Кровавый дождь
Шрифт:
Так они дошли до отмелей Джеймс и Мэри — отмелей, которые постоянно меняли свое положение на дне моря, подобно облакам в небе. Вода кипела и пенилась над ними, и не было видно следов безопасного прохода между ними.
Лоцман достал из своего багажа грифельные доски, и его помощник побежал на бак с одной из них. Вода пенилась и бурлила вокруг них, лоцман вертел головой, высматривая сигналы с береговой семафорной станции, которые передавали актуальную информацию о положении прохода среди мели. Он писал на доске курс, которым необходимо было следовать в данный момент, и поднимал её так, чтобы помощник на баке мог видеть и передать данные на буксир. С помощью коротких команд рулевому и надписей мелом он вел буксир и «Королеву Шарлотту» среди сердито вздыбившихся волн и водоворотов, окружавших их со всех сторон.
Капитан Макферсон был спокоен. Именно за это лоцману платили хорошие деньги, а его дело — стоять в стороне и не мешать лоцману отрабатывать их. Взор капитана скользил по бушующим вокруг волнам. Несколько раз ему привиделось лицо плотника в возникающих тут и там водоворотах. Каждый образовавшийся водоворот превращался в лицо — лицо Стружки, скалящееся, вопящее и, что хуже всего, смеющееся над ним из глубин речной воды. Каждый раз, когда капитан всматривался внимательно, лицо исчезало или проплывало мимо борта по мере их продвижения.
Макферсон вытащил носовой платок и промокнул лоб. Только сейчас он заметил, что вспотел так, что вся рубашка промокла. Когда ужасающие мели были пройдены, он перевел дыхание и перевел взгляд на ставшие спокойными воды.
Наконец они достигли местечка Дайэмонд-Харбор — якорной стоянки в сорока милях ниже по течению, которой пользовались торговые суда еще во времена Ост-Индской компании. Здесь река расширялась, и течение было довольно плавным. С берега к ним направился лоцманский катер. Произошел обмен пустыми, но требуемыми этикетом условностями: капитан поблагодарил лоцмана за мастерство, проявленное при проводке, а тот, в свою очередь, пожелал попутного ветра и семь футов под килем. Затем лоцман с помощниками сошел на лоцманский катер и убыл на берег, где будет поджидать заказа на лоцманскую проводку вверх по реке.
С этого момента капитан обрел полную свободу действий. На пути к выходу в открытые воды Бенгальского залива существовали определенные сложности и риски, но капитан Макферсон позволил себе расслабиться — благо, что все узкости и водовороты остались позади. Уже спускаясь к себе в каюту, он вдруг увидел в воде белое тело. Он уставился на него как завороженный, но вскоре понял, что видит перед собой спину речного дельфина-белобочку.
– -- * * * ---
После четырех дней спокойного плавания по Бенгальскому заливу при попутном северном ветре настал штиль, сопровождаемый усиливавшейся мертвой зыбью. На юго-востоке появилась стена сердитых синих и черных туч, быстро растущая и заполняющая всё большую часть небосвода. За короткий промежуток времени темные тучи нависли над судном, окутывая высокие мачты как руки какого-то злобного демона.
Старпом Джонстон прокричал команду:
— Все наверх! Бом-брамселя и брамселя убирать, марселя рифить!
Матросы в беспорядке кинулись на палубу и карабкались по вантам, более напуганные мрачными тучами, чем понуканиями офицеров. В то время, как матросы на палубе отдавали шкоты, тянули гордени и гитовы, их сослуживцы на реях соревновались с надвигавшимся потопом, подбирая и свертывая паруса. Даже с уменьшенной парусностью «Королева Шарлотта» при внезапном порыве ветра накренилась так, что подветренный борт ушел под воду. Марсовые хватались за первые попавшиеся под руку концы, карабкались по вантам в поисках убежища, а те из них, которые находились на подветренной стороне, буквально плавали, так как ноки нижних реев погрузились в кипящую воду.
Такелаж под напором ветра отзывался дикой какофонией звуков — от зловеще-низкого тона штагов до пронзительно-сумасшедшего визга вант. Медленно, очень медленно судно приводилось к ветру, принимая на борт тяжелую массу морской воды, которая прокатывалась по палубе зеленой волной и разбивалась о срез квартердека, так что матросам внизу приходилось не легче. Подчиняясь охрипшим глоткам помощников капитана, они отчаянно тянули брасы, разворачивая реи под острым углом к ветру так, чтобы не обстенить паруса и избежать смертельного останавливающего удара.
Матрос, спускавшийся с верхнего марса-рея, не смог удержаться и был унесен ветром со вскриком, потонувшем в рёве бури. Капитан Макферсон, крепко держась за ванты бизань-мачты, провожал взглядом его тело, кувыркавшееся как лист под порывом бриза, до тех пор, пока оно не упало в бушующее море. Подбежал старпом и спросил:
— Спускаем шлюпку, сэр?
Капитан хмуро прокричал в ответ:
— С ним покончено. Нет смысла рисковать шлюпкой ради подобного типа.
А затем начался ливень — скорее стена воды, падающей с оглушительным грохотом. Этот муссон был не обычным дождливым штормом, а непрекращающимся водопадом, несомым на неутомимых крыльях ветра. «Королева Шарлотта», идя в крутой бейдевинд, медленно, с трудом продвигалась на юго-запад. В течение этих бесконечных дней она казалась не парусником, а, скорее, полузатопленной скалой, омываемой волнами и неистовым ливнем. Капитан не покидал палубу ни днем, ни ночью. Привязавшись к вантам бизань-мачты, он твердо решил противостоять буре до конца. Однако, изнеможение и жестокий ветер в конце концов погнали его вниз.
Но и в своей каюте Макферсон не нашел покоя. Вой ветра проникал в помещение, а ливень молотил со всей силы по палубе над его головой. Для поднятия духа капитан решил обратиться к бутылке джина. После второго стаканчика он почувствовал себя лучше, а четвертый привел его в хорошее настроение.
Вдруг сквозь шум ветра и дождя он услышал звук падающих капель. Кап, кап, кап, кап… Световой люк, проклятый световой люк снова протекал. В Калькутте капитан нанял берегового плотника, который завершил работу, недоделанную этим проклятым Стружкой. Перед отходом люк был в полном порядке, но теперь он снова протекал.
Капитан пригляделся внимательней и, к его ужасу, понял, что из люка капала не вода. Капли были темно-красного цвета. Это была кровь.
Ужас и нарастающий гнев переполняли Макферсона. Он показал этому бестолковому бастарду, что значит игнорировать приказы вышестоящего офицера. Тот получил по заслугам, но теперь сукин сын снова вернулся и капал своей кровью через световой люк.
При мерцающем свете лампы капитан увидел на переборке тень человека. Отуманенный алкоголем мозг не сообразил, что она может быть его собственной тенью. Нет, он был уверен, он знал, чья это тень. Чертов плотник желал увольнения на берег, но теперь отказывался покинуть борт судна.
— Пошел прочь! Убирайся! Будь ты проклят! — завопил капитан.
С этим криком он бросился на тень, но как только он двинулся, та отпрыгнула, переместившись на входную дверь каюты. Охваченный слепой яростью, Макферсон рванулся вперед и в выгородке сходного трапа схватил пожарный топор. С воем, пересиливавшим шум ветра и потоков дождя, он вбежал на квартердек:
— Стружка, отродье содомита! Я доберусь до тебя, трусливый ублюдок!
Он стоял, шатаясь, на палубе, ослепленный сильным ветром и неистовым ливнем, и боролся со своим невидимым врагом, размахивая крепко сжатым в обеих руках топором, выкрикивая проклятия громовым голосом, перекрывавшим завывания шторма. Внезапное появление зловещей фигуры с топором в руках поразило двух рулевых, с трудом удерживавших судно на заданном курсе — нелегкая работа во время шторма. Зазевавшись, они позволили судну рыскнуть на ветер, и огромная волна обрушилась на кормовую палубу. Рулевые, спасая свою жизнь, крепко вцепились в штурвал, и плотная стена темной воды пронеслась через них. Когда судно выпрямилось и рулевые открыли глаза, палуба была пуста. Капитан исчез.