Кроваво-красная дорога
Шрифт:
— Но приношение жертвы, — говорю я. — Поверить не могу.
— Знаю, как это звучит, но это правда. Я сама видела. Сейчас канун летнева солнцестояния, прошло уже шесть лет со времен приношения жертвы. Твоему брату восемнадцать. Он был рожден посреди зимы, в период зимнева солнцестояния. Теперь настала его очередь.
— И они узнали о Лью от твоего отца, — говорю я.
— Да. Как я уже и сказала, он рассказал им о Лью. Ко всему, они приглядывали за ним все эти годы, штобы убедитца, што ему не будет приченен никакой вред.
— Наш сосед, — говорю я. — Поверенный Джон. Вот, што значит он имел в виду, когда говорил, што присматривал за ним все эти годы.
— Не вини его, Саба, они бы заставили его это сделать.
— Но почему они не забрали Лью сразу же после рождения? — спрашиваю я. — Или потом? Зачем нужно было дожидатца нынешнева момента?
— Потому што им нужен был парень сильный духом. И они позволили ему жить вместе с его семьей, жить свободно, штобы его дух окреп и стал сильным.
— Лью был сильный, когда они явились за ним, — шепчу я.
— Чем сильнее он будет, кодга умрет, тем сильнее будет Король. Слушай, Саба, — говорит она, — осталось меньше месяца до летнева солнцестояния. Если ты хочеш спасти своево брата, ты должна найти способ выбратца отсюда. Ты должна...
Дверь в камеру распахиваетца и входит Бешеный Пёс, каритан дозорных. Он вертит в руках длинную тонкую палку. Он уже накурился чаал, глаза горят, чему-то то и дело смеетца про себя. Охранники освещает ему путь с факелами.
— Как поживают мои девочки сегодня вечером? — говорит Бешеный Пес.
Девушки борцы в общей камере тут же просыпаютца. Они вскакивают на ноги жмутца к стенам, прячась в тени, так, што он не может видеть их, штобы к чему-то да придратца. Я остаюсь лежать на своей койке до таво момента пока не распахиваетца дверь.
Он проводит своей палкой по прутьям решетки.
— Подъем, — говорит он. — Папочка хочет поигратца.
— Хелен, — говорю я. — Двигай!
Она застывает от ужаса, все еще сидит возле решетки камеры, на том же месте где сидела, когда мы разговаривали.
Бешеный Пес замечает ее.
— И чё эт' мы тут делаем? — Он просовывает свою палку между прутьев и тычет ею в Хелен. — А ну, крыса, выходи!
Она вся сжимаетца.
— Оставь ее в покое, — говорю я.
— У-у-у, — говорит он. Он движетца к моей камере и пялитца на меня. — Не сама ли это Ангел смерти.
Я смотрю на него. Позволяя ему увидеть, как сильно я ненавижу его.
— Думаеш, ты чево-то да значишь, верно? — говорит он. — Так вот я скажу тебе, или я не Бешеный Пёс, как-нибудь ты выйдешь отсюда и тебя изобьют так, што ты своих не узнаеш. Этот день настанет. И, когда он придет, ты будеш умолять меня о пощаде. Но не сейчас. Сейчас ты у нас гвоздь программы в городе Надежды, а Бешеный Пес не хочет проблем. Но мне скучно. Я хочу чуток развлечься.
Он кивает на Хелен.
— Выведи крысу, — говорит он.
Он резко дергает головой, и охрана отпирает главную камеру, проходя внутрь расталкивая девушек. Они скручивают и заламывают Хелен руки за спину и тащат её наружу.
— Хелен! — кричу я. — Подожди! Оставь ее в покое!
Бешеный Пес тащит один из стульев стражников в середину камерного блока и садится на него задам наперед. Его глаза так и искрят возбуждением и он начинает дергатца. Его пальцы, его плечи, его ноги. Так и ходит ходуном. А это не сулит ничево хорошева.
— Давайте-ка поглядим, — говорит он. — Как насчет таво, штобы спеть мне песенку?
— Я не знаю ни одной песни, — говорит Хелен, понизив голос.
— Она не знает ни одной песни. — Бешеный Пес оглядваетца по сторонам, типа как он очень удивлен. — Ладно, тогда можешь мне сплясать? Давай, исполни небольшой танец для меня... крыса. Ну же, чево ждешь-то? Танцуй.
Хелен не двигаетца.
— Я сказал, танцуй!
— Оставь ее в покое! — говорю я.
— Заткнись, просто заткнись! Черт возьми, — кричит он. — Я сам все делать должен?
Он отбрасывает к стене свой стул и тот разлитаетца на части. Затем Бешеный Пёс начинает пританцовывать. Он вертит свою палку, подбрасывает её в воздух, пляшет вокруг неё.
— Видите? — говорит он. — Посмотрите, как это просто! Я танцую! Давайте танцевать все! Давайте!
Хелен просто стоит, она прижимает руки к бокам, глядя на него.
Вдруг он останавливается.
— Что ты уставилась, крыса? Я сказал... что ты уставилась? — Он кричит во весь голос, вены на его шее вздулись. Он схватил ее за руку и потянул к двери. Она вскрикивает.
— Хелен! — кричу я. — Отпусти ее, ублюдок. — Я прыгаю на дверь камеры, забывая, что я прикована к койке, а кровать привинчена к полу. Я приземляюсь лицом вниз, но сразу карабкаюсь вверх.
Бешеный Пес тащит Хелен к двум стражникам камерного блок.
— Выведите-ка её наружу, — говорит он.
Они берут её за руки и толкают за дверь.
— Хелен! — кричу я. — Нет! Хелен!
Бешеный Пёс отпирает дверь в мою камеру. Я карабкаюсь обратно на койку в углу, и кидаюсь с неё на нево, пока он освобождает меня от цепей. Он хватает меня за руку, ставит рывком на ноги и тащит вон из камеры. Он подтаскивает меня к металической двери в полу камеры и пихает меня внутрь.
— Сладких слов, Ангелочек, — говорит он.
Затем он плюёт на меня. Дверь с лязгом захлопываетца и я оказываюсь в морозильнике. Где темнота чернее ночи.
Я знаю, што больше никогда не увижу Хелен снова.
* * *
Девушки в камерном блоке хранят молчание. Они и между собой не особо разговорчивы и даю руку на отсечение, чёртасдва, они бы говорили со мной. Они обвиняют меня в смерти Хелен.
И в этом они не ошибутца. Я сама себя виню. Если бы она не болтала со ной, если бы мне не понадобилось во што бы то ни стало разузнать о Лью, мы были бы осторожнее. Не говорили бы так долго. Мы бы услышали стражников и как идет Бешеный Пёс. Если бы... если бы, то Хелен была бы еще жива.