Кровавое дело
Шрифт:
— Где они теперь?
— В двух шагах отсюда, в депо префектуры, куда я послал их разобраться в дичи, пойманной сегодня ночью, и. отделить рецидивистов от новичков.
— Пожалуйста, поторопитесь!
— Мы будем там в одно время с вами.
Начальник сыскной полиции отдал
Казнев был человек лет сорока — сорока двух, уже с сильной проседью. Он носил волосы коротко остриженными, точно новобранец, только что вышедший из рук полкового цирюльника.
Лицо его, довольно полное и гладко выбритое, носило на себе печать вечной улыбки, точно застывшей на нем раз и навсегда.
Только глаза, светло-зеленые и замечательно подвижные и блестящие, резко выделялись на этой добродушно-буржуазной физиономии. Из-за этих ярко блестящих зеленых глаз и получил он прозвище Светляк.
Роста он был гигантского и отличался Геркулесовой силой.
Спичка представлял полнейший контраст своему товарищу, которому еле-еле доходил до плеча.
То был маленький худенький, человечек неопределенных лет, но казавшийся очень старым, хотя ему было самое большее лет сорок.
Лицо у него было длинное, плоское, как лезвие ножа, волосы почти совершенно белые. Тоненький, бледный, тщедушный, он тем не менее отличался железным здоровьем и был жив и подвижен, как никто.
— Этот черт Флоньи, кажется, может пролезть в замочную скважину, — часто говорил о нем Казнев.
Чтобы похвастать своей силой, он сажал своего товарища на широчайшую ручищу и, вытянув ее, говорил, со смехом бегая по комнате:
— Я бы дошел таким образом от площади Мадлен до Бастилии и не устал бы ни капли.
Когда Казнев хотел прикурить у Флоньи папиросу, он брал его за локти и подносил к своему лицу; вот почему Флоньи прозвали Спичкой.
Эти противоречивые качества двух агентов, вместо того чтобы отдалять их друг от друга, напротив, сближали, они были почти неразлучны.
Начальник сыскной полиции посадил их с собой в карету, за которой послал в ожидании их прихода, и они быстро поехали на вокзал.
Товарищ прокурора, судебный следователь и супрефект только что приехали туда и разговаривали с инспектором дороги, полицейским врачом и комиссаром, к которому, по железнодорожным правилам, присоединились и инспекторы, извещенные депешей о случившемся.
— Господа, — сказал инспектор, обращаясь к присутствующим, — я проведу вас к вагону, где находится труп.
С этими словами он направился к запасному пути.
Вагон стерегли
Дверцу вагона отворили с той стороны, где находился труп.
Светляк и Спичка обошли вагон с другой стороны, отворили противоположную дверцу, вошли в вагон и уселись, каждый в свой уголок, как путешественники, готовые к отъезду.
Начальник сыскной полиции вошел в вагон подобно им и сел около трупа.
— У вас нет других указаний о смерти? — обратился он с полицейскому комиссару.
— Никаких.
— Труп еще не обыскивали?
— Нет еще.
— Попробуем поискать в карманах, чтобы установить его личность.
— Я полагаю, что, прежде чем изменить положение тела, следует посмотреть, каким образом был убит этот несчастный, — вмешался товарищ прокурора.
Светляк встал и, подойдя к барону, спросил:
— Позвольте мне, сударь, отыскать рану?
— Можете.
Агент, зеленые глаза которого сверкали даже в темном вагоне, подошел к трупу.
Он снял шотландский плед и очень искусно развернул одеяло, в которое был завернут мертвец, причем заметил:
— Я попрошу господина товарища прокурора и господина судебного следователя обратить внимание, как был завернут труп. Пассажир никоим образом не мог сделать этого сам. Это дело рук убийцы: он укутал так покойника уже после убийства.
— Ясно, как день, — подтвердил следователь, делая заметки.
Светляк окончательно развернул одеяло, которое выбросил на платформу, причем оказалось, что оно было все в крови.
— Мы осмотрим его впоследствии, — пробормотал он.
Когда труп был развернут, то обнаружилось, что вся одежда в крови.
Агент вскрикнул, увидев рукоятку ножа, торчавшую из груди убитого.
— Черт возьми! Убийца-то малый не промах! Ловко всадил! И оставил нож в ране. К чему это? С намерением или же просто по забывчивости? Во всяком случае, рука у него не дрожала: удар нанесен с поразительной верностью. Посмотрите-ка, господа.
— Здесь полицейский врач? — осведомился товарищ прокурора.
— Вот он, сударь, — отвечал инспектор, подводя к барону доктора, который уже констатировал смерть.
Барон де Родиль поклонился ему и продолжал:
— Потрудитесь, сударь, сказать, каким образом был нанесен удар, и вынуть нож из раны.
— Удар нанесен прямо и разом. Убийца, действовал, очевидно, когда жертва спала. Он выбрал место, приложил, нож, налег на него и всадил с поразительным хладнокровием.
— Из этого следует вывод, что убийца давно сидел в вагоне и выжидал, — заметил следователь.