но много для «колодца» нужно не было. Рэви долго пыталась научить меня этому заклинанию, правда безуспешно. Лишь в полях мне удавалось несколько раз удачно его применить, чтобы убить чудовищ с крепкими хитиновыми панцирями.
У меня мурашки по спине пробежались, когда в памяти прозвучал голос Рэви. Она, прям как в прошлом, будто бы говорила у меня над ухом: «Ладонь на себя, палец крючком, тяни гравитацию как тетиву. В колодец болванку, вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу». Не совсем поэтичный стишок её производства, но я плевал на его качество, вспоминая, сколько раз он спасал мне шкуру в бою.
Я создал «гравитационный колодец», сделал палец крючком и оттянул пространство ладонью, на себя. Закинул туда болванку — гравитация её подхватила. Дело осталось за малым. Прицелиться и ударить. Йосида был как на ладони, будто мишень в тире. Я точно знал, что попаду.
Сквозь гул ветра я услышал рёв мотора. Мощного мотора, дизельного и источавшего запах солярки. За пятном внедорожника появилось другое
— Макото! — это Сэцуко послышалась в рации. — Тут каратели, Макото!
— С-сука! — я злобно сплюнул на песок. — Как же вы не вовремя, черти!
Я было прицелился в Йосиду, уже собрался отпустить пространственную тетиву, как вдруг бахнула башенная пушка. У меня аж в кишках задрожало.
Возле внедорожника вспыхнуло, у меня над головой шмелём прожужжал срикошетивший снаряд, я оттчетливо услышал скрежет металла. Видать, навылет прошел и не взорвался. Честно сказать, душа за экипаж внедорожника дрогнула, а как только в рации послышался голос Сэцуко, я вовсе почувствовал себя сволочью. Плохо, что Японию населяли люди, а не чудовища.
— Макото, помоги! — паниковала Сэцуко. На фоне хлопали выстрелы. Остальные тщетно пытались отстреляться. — Прошу! Не бросай нас!
Ладонь на себя, палец крючком, тяни гравитацию как тетиву. В колодец болванку, вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу.
Первый выстрел — самый удачный. В данном случае точно. Я сосредоточился на бронетранспортёре, и, выдохнув, отпустил пространство.
— Ух-х-х-х! — грохнул, схлопываясь, «гравитационный колодец».
Меня пихнуло в плечи волной спёртного и горячего воздуха. Залп заклинания был настолько мощным, что эхом зарезонировал в барханах и размел песчаную бурю в радиусе пяти метров вокруг меня. Болванка умчалась в БТР на космической скорости, вздыбила густую лавину песка под траекторией, с оглушительным звоном пробила броню и экспансировала в десантном отсеке. Противоположный борт колёсника взорвался осколками металла, взорвался брызгами крови и оторванными конечностями карателей, надеявшихся отыскать укрытие в чреве поверженной машины.
Я боялся представить, как каратели испугались. Скорость болванки была столь велика, что каратели сначала увидели, как их товарищей разорвало в клочья и размазало по стенам, и лишь затем услышали гул воздуха и звон металла. Впрочем, времени вникать в их чувства не было.
Выжившие не растерялись. Их было всего двое, они выпрыгнули из десантного отсека и попытались разбежаться по местности, как тараканы. Один отыскал неглубокий овраг и прыгнул в него, а вот второй оказался глупее, прикрывшись защитным полем силовой перчатки. Я решил начать с него.
Ладонь на себя, палец крючком, тяни гравитацию как тетиву. В колодец болванку, вдох-полувыдох, и в голову враг поймает стрелу.
— Ух-х-х-х! — громко схлопнулся «гравитационный колодец».
Ума палата. Это про бойца с силовой перчаткой. Видимо он предположил, что я подбил БТР огненным шаром, и понадеялся на антимагическую защиту. Хрен там плавал. Не было у охотников щита, способного поглотить страшную механическую мощь обычного куска железа, прицельно запущенного из «колодца». Щит-то болванку отразил, и болванка улетела в сторону, но вместе с оторванной рукой карателя и брызгами крови. Он умер сразу, не успев испытать боли. От гидродинамического воздействия органы у него внутри полопались как презервативы с водой, и сердце, скорее всего, тоже взорвалось.