Кровавый круг

Март Михаил

Жена Григория, Вика, читала свое письмо в такси. Она ехала на свидание и знала только адрес. Ориентироваться в чужом городе очень трудно, а Вика не любила себя утруждать без особой на то причины.

Как только машина тронулась с места, она разорвала конверт и судорожно выдернула из него записку. Текст гласил следующее: «Жребий на вашей стороне. Возможно, это связано с тем, что вы женщина. Вам предстоит выполнить последнюю стадию работы — достать золото из колодца. Идите смело рядом со своими спутниками. Они не представляют никакой опасности. Когда вы попадете в ангар, кроме вас, никто не сможет найти ту самую единственную точку, где лежат сокровища. Более тысячи квадратных метров забетонированных стен и пола.

Ничего, кроме колодцев, закрытых по принципу корабельных люков — на «колесо». Они расположены в полутора метрах друг от друга и рассыпаны по всему пространству. Можно затратить полжизни на поиски и ничего не найти, если не знать точного адреса. Ваш люк с индексом Е-67-15А2. Но это еще не все. Когда люк откроют, то вы ничего не увидите, кроме черной воды. В противоположном углу от входа, в другом конце ангара, вы найдете трехметровую острогу с крюком, багор, которым обычно пользуются рыбаки, вытаскивая рыбу из водоема в лодку. Используйте этот инструмент для подъема ящика со дна колодца. На крышке колодца есть красная точка, похожая на кляксу. Она не может привлечь к себе внимание постороннего, если не понимать ее значения, но вы должны знать, что именно в этом месте надо опускать багор в воду, и тогда он упрется в ящик. Останется его лишь защепить за стальную ручку и поднять наверх. Золото ваше, ликуйте! Ну а как вы его делить будете, меня не касается. Моя миссия на этом заканчивается. Удачи вам!»

Вика аккуратно сложила записку и убрала ее в сумочку. Чтобы все понять досконально, ей придется еще не раз прочесть послание. То, что там написано, она запомнила — жалоб на память не было. Вопрос в другом: ее интересовал стиль записки и всех посланий, присланных на аудиокассетах. Вика пыталась понять, кто стоит за этой провокацией. Здесь чувствовались один и тот же почерк и стиль, которые ей кого-то напоминали, но когда она напрягла память, то все рассыпалось. Похоже на цепь от старого велосипеда. Только начинаешь разгоняться, как она соскакивает — и ты крутишь педалями впустую. И так до бесконечности. Она не терпела загадок, ребусов и кроссвордов, в ее жизни всегда все было понятным. Он где-то рядом, он наблюдает, усмехается, травит душу. И она знает его, иначе и быть не может. Монстр из сказки про аленький цветочек, которого можно слышать, но не видеть. Но сколько веревочке ни виться, конец найдется. Он совершит свою роковую ошибку — и уж тут она его не упустит.

Вика взглянула в окно. Машина ехала по набережной широкой реки.

 10 часов 12 минут

Поезд прибыл по расписанию. Ткаченко вышел на перрон, попрощался с соседями, проводником и направился на привокзальную площадь. Краем глаза он зацепил стоявшего у газетного киоска капитана Куприянова, но останавливаться не стал. Встреча состоится позже. Они сами поймут, когда к нему можно будет подойти.

Ткаченко перешел площадь и направился по центральной улице в город. Он не спешил, не оглядывался, а, скорее, прогуливался, размахивая легким небольшим чемоданчиком.

Машина нагнала его минут через десять и остановилась шагов на тридцать впереди. Лейтенант поглядел по сторонам, будто собирался переходить дорогу, но передумал и, пройдя вперед, быстро открыл заднюю дверцу «Волги».

Куприянов сидел впереди, рядом с водителем, Ростовцев поджидал его на заднем сиденье.

Через секунду машина смешалась с общим транспортным потоком.

— Ну как успехи, Коля? — оборачиваясь спросил Куприянов.

— Хреново. Все шло как по маслу. Подсел я к нему в Ижевске. Мужик даже обрадовался. Скучно ему в пустом купе ехать. Веселый, остроумный. Ну и я старался. Потом он достал коньяк. Вроде как положено, за знакомство. За окном ночь. Болтали о том о сем. Я ему лапшу на уши вешал. Мол, в охране работаю на коммерческом

предприятии. Он не врал. Своим именем назвался. Сказал, что ювелирным бизнесом занимается. Все выглядело правдоподобно, ну и я слегка расслабился.

— Как это понимать? — спросил Ростовцев.

— А он кофе растворимый достал и попросил меня за кипяточком сходить. Вот я и сходил. Возвращаюсь, а на столе стоит еще два стакана с коньяком. Мол, по последней. Жахнули, а через минут десять я отрубился. Утром меня проводник с трудом поднял, чаем отпаивал. Спрашиваю, где сосед, а он и говорит: «Сосед ваш под утро в Набережных Челнах сошел». А я ему в ответ: «Он же до Уфы должен ехать!» А тот плечами пожимает: «Хозяин — барин!» Короче говоря, ушел от меня Шатырин. С такими типами расслабляться нельзя. Они всегда начеку. Смотрит на тебя, а ты думаешь, что он насквозь тебя видит.

Выслушав ту же самую историю, полковник усмехнулся. В уфимском управлении им выделили небольшую комнатку и дали одного сотрудника в помощь. И то только для ориентира в городе.

— У тебя удостоверение с собой? — спросил Трифонов.

— Конечно, — удивился Ткаченко и достал из нагрудного кармана пиджака красную книжечку. — Вот, Алексан Ваныч.

— А ты говоришь, насквозь видит. Когда он тебя за кипяточком отправил, где пиджак висел? На вешалке?

— Теперь все понял.

— Ты прав. Он тебя сначала насквозь прорентгенил, а потом в карман заглянул. Все вы, лейтенанты, надевая штатский костюм, удостоверения в нагрудный карман кладете, чтобы далеко не лазить. Где надо и не надо, козыряете своими корочками.

— Но, Алексан Ваныч, так или иначе он все равно в Уфе появится, если его здесь Вика ждет.

— Появится. Вопрос только — где? С какой стороны и как? Вычислить их встречу с Викой теперь не представляется возможным. Шатырин был нашим клубочком, а мы его потеряли. Тут есть такие гостиницы, где с тебя и паспорта не попросят. Плати да живи. А квартиру снять можно прямо на вокзале. Уфа — город хитрый, тут есть где затаиться. Но ведь нам неизвестно, долго ли они здесь будут сидеть. Мы весь город перевернем, а они за тысячу верст будут.

Трифонов позвонил по внутреннему телефону, и к ним присоединился местный сотрудник, невысокий щупленький лейтенант в очках. Вряд ли он занимался оперативной работой, но полковника такой тип больше устраивал. Ребята из канцелярии более усидчивые, дотошные, внимательные.

— Что-нибудь по гостиницам есть, Алексей Владимирович?

Лейтенант, краснея, пожал плечами.

— Обзваниваю. Пока ничего похожего. У кого есть факсы, тем я фоторобот переслал, но не у всех есть. К вечеру закончу.

— Скажи-ка, лейтенант, — вмешался Куприянов, — а мы как-то сможем проконтролировать выезд из города? Шоссе, поезда, аэропорт?

— Сейчас навряд ли. Студенческие волнения. Вы извините, я-то все понимаю, но все силы брошены на молодежь. Бунтуют. Им отменили бесплатный проезд на транспорте и лишили талонов на пятидесятипроцентную скидку в столовых. А потом, Уфу контролировать очень сложно. Уйти и по реке можно. Тут за бесценок тебя в пассажиры возьмут, а движение на реке большое.

— Хорошо, Алексей Владимирович, — кивнул полковник, — продолжайте свою работу.

Лейтенант вышел.

— Чем дальше в лес, тем больше дров, — ухмыльнулся Куприянов.

— О чем это ты? — спросил Ростовцев.

— А то, что, чем дальше мы отдаляемся от центра, тем больше бардака. Плевать им на нас. У них своих дел хватает. А когда до Омска доедем, то нас вообще к черту пошлют. Мы же не ищейки, носом след не возьмем. Нам помощь местных нужна. Будь ты семи пядей во лбу, а что ты сделаешь, если даже названий не знаешь.

— А почему в Омске? — спросил Трифонов.

— Как «почему»? — удивился Куприянов. — Нас будто на аркане к востоку тянут. Точно по стрелочке. Скоро до Сахалина доберемся.