Кровавый дождь
Шрифт:
— Итак, мистер Джонстон — протянул Макферсон.
— Сэр, полагаю, мы можем отменить послеполуденные работы. Мы имеем хороший задел, да и жарища такая ужасная.
Капитан уставился на помощника:
— Вы пытаетесь разжалобить меня, мистер Джонстон? Думаете, что я не замечаю жару?
— Нет, сэр — ответил Джонстон.
— Пусть продолжают работать. А если вы не справляетесь со своими обязанностями, то я могу найти кого-нибудь попроворнее.
Эта угроза так часто повторялась, что помощник не видел смысла возражать.
— Вы обыскали помещения полубака?
— Так точно, сэр. Шесть бутылок, сэр. Все выброшены в реку.
Макферсон был ярым противником распития спиртных напитков матросами. По его распоряжению помощники ежедневно обыскивали полубак в поисках небольших черных бутылок пойла, которое попадало на борт с лодок речных торговцев. По его мнению, на свете не было ничего худшего, чем пьяный матрос. Пьянство было слабостью, которую он ненавидел в других и втайне презирал в себе. Капитан, однако, не баковый матрос. Он пил, но это являлось прерогативой капитана, к тому же он считал, что умеет сохранять контроль над собой.
– -- * * * ---
После недели немилосердного труда команда находилась на грани бунта. Офицеры и специалисты также были недовольны. Капитан Макферсон достал всех — чего он, собственно, и добивался. Пришло время ослабить диктат и отпустить всех на берег. Европейским матросам слишком много платили. Если же некоторые из них дезертируют, и он будет вынужден заменить их низкооплачиваемыми ласкарами [8] — что ж, оно и к лучшему. Дезертиры потеряют право на свое жалование и сэкономят расходы владельца. А сам он получит толпу зеленых новичков, которым надо будет преподать хорошие уроки морского дела. Уж он их научит, будьте уверены!
8
Ласкар — туземный матрос.
Капитан отпустил на берег всех, кроме Мигеля Сильвы, судового плотника по прозвищу Стружка. Световой люк капитанской каюты, поврежденный во время шторма на пути в Индию, всё еще протекал, и будь он проклят, если ленивый плотник сойдет на берег до устранения неисправности.
Стружка трудился не меньше остальных — может, и поболее. Экипаж спускался по трапу и рассаживался по ожидавшим у борта сампанам [9] , чтобы исчезнуть в недрах баров, базаров и публичных домов, выстроившихся вдоль тенистых аллей морского квартала Калькутты. При виде этой картины Стружку одолевал гнев. Он удалял старую шпаклевку, зачищал швы, забивал мушкелем [10] новую паклю, ругаясь вполголоса на проклятого сукина сына, который заставлял его работать в то время, как все остальные сошли на берег. Чем дольше он работал, тем гнев его становился сильнее.
9
Сампан — собирательное название для различного вида дощатых плоскодонных лодок речного и прибрежного плавания В Юго-Восточной Азии.
10
Мушкель — такелажный инструмент в виде деревянного молотка, боек которого изготовляется из твердых пород дерева. Мушкель употребляется при выделке сплесней и огонов, а также при конопатке деревянных судов.
После часовой работы, весь в поту, хотя солнце уже два часа как зашло, он решил, что с него довольно. Сложив инструменты в брезентовый мешок, плотник пошел в свою каюту. Там он помылся, надел гражданский костюм и направился к трапу.
Капитан Макферсон, пивший виски в каюте, обратил внимание на отсутствие звуков работы у светового люка. Выйдя на палубу, он нашел работу незаконченной и увидел одетого в выходное платье Стружку, намеревающегося спуститься с трапа.
— Эй, ты, никчемное отродье португальской шлюхи! Куда это ты намылился? — заревел Макферсон.
Стружка посмотрел на него, выкрикнул «А иди ты к черту», отвернулся и продолжил свой путь.
— Стой, сукин сын! — взревел капитан. Стружка не обратил на него никакого внимания. — Ты подчинишься мне, никчемная тварь!
В порыве пьяного гнева Макферсон схватил топор с пожарного щита, висевшего на переборке рубки, погнался за плотником, как одержимый, и с размаху всадил топор в голову Стружки. Тот замертво упал на палубу.
Мгновенно в голове Макферсона прояснилось. Он выпустил топор из рук, глядя на мертвого плотника, чья кровь растекалась по дубовому палубному настилу. Какое-то время он стоял, опустив голову. Было тихо, слышался лишь шум воды, журчащей у борта, да его собственное сердцебиение.
Затем он потряс головой и тихо выругался. «Черт тебя побери, Стружка. Посмотри, что ты натворил». Но сделанного не вернешь. А был ли у меня выбор, спросил он себя. Плотник обругал его. Он не подчинился прямому приказу. Он получил то, чего заслужил. Дисциплину следует поддерживать, даже если стружки разлетаются в разные стороны, мрачно усмехнулся про себя Макферсон.
Капитан выдернул из головы плотника топор, бросил его на палубу и взвалил тело на плечо. Покачиваясь, он донес труп до бортового релинга и скинул его в мутные воды Ганга. Раздался громкий всплеск, но он затерялся среди разнообразных речных звуков. Темнота и пенистая вода поглотили тело. Ещё одно тело на течении вряд ли привлечет чьё-то внимание. Индусы, считая Ганг священной рекой, постоянно сбрасывали в его воды трупы своих умерших. Может, плотнику будет приятней плыть в компании. Когда же Стружка не явится на поверку, капитан попросту сделает пометку в судовой роли — «дезертировал», и все формальности на этом будут завершены.
Услышав позади себя какой-то шорох, Макферсон осторожно повернулся. Он был уверен, что на борту не осталось ни единой души, кроме него самого и мертвого плотника.
— Кто там? — проревел он.
Из-за кромки комингса трюма показалась белобрысая голова юнги Билли Абрамса, который числился по судовой роли матросом второго класса. Капитан ринулся к нему и схватил одной рукой мальчишку за воротник, сжав пальцы другой руки в кулак.
— Что ты видел? — с угрозой спросил Макферсон.
— Ничего, сэр, — выдавил из себя Абрамс. — Совсем ничего.
— Это хорошо, что ты ничего не видел, иначе будешь следующим в очереди на купание в реке. Ты меня понял?
Рот юнги открылся, но не издал ни звука.
— Ты понял? — капитан встряхнул дрожащее тело матросика.
— Да, сэр, — промямлил тот.
— Хорошо, — капитан отпустил его. — Возьми там пожарный топор, помой как следует и повесь на место. Затем возьми ведро, песок и песчаник да отдрай палубу хорошенько. Чтобы ни пятнышка, понял?
— Да, сэр, — юнга смотрел на него широко открытыми глазами.
— Тогда принимайся за дело, засранец.
— Да, сэр.
Юнга бросился прочь за приборочным материалом. Капитан, раздумывая, следил за его бегом. Он разберется с мальчишкой позже. Пусть тот сначала замоет следы крови.
– -- * * * ---
Спустя четыре дня наконец-то начал прибывать груз. К бортам подвели лихтера, и на судне воцарилась оживленная атмосфера. Тюки джута, мешки риса и кофе, корзины чая грузились местными докерами, использовавшими реи в качестве кранов, а судовая команда трудилась в трюмах, укладывая эти тюки, мешки и корзины таким образом, чтобы использовать каждый квадратный дюйм пространства.