Кровавые поля
Шрифт:
– И все равно похоже на воровство.
– Брось! Если ценности не возьмут наши, они достанутся кому-нибудь другому.
Рутил был прав, но из этого еще не следовало, что Квинту нравился такой порядок вещей.
– Пора уходить! – Большой Теннер хлопнул в ладоши. – Надеюсь, вы не забыли, что мы должны продолжить патрулирование.
С довольным ворчанием легионеры вернулись за деревья. Когда отряд снова разделялся на две пятерки, легионеры обменивались колкостями и издевались над неудачными бросками дротиков, не раз вспоминая нумидийца, которому удалось сбежать. Амфора, прихваченная с собой Урсом, пошла по кругу. Товарищи Квинта радостно ухмылялись, но тоска опустилась на его плечи, точно влажное одеяло, когда он смотрел
Квинт испытал разочарование и одновременно гнев. Он не мог ничего доказать. Если он обвинит Мацерио в том, что тот швырнул в него дротик, мерзавец станет все отрицать. Конечно, если Квинт его убьет, проблема будет решена, но хладнокровно убить человека, даже такого, как Мацерио, – нет, на такое он не был способен. Юноша решил помалкивать и оставаться настороже. Когда Урс предложил ему амфору, Квинт вежливо отказался. «С этих пор, – мрачно размышлял он, – ты должен позаботиться о том, чтобы никогда не оставаться в одиночестве». Теперь ему придется думать не только о воинах Карфагена, но и о враге в собственном лагере.
Такова была его новая реальность.
Глава 7
Капуя
С первой официальной встречи Луций понравился Аврелии. Он был внимательным и обходительным и сразу дал понять, что находит ее привлекательной. Как только это стало очевидно, Атия решила отложить возвращение на ферму. Неделя превратилась в две, потом в месяц. Аврелия не возражала. Здесь было намного лучше, чем дома, где после отъезда Квинта и Ганнона не происходило ничего интересного. А тут каждый день случалось что-то новое и возбуждающее.
Как и большинство римлян, Луций был скуп на комплименты, но ей никогда не дарили так много подарков. Улыбка удовольствия появлялась на ее губах, но она ощущала уколы совести, когда прикасалась к ожерелью из черного янтаря и сердолика, которое теперь украшало ее шею. Она получила его после того, как вскользь упомянула о нем во время прогулки с Луцием по городу. Ее маленькая шкатулка для драгоценностей, прежде пустая, теперь наполнилась – в ней появились кольца и браслеты. Кроме того, Луций подарил ей изумительный веер из хвостового оперения экзотической птицы, которая называлась павлином; он даже попытался вручить ей маленькую обезьянку.
Они гуляли по Форуму в сопровождении матери Аврелии, катались на лодке по реке Волтурн, наблюдали за гонками колесниц в амфитеатре. Дважды посещали театр, совершив путешествие на побережье. Со дня неприятной встречи с Фанесом их захватил водоворот самых разнообразных развлечений. Однажды даже зашел разговор о поездке на остров Капри. И хотя Аврелия не знала, хочет ли выйти замуж за Луция, она чудесно проводила время; так почему бы не насладиться происходящим в полной мере? Агесандр, который постоянно ее раздражал, отсутствовал – Атия отправила его управлять поместьем.
Однако Аврелия хорошо понимала причины своего беспокойства. Каждый день она размышляла о них до тех пор, пока не начинала болеть голова. Во-первых, она не находила Луция таким уж привлекательным. Он был достойным, симпатичным мужчиной, но таким… она никак не могла подыскать подходящее слово. Серьезным. «Да, пожалуй», – подумала она. Он был слишком серьезным, умным, хорошо образованным, по-своему довольно красивым и действовал из самых лучших побуждений. Но, к сожалению, чудесные качества не мешали ему быть скучным. В первый раз Аврелия подумала об этом, когда во время путешествия по реке Волтурн Луций начал рассказывать, какие рыбы здесь водятся. В тот момент Аврелия сделала вид, что ей очень интересно, а потом ругала себя за то, что подобная мысль могла прийти ей в голову. Хотела ли она знать разницу между рыбами, обитающими в пресной воде и в морской, не имело значения – ей не следовало плохо думать о Луции. У нее были все причины считать его физически привлекательным – как Гая и Ганнона. Но как бы он ни старался, чувства Аврелии не менялись. Она относилась к нему как к другу, и не более того. К тому же она каждый день встречала Гая – ведь они жили в доме Марциала. В результате девушка увлеклась им еще сильнее.
Вторая проблема состояла в том, что ее матери Луций очень нравился. Оказалось, что отец Атии дружил с его дедом; они вместе служили в армии во время первой войны с Карфагеном. Его семья не только отличалась образованностью, но еще владела большими участками земли, и расположенные на них поместья занимались в основном выращиванием оливковых деревьев.
– В последние годы оливки не пострадали так, как пшеница, – прошептала однажды Атия на обеде с Луцием и его отцом. – Оливковое масло подобно жидкому золоту, если у тебя его много. А у них его очень много.
Аврелия пыталась объяснить матери, что Луций ей не интересен, но та ничего не хотела слышать.
– Ты ему нравишься, он тебя хочет. К тому же отец Луция настаивает, чтобы тот поскорее женился. Пришло время обеспечить семью наследником. А это очень хорошее обоснование для брака. Там, где есть дружба, может вырасти любовь, – твердо сказала Атия. – Луций – хороший человек. И твой отец одобрит ваш брак.
– Отец ничего о нем не знает, – запротестовала Аврелия. – А он должен дать свое согласие, прежде чем мы заключим брак.
Однако все ее надежды рухнули, когда она услышала ответ матери.
– Я уже отправила письмо твоему отцу, в котором написала, что Луций будет для тебя идеальным мужем. Если все пойдет хорошо, мы получим ответ через месяц или два, и тогда можно будет заявить о помолвке.
Побежденная Аврелия погрузилась в мрачное молчание, которое Луцию никак не удавалось развеять. Рассерженная Атия увезла дочь домой, сославшись на головную боль. В доме Марциала она строго отчитала девушку. Слова Атии еще долго звучали в голове Аврелии. Луций не старик, как Флакк; они ровесники. Он не страдает высокомерием и напыщенностью, как Флакк. Луций живет рядом, а не в Риме, так что она сможет регулярно встречаться с семьей. Луций не собирается служить в армии – и в этом нет ничего плохого – он решил изучать юриспруденцию, после чего заняться политикой. Выбор такой карьеры означает, что ему – если только дела не пойдут совсем плохо – не придется идти на войну, как многим другим молодым аристократам. Значит, нет риска, что он погибнет в сражении, что может произойти с ее отцом и Квинтом. Почему она всячески противится попыткам матери организовать помолвку, которая поможет спасти состояние ее семьи? Если Аврелия все испортит, продолжала свои напыщенные речи Атия, она обречет свою семью на бедность и еще худшие неприятности. Неужели она хочет такого исхода? Неужели ей понравится, если такой человек, как Фанес, завладеет их поместьем?
Доводы матери показались Аврелии такими убедительными, что она расплакалась. Ей хотелось убежать к Гаю – единственному другу, который у нее был в Капуе, – броситься в его объятия и рассказать о своих чувствах. Ей хотелось сесть на корабль, отплывающий в Карфаген, чтобы найти Ганнона. Последнее было всего лишь мечтой – Ганнона там могло и не быть, – но в комнату к Гаю она могла пробраться. Но Аврелия не стала так поступать. Она вытерла слезы и согласилась с требованиями матери, сказав себе, что брак с таким человеком, как Луций, может оказаться удачным выбором. Многим женщинам приходилось выходить за худших мужчин. Лучше сосчитать все преимущества и принять свою судьбу.