Кровавое Благодаренье
Шрифт:
Гордо так сказал, благородно… Обрекая себя на годы унижений и мук!
Чуть больше двадцати лет минуло с тех давних и стыдных пор, но тяжкая, жгучая ненависть к поганым «комми» не покидала Джона, засев в нем, как ком не остывающего свинца.
И вроде всё хорошо заладилось на родной земле — тут его и славили, как героя, и орденов с медалями навешали, но стоило вспомнить Ханой — и корчишься в душе… Зато вернулось утерянное везение.
Маккейн легко избрался конгрессменом, а затем и в Сенат пролез, заняв место Барри Голдуотера, такого же ярого антикоммуниста.
Как будто пост президента что-то изменит. Хотя… Можно же отыграться на обидчиках, когда твоя работа — Realpolitik!
Джон хмуро спустился на цокольный этаж Капитолия, где ютилась сенатская столовая. Не бог весь что, но гвалт, создаваемый туристами, гарантировал приватность — такой вот парадокс публичной жизни.
Болтон уже ждал его, заняв столик за квадратной колонной, и неторопливо смаковал кофе, поданное в огромной чашке.
— И куда в тебя столько влезает? — забурчал Маккейн, подсаживаясь.
Дипломат самодовольно улыбнулся, поведя усами.
— Тренировка, Джон! Ну, что скажешь?
Сенатор раздраженно заерзал.
— С людьми повстречался, поговорил. Даже демократы вроде бы не против, чтобы я занял место спикера… — он сердито засопел. — Но это ничего не даст! Знаешь, как я хотел? Джимми назначил на место Даунинга… этого…
— Билла Клинтона, — кивнул визави, поправляя круглые очки.
— Его, его… Ну, думаю, хорошее дело — преемственность! Задачка-то простенькая, и решается в два действия. Сначала надо прибавить себе пост спикера Сената, а затем вычесть Билла! Сам же видишь, время какое. Мало ли несчастий случается…
Болтон затряс головой.
— Идея, согласен, неплохая. Но реализовать ее невозможно! Картер никогда не подпишет указ о твоем назначении вице-президентом!
— Так в том-то и дело! — Маккейн шлепнул ладонью по столу. Помолчав, он глянул исподлобья. — Джон… Ты по-прежнему не против стать моим вице-президентом?
— А я не меняю свои предпочтенья, — ровным голосом сказал дипломат. — Знаю, что ты доверяешь мне, и правильно делаешь. Я же все понимаю, Джон! — в его тоне прибавилось горячности. — Самому мне никогда не занять Белый дом, не тот я человек, не гожусь в Первые Джентльмены. Но вот пролезть туда в паре с тобой — совсем иное дело! Так сказать, в одном звене! Ты — ведущий, я — ведомый!
— Наименьшая тактическая единица в наших ВВС, которая из двух самолетов, — добродушно проворчал сенатор, — называется секцией. — Он откинулся на спинку стула, и ухватился за подбородок. — А тебе не кажется, что надо прощупать тех, кто рекрутирует негров в «Черную гвардию»?
— Это опасные люди, Джон, — сверкнул очками Болтон.
— Знаю! — резко сказал Маккейн. — «Черногвардейцы» всего лишь противовес Ополчению Даунинг. Эти твои «опасные люди» боятся победы желтопузой стервы, и тут мы с ними сходимся. Так почему бы мне не стать противовесом самой Синтии?
— Хороший ход… — затянул дипломат, медленно опуская чашку с остывшим кофе. — Хм…
Подумав,
Глава 6
Вторник, 26 марта. Ночь
Калифорния, пустыня Мохаве
«Жильем» нас обеспечил Видов — уже в потемках урчащие «Чайки» съехали с шоссе на ямистую грунтовку, и километров через пять выбрались к городу-призраку, чьи кривые улочки тихо-тихо, будто вечным снегом, заносил песок.
По советским меркам, городок не вытягивал даже на звание поселка — так, десяток строений вразброс. Дома без окон, без дверей — и тишина…
— Тут один эпизод снимали, — повел рукою Олег. — Из жизни Дикого Запада.
«Унылая жизнь, однако, — подумалось мне. — Шибко унылая…»
И местность безрадостная — невысокие голые холмы, плавно переходящие в скучную, плоскую равнину. Птиц не слыхать, живности не видать, только упрямая юкка растопыривала жесткие листья, где не попадя.
Когда-то железные дороги и автострады прошли в стороне от Дизерт-Пасс, и бестолковое селение стало выморочным. Но именно его затерянность и запустение обещали нам спокойствие — уж куда, куда, а в пустыню «Черная гвардия» точно не сунется.
Синицын закрутился, хлопоча.
— Товарищи, документы у всех с собой? — беспокоился он, суетливо, по-птичьи оглядываясь.
— С собой, — проворчала Гребешкова, щелкая замочком сумки. — А переодеться, значит, никак…
Игорь Елисеевич виновато развел руками.
— Никак, товарищи! Возвращаться в гостиницу было просто опасно. Да и… Сгорел отель!
— Холодно! — пожаловалась Нонна, обнимая себя за плечи.
— Костер разводить нельзя! — мигом встревожился чекист. — Ночью огонь далеко видать. Наверное, женщин мы устроим в машинах, там теплее!
— Занимайте места, товарищи женщины, — пошутил Крамаров. — В плацкарте!
— Есть три пледа, — спокойно сообщил Иван Третий. — Один выделим дозорному, и будем дежурить по очереди. Рустам! — окликнул он. — Нашел чего?
— Да так… — откликнулся Рахимов. Его голос глухо доносился из дверей брошенного дома, сколоченного из щелястых досок — как раз сквозь щели просвечивал голубоватый луч фонаря. — Тут что-то типа буржуйки, можно протопить… Но ни одной кровати с пуховыми перинами! Только пол деревянный… Трещит, но держит.
Я поежился — легкий пиджак грел плоховато. Днем-то здесь жарко, а к вечеру пустыня остужается.
— Ми-иш… — растянулся Ритин голос, и я пошел баюкать мою ненаглядную.
— Тепло ль тебе, девица? — заворковал, скрипя туфлями по песку. — Тепло ль тебе, красная?
— Тепло, батюшка, — хихикнула Рита, — тепло, родимый!
Мне удалось присесть на жесткий порожек, и прижаться к ладным коленкам.
— Укладывайтесь, давайте… И запритесь, чтоб не дуло…
— И не тревожьтесь, — в тон мне проговорила Инна, — приключения только начинаются!