Кровавое Крещение «огнем и мечом»

Поротников Виктор Петрович

— Заключив мир со Святославом и выпустив наше войско из Доростола, Цимисхий, подлая душа, тогда же договорился с печенегами, чтобы те напали на флотилию Святослава у Днепровских порогов, — сердитым голосом продолжил Перегуд. — Орда хана Кури долго поджидала нашу рать у днепровских перекатов и дождалась. В той неравной сече с печенегами нашел свою гибель князь Святослав. Много наших ратников полегло в той битве на волоке, очень много. Я в той сече руки лишился. — Перегуд коснулся здоровой левой рукой своей отсеченной по локоть правой руки. — Но горше всего для нас то, что тело Святослава осталось у степняков. По слухам, Куря велел сделать чашу

из черепа Святослава и теперь пьет вино из этой чаши на пирах. — Перегуд злобно выругался.

Затем он продолжил, обращаясь к Владимиру:

— Вот и рассуди, княже, можно ли верить ромеям и чего стоят все их клятвы? Ромеи мечами печенегов уничтожили твоего отца, не сумев одолеть его в сече. Я полагаю, нам не следует соблюдать договор, навязанный Цимисхием Святославу. Тем более что Цимисхия уже нет в живых.

С Перегудом согласился боярин Ставр, тоже взявший слово.

— Не могу не упомянуть и о Калокире, княже, — сказал он. — В княжение Святослава Игоревича этот ромей частенько наведывался в Киев. Это он подбил Святослава на поход против болгар, выступая от лица тогдашнего василевса Никифора Фоки. В ту пору болгары вышли из повиновения ромеям, вот Никифор Фока и попросил Святослава о помощи, заплатив ему за это золотом. Святослав разбил болгар, но не пожелал уходить с Дуная, тогда ромеи объявили ему войну. В результате заговора Никифор Фока был убит, а василевсом стал Иоанн Цимисхий.

Живописуя тогдашние события, Ставр поведал Владимиру и Добрыне о том, что Калокир, как сторонник Никифора Фоки, бежал из Царьграда к Святославу и убедил его вести войско прямиком на столицу ромеев. Калокир подговаривал Святослава не просто разбить Цимисхия, но помочь ему занять царский трон в Царьграде.

— Да, да, это истинная правда! — не удержавшись, выкрикнул Перегуд. — Калокир сам метил в василевсы. Он опутал Святослава своей лестью, и тот двинулся на Царьград.

Продолжая свой рассказ, Ставр обвинял Калокира в том, что тот во время войны Святослава с Цимисхием постоянно всюду совал свой нос.

— При всяком удобном случае Калокир давал понять Святославу, что именно его советы самые верные, — молвил Ставр. — Святослав полностью доверял Калокиру, делясь с ним всеми своими замыслами. Свенельд не раз предупреждал Святослава в двуличности Калокира, однако князь лишь отмахивался от него. И вот, когда наше положение в Доростоле стало совсем отчаянным, Калокир-собака вступил в тайные переговоры с Цимисхием, собираясь перебежать на его сторону.

— Ставр верно молвит, княже. Все так и было, клянусь Перуном! — опять не удержался Перегуд. — В Доростоле имелся подземный ход, который мы долго не могли обнаружить. Через эту лазейку слуга Калокира по ночам пробирался в стан Цимисхия и обратно.

Из дальнейшего рассказа Ставра Владимиру и Добрыне стало известно, что дружинники Святослава выследили-таки заговорщиков и схватили их. Все они были приговорены к смерти. Четверых знатных болгар, участвовавших в заговоре, казнили в Доростоле на площади. Калокира Святослав приказал казнить за городом в поле, чтобы воины Цимисхия смогли похоронить его тело.

— Это дело было поручено Регнвальду, сыну Улеба, — сказал Ставр. — Я сам видел, как Регнвальд и Калокир верхом на конях выехали из Доростола. У Калокира на голове был холщовый мешок, а его руки были связаны. Спустя какое-то время Регнвальд вернулся в Доростол один, ведя лошадь Калокира на поводу. Не понимаю, почему Регнвальд пощадил Калокира? — Ставр недоумевающе пожал

плечами. — Почему он ослушался повеления Святослава?

— Вот мы и узнаем об этом из уст самого Калокира, — промолвил Добрыня, переглянувшись с Владимиром. — Это и впрямь весьма любопытно, бояре.

* * *

На застолье Владимир намеренно посадил Калокира напротив себя, чтобы получше видеть его лицо при словесных нападках, которые неизбежно должны были посыпаться на него из уст бояр, сумевших вернуться живыми из последнего Балканского похода Святослава. Все так и случилось, как предполагал Владимир.

Едва все гости расселись за длинным столом, а слуги внесли в трапезную вино и яства, как нетерпеливый Перегуд обратился к Калокиру, потрясая обрубком своей правой руки.

— Гляди, посол, чего стоил мне мирный договор Цимисхия с князем Святославом, — раздраженно проговорил Перегуд, привстав со своего места. — Цимисхий, одаривая Святослава золотом в качестве отступного за город Доростол, знал, что эти дары достанутся печенегам. Цимисхий предупредил хана Курю, что поредевшее русское войско скоро двинется из Болгарии домой. Не ты ли ездил договариваться с Курей от имени Цимисхия, посол?

— Нет, не я, боярин, — нимало не смутившись, ответил Калокир. — Я искренне сочувствую тебе.

— Ну что ты, приятель, — криво усмехнулся Перегуд, — мне еще повезло. Я вернулся живым домой, в отличие от князя Святослава, поверившего в обещания Цимисхия.

— Ты знаешь, боярин, что я не служил Цимисхию, — спокойно проговорил Калокир. — Я ушел к Святославу, едва Цимисхий захватил власть в Царьграде. Я был со Святославом до конца.

— Лжешь, собака! — Перегуд ударил кулаком по столу. — Ты был со Святославом, пока голод не взял нашу рать за горло в Доростоле. Не желая дожидаться худшего исхода, ты вступил в тайные переговоры с Цимисхием. Скажешь, этого не было?

За столом прозвучали гневные голоса еще нескольких бояр, соратников Святослава, которые вопрошали Калокира о том же.

Отпив медовой сыты из чаши, Калокир подождал, пока среди гостей восстановится тишина. После чего он заговорил тем же спокойным тоном:

— Я не отрицаю того, что слуги Святослава перехватили письмо Цимисхия, которое он адресовал мне. Однако смею напомнить, что заговор в Доростоле организовал не я, а кучка имовитых болгар, уставших от войны. Они без моего ведома связались с Цимисхием, сообщив ему, что выбрали меня посредником на переговорах с ним. Никто из этих болгар-заговорщиков не осмеливался прийти в стан Цимисхия, опасаясь за свою жизнь. Поэтому заговорщики уговаривали меня встретиться с Цимисхием. Но ведь я так и не перебежал к Цимисхию…

— Ты просто не успел это сделать, негодяй, — громко сказал Ставр под одобрительные возгласы других бояр. — Тебя схватили вместе с прочими заговорщиками. Когда твоим сообщникам прижгли пятки огнем, то они сознались, что твой слуга-хазарин не единожды ходил по ночам в стан Цимисхия с посланиями от тебя. Что ты скажешь на это?

— Под пытками те несчастные могли сказать что угодно, — невозмутимо сказал Калокир, взглянув на Ставра. — Мой слуга действительно несколько раз тайком выходил из осажденного Доростола через подземный ход, но он делал это по своей воле. На допросе в присутствии Святослава я не мог доказать правдивость своих слов, ибо этот хазарин сумел сбежать из крепости. Потому-то Святослав приговорил меня к смерти. К тому же в руках у Святослава оказалось и письмо Цимисхия ко мне.