Кровавая гостиница
Шрифт:
Господин Бернекур, следовавший за мэром Виттеля, шепнул ему следующее:
– До моего сведения дошло, что Фуше прислал сюда своих агентов. С каким поручением — мне не известно. Чтобы выяснить это, я отправлюсь в Париж. А пока я советую вам, если потребуется, оказать им содействие. Фуше хоть официально и оставил министерство, но продолжает управлять полицией государства.
В Париже заведено, чтобы гости, приглашенные на свадебную церемонию, поздравляли новобрачных в ризнице. В провинции это происходит на паперти храма, где совершался обряд. Девушки за это время успевают полюбезничать с красивыми парнями и пригласить их на танец, а те — пострелять из ржавых охотничьих ружей.
Одному Богу известно, сколько человек пожали руку Филиппу и сколько раз Флоранс поцеловали в щечку! Бедная девушка не знала, куда деться от этих шумных поздравлений, бесцеремонных объятий и грубых шуток. Она едва заметила, как мать и сестра обняли ее перед уходом домой и как старший брат надел ей на шею золотую цепочку с дорогими часами!
В это же время Франциск и Себастьян завладели поручиком, а судья Тувенель, большой гурман, беседовал с Денизой.
– Почему вы не хотите с нами откушать? Моя жена прекрасно готовит!
Подошел и господин Бернекур:
– Если мадемуазель непременно желает вернуться к себе, в Армуаз, то я готов предоставить ей свой экипаж… — И, понизив голос, он добавил: — Завтра я буду у вас, дитя мое. Хочу отблагодарить вас за попечения о нашем больном и лично его проведать.
В это время мимо проходил Жозеф Арну. У крестьян вообще слух хороший, а о сыне Агнессы Шассар нечего и говорить — тот постоянно ходил, навострив уши.
«Ага! — подумал Арну. — Значит, в павильоне сторожа есть больной — это надо принять к сведению».
– Нам будет недоставать вас, гражданка, — мимоходом сказал он Денизе. — Но раз вы плохо себя чувствуете, то это вас извиняет. Будем надеяться, что через пару недель вы совершенно поправитесь, — многозначительно добавил он.
Дениза не ответила.
– Ради бога, друзья мои! — воскликнул судья Тувенель. — Еда же остынет!
Пока друзья и родственники Арну шли вслед за вдовой, Марианной и близнецами к гостинице, коляска Бернекура увозила Денизу. Высокопоставленные гости во главе с Филиппом и его женой спускались на площадь, к дому судьи. Читатели, вероятно, еще не забыли, что в числе приглашенных на обед был и старший сын Агнессы Шассар. Дорогой он рассыпался в сожалениях перед почтенными гражданами:
– Досадно, что в такой торжественный день среди нас нет кого-нибудь из семьи наших бывших господ, например, молодого господина Гастона. Мой зять, жандарм, поклялся, однако, что живым или мертвым отыщет маркиза…
XXXVI
Ребенок заговорил
Перенесемся в павильон сторожа. Шел двенадцатый час, и теплая летняя ночь опустилась на землю во всем своем великолепии. Дениза, одна, из окна своей спальни наблюдала за вереницей людей, составлявших кортеж молодых. Их торжественно провожали к гражданину Обри, деревенскому мельнику, который должен был предоставить им отдельную комнату. Праздничное шествие очаровывало: жандармы бригады с золотыми кокардами на форменных шляпах украсили свои карабины букетами из свежих цветов; Флоранс вел под руку Жозеф — главный и единственный представитель дома Арну; девушки, окружавшие новобрачного, шалили, не позволяя ему приблизиться к жене; деревенские парни всю дорогу награждали этих проказниц легкими толчками то в шею, то в спину — в Лотарингии так принято выражать нежные чувства; смех, песни и шутки не смолкали всю дорогу.
Новобрачные остановились перед павильоном, чтобы проведать Денизу, которой они были обязаны своим счастьем. Попрощавшись с кружевницей, молодые продолжили свой путь в компании шумевших парней и девушек. Веселая толпа разделилась на группы: парами и тройками, резвясь и подпрыгивая, крестьяне бежали по полям, чтобы скорее добраться до гостиницы, где музыканты уже настраивали гудки и волынки. Жервеза также примкнула к смеющейся компании — ее отпустила добрая Дениза.
Ночь стояла тихая и темная. Луна лишь изредка проглядывала сквозь темные тучи, плывшие по небу. Ребенок спал на своем маленьком ложе. Не раздеваясь, кружевница прилегла. Она закрыла глаза и долго лежала, пока легкая дрема не овладела ей. Но вдруг послышался какой-то шум, будто кто-то крался по лестнице. Девушка встрепенулась. Она приподнялась на постели и тихо окликнула:
– Жервеза? Ты уже вернулась?
Никто не ответил. Шум стих, чтобы через минуту возобновиться вновь. Дениза, убежденная в том, что служанка тихонько пробирается к себе, опасаясь разбудить ее и ребенка, встала, желая узнать, почему она вернулась так скоро. Кружевница взяла лампу и направилась к двери. Но та внезапно распахнулась, и Дениза отпрыгнула в сторону, словно ужаленная.
Пока все пировали у гражданина судьи, наследник Агнессы Шассар задавался одним и тем же вопросом: «Кто тот больной, которого скрывают в павильоне?» Дениза, по всей вероятности, отказалась от пира с одной-единственной целью — поскорее вернуться к нему. «Разве я не слышал, как начальник судебной палаты поблагодарил ее за опеку над страждущим гостем? Соперник!» — подумал Жозеф. Глухая и дикая злоба закипела в груди бандита, и сердце его залила жгучая ревность.
Старший Арну не сомневался, что человек, которого прячут в павильоне, представляет для него опасность. Он должен был все выяснить. Вот почему глава семейства Арну провожал новобрачных до Армуаза: он твердо решил, что на обратном пути проникнет в жилище Денизы и увидит того, кто нарушил его спокойствие.
Жозеф осторожно прошел по парку до самого павильона. На втором этаже горел неяркий свет. Жозеф встрепенулся. «Там, наверху, по всей вероятности, и скрывается таинственный гость», — подумал он.
Двери павильона были заперты, но Жервеза по нерадению оставила открытыми окна. Арну был силен и проворен. Он вспомнил, что в доме нет никого, кроме больного и женщины. Через окно трактирщик проник в просторную столовую и стал подниматься по лестнице, которая привела его в комнату кружевницы. Дениза стояла перед своим ночным гостем совершенно изумленная и озадаченная.
– Прошу прощения, — сказал он. — Для смелых нет неподходящего часа. Девчонка, перед тем как пойти на пляски, заперла двери, но не закрыла окна, так что пробраться в дом мне не составило труда. Меня никто не заметил. Впрочем, к невесте ведь можно прийти в любое время. А мы ведь жених и невеста, не правда ли?
– Что вам угодно? — спросила хозяйка.
Трактирщик не сразу ответил. Он стоял и смотрел на бедную девушку. Она, как всегда, была прекрасна, прекрасна беспорядком своего туалета, своей женской скромностью, оскорбленной присутствием постороннего, и страхом, который внушало ей неожиданное вторжение этого человека. Дениза инстинктивно прикрыла рукой полуобнаженную грудь и замерла в безмолвном ожидании.
– Стоит ли противиться мужу? — спросил Жозеф, и глаза его налились кровью из-за лишней выпитой рюмки. — Я же вам сказал, что через две недели вы будете моей женой. Это все равно как если бы вы и теперь уже были моей… Я твой жених, твой супруг и повелитель! — дерзко заявил он и приблизился к ней с угрожающим видом.