Кровавые сны владык
Шрифт:
Он кивнул ей и пошел прочь.
Айра не понимала Ритана — в нем не было почтения к ней как к Хан-ши, он не видел в ней полководца, но, тем не менее, по ее приказу был готов на следующий день повести войска в бой и погибнуть.
— Усан! — крикнула она, видя пробегавшего мимо мальчишку.
— Да, Хан-ши! — весело отозвался тот.
Даже когда в Орде не хватало еды или после очередного нападения адских гончих хоронили воинов, Усан единственный оставался бодр и весел — если бы Айра не знала его, она бы подумала, что это
— Скажи, ты знаешь, что завтра будет штурм? — спросила она.
— Да, Хан-ши.
— Как ты думаешь, мы возьмем крепость?
— Да, Хан-ши, — Усан улыбнулся. — Или не возьмем.
— И тебя это не расстраивает? — удивилась Айра.
— Шаман мне сказал, когда будет конец мира, и теперь меня ничего не расстраивает, — заявил Рыжий Пес.
— И когда? — с замиранием сердца поинтересовалась девушка.
— Вчера! — расхохотался сорванец. — И теперь для меня каждый день — счастье!
Он убежал, а Айра долго еще стояла и смотрела на лагерь.
Двое лекарей по очереди осматривали тех, кто не уберегся во время урагана. Молодой кочевник тщательно изучал копыто коня, несколько взрослых воинов обсуждали заточку на саблях. Седой пес, успевший прибиться к лагерю за столь короткое время, выкусывал блох в промежности, а рядом лежала обглоданная грязная кость.
Жизнь продолжалась.
Люди выглядели мрачными, и заботы их были связаны с войной, болью и смертью, но они все равно продолжали жить.
Опытные воины так же, как и Ритан, наверняка подозревали, что завтрашний штурм не может окончиться захватом Жако, но никто не смотрел на нее презрительно, никто не пытался сбежать.
Конечно, все они привыкли к тому, что за побег перед битвой или с поля боя могут повесить, а если уйдет целый отряд, то казнят каждого десятого, а остальных просто прижгут каленым железом…
Но дело было не только и не столько в этом — все эти люди верили в судьбу, в предопределение.
Айра наконец поняла то, что так долго не давало ей покоя, заставляло чувствовать себя чужой: они делали то, что считали лучшим и более правильным, но когда чувство долга сталкивалось в них с желанием лучшего, они отказывались от лучшего, говорили «так должно быть» и шли вперед, туда, где их ждали лишения, а возможно, и смерть.
И там, где любой житель Дораса сказал бы: «Катитесь в Хаос!», не забыв после этого сделать жест, отгоняющий злых духов, кочевник просто пожимал плечами и делал то, что было ему предначертано.
Айра вернулась в большой белый шатер — тот самый, где когда-то ее ждал Дайрут, где она жила до тех пор, пока ей в сердце не вонзили кинжал. Еще пару дней назад она не вошла бы в него, ушла бы спать в другое место, но в безумный рейд к Жако захватили почему-то только его, а обозы остались далеко позади.
И сейчас Айра сказала тихо:
— Пусть будет что будет.
В шатре было тепло и уютно, там ее ждали мягкие шкуры и подушки, а
«И это правильно, — отметил Голос. — Поверь, ты не пожалеешь».
Глубокой ночью Айра рывком села в постели — она не понимала, что ее разбудило, но чувствовала тревогу.
«Пора, — сказал Голос. — Время пришло».
Девушка достала щипцами горящий фитиль из масляной лампы и подожгла еще несколько светильников. Одевшись в штаны, рубашку и куртку, она выглянула наружу и толкнула одного из стоявших у входа Рыжих Псов.
— Пошлите за Имуром, он знает, что надо делать. И принесите мой доспех.
Еще несколько недель назад наместник Орды в Ранте прислал ей в подарок полный доспех из мифрила и легкий треугольный щит из того же металла. Скорее всего, когда-то очень давно его носил кто-то из малолетних родственников императора, а потом воинское облачение попало в руки захватчикам.
Тогда Айра только примерила доспех на себя — надевать его каждое утро, заставляя служанок затягивать ремешки и смотреть за тем, чтобы все было сделано правильно, ей показалось слишком сложным.
Девушке очень понравилось, как она выглядела в этом почти игрушечном, но таком крепком доспехе, сделанном гномами.
Но только теперь для него настало время.
До того, как принесли доспех, она успела сполоснуть лицо и выбрать для себя оружие. Из шести клинков, с которыми Айра хоть немного работала, она остановилась на узком полуторном бастарде из старой имперской стали.
Когда пришел Имур, сонный и не очень довольный, она сказала:
— Пора, время пришло.
Эта фраза, украденная ею у Голоса, звучала одновременно весомо и загадочно.
Имур мгновенно проснулся, взгляд его прояснился — наверняка он понял не больше, чем Хан-ши, но услышанного для него оказалось достаточно. Он помог Айре надеть доспех, затянул все ремешки и заправил их так, как надо, а потом показал, как держать щит правильно — в этом у девушки не было никакого опыта.
— Так ты его не потеряешь в бою, — сказал кочевник. — Вот здесь надо чуть подтянуть, а вот здесь — ослабить, чтобы не натирало. Лагерь потихоньку поднимается, и я послал за Ританом, а он приведет с собой пару сотен воинов.
— Ты все сделал правильно, — серьезно сказала Айра.
Она не понимала, что происходит, но чувствовала, что вот-вот случится нечто, то, чего она так ждала и чего не хотела для себя ни в коем случае.
Они вышли в ночь.
Вдали возвышались стены Жако, в стороне виднелись брошенные дома посадов, что днем станут пепелищем. Крепость, такая красивая и нарядная днем, сейчас казалась угрожающей и темной, в свете звезд она возвышалась над миром подобно черному монолиту.
У Айры мелькнула мысль о том, что зря они все это затеяли — какой штурм, в самом деле, когда вот-вот миру придет конец?