Кровавый план египтянина
Шрифт:
Гиви молча смотрел на нее. Царицу очень трудно было узнать в длинноволосой стройной блондинке в очках. Раскрыв сумочку, она подошла к нему.
– Вот, – она протянула водительское удостоверение и паспорт с военным билетом, – ты Гиви Кокашвили. Я твоя жена, Тамара Андреевна Кокашвили. Живем мы в Саратовской области. Переехали туда в девяносто пятом, после начала войны в Абхазии. Он, – женщина кивнула на Турка, – твой племянник, Вахтанг, фамилия его…
– Дай ксиву, – перебил Турок, – я сам все выучу.
– А что с этими документами делать? –
– Порви и сожги. Ты видел, как он испуган. Поэтому лучше пользоваться этими. А его надо убрать, – посмотрела она на Турка.
– Убить? – переспросил тот. – И как ты себе это представляешь? Я не знаю Москву вообще. А если меня милиция остановит? Что я говорить стану?
– Все будет проще, – улыбнулась Тамара. – Поедем ты и я. Я вызову его в Измайловский парк. Там есть такая уединенная беседка, редко кто туда забредает. Вот там ты и убьешь его. И сразу уедем.
– А как же его дача? – спросил Гиви. – Нам тогда куда деваться? Не дело ты задумала. Нас уже видели кое-кто из соседей. И наверняка будут искать нас, чтобы…
– Успокойся, – рассмеялась Тамара, – Бурича никто не будет убивать. Просто я проверила, можете вы разумно мыслить или нет.
– А может, все-таки скажешь, зачем мы сюда приехали и чего ждем? – спросил Гиви.
– Этого я пока сказать не могу, но прошу верить – вы останетесь довольны.
– То есть ты равняешь его со мной? – недовольно поинтересовался Гиви, кивнув на Турка.
– А чем я хуже тебя? – вспылил тот.
– У вас разные дела, – улыбнулась Тамара, – но пока прошу ни о чем не спрашивать.
«Что-то вроде „Норд-Оста“, – уныло подумал Гиви. – И зачем это мне? Я не верю ни в Аллаха, ни в Христа. Я помогал чеченцам за деньги. Надо как-то отсюда убираться…» – Он вздохнул.
– Сбегать не советую никому, – словно услышав его мысли, проговорила Тамара. – Без документов из России не выбраться. А в тюрьмах сейчас к лицам кавказской национальности относятся очень прохладно.
– А кто думает об уходе-то? – усмехнулся Турок.
– Слушайте, мужики, – сказал Семен Борисович, – ну вам-то что за печаль? Желают летать низко, пусть летают. Молодость бесшабашна. Вот договор… – Достав из бумажника сложенный вчетверо лист, он показал его Палычу и Ромову: «В случае аварии никого в этом обвинять не станут. Самолет будет доставлен новый через трое суток». В случае аварии мы имеем право заявить, что самолет угнали. Вот так…
– Что-то я не пойму тебя, Семен Борисович, – покачал головой Палыч. – Ведь ты всегда твердил, что авиация не терпит расхлябанности и…
– Времена другие пришли, – не дал ему договорить Семен Борисович. – Вы же сами понимаете, что мы вроде как незаконно этим занимаемся. Коснись дела, с нас стружку поснимают. Могут и вместе с головой. И защитников не будет. Это на словах все нас утешают: если что, найдем и закон, который разрешает вам это, и все будет хорошо. Есть, конечно, у нас право называться аэроклубом. Но это подразумевает прыжки с парашютом, развлекательные полеты за деньги. А мы решили учить пилотажу на «яках» молодых людей, у которых есть деньги. И нам дали «добро», потому как мы туда деньги отстегиваем, и немалые. Но теперь, правда, кое-что изменилось. Нам обещали, что дадут разрешение обучать молодых пилотов. Где-то ближе к осени мы по праву будем учить летать молодежь. Кроме того, не дураки же парни, чтоб гробить себя…
– А зачем им это надо? – спросил Палыч. – Я ведь знаю, как поля удобряют.
– Значит, мастерство повышают, – улыбнулся Семен Борисович.
– Что-то не нравится мне в них, – сказал Палыч. – Я такие упражнения видел у штурмовиков. Идут как можно ниже, чтобы нанести удар. Уж не хотят ли эти парни повторить одиннадцатое сентября?
– Типун тебе на язык! – отмахнувшись, рассмеялся Семен Борисович. – Выдумаешь же такое. Неужели они на смертников-камикадзе похожи?
– Действительно, – усмехнулся и Ромов. – Придет же тебе такое в голову. Да ну тебя, наговоришь такого…
– Чуть не забыл… – Семен Борисович достал из кармана конверт и отдал Палычу. – Пополам. Это вам для снятия нервного напряжения. Отец Руслана дал, богатый мужик. Пообещал с сыном переговорить, чтоб все-таки поаккуратнее летал.
– Зря ты так, – негромко проговорил Ян.
– Привыкаю, – отозвался Руслан. – Ведь мы и лесополосы будем обрабатывать, чтоб у пчел медосбор лучше был.
Ян и Вячеслав, переглянувшись, рассмеялись.
Атлет-охранник осторожно отошел от окна летнего домика, в котором жили трое будущих пилотов.
– Ладно, – пожимая руки Палычу и Ромову, кивнул Семен Борисович, – поеду, а то жена заждалась. Надо в Москву ехать, дочь должна из Англии прилететь. Что-то у нее с учебой там не клеится. Сколько денег угрохал! Ей-богу, теперь оставлю в Москве. Впихну в какой-нибудь университет, и пусть в России учится. Все одно работать не сумеет. Молодежь не та пошла, им все готовенькое подавай. Не то что мы… А с этими ребятами не заводитесь, пусть что хотят, то и вытворяют. Внакладе мы все одно не останемся. Тем более отец им строго время определил: чтоб, значит, к первому сентября готовы были. Там что-то в сельских делах начинается, вот он им срок и отвел.
– А они все трое раньше летали, – уверенно проговорил Палыч. – Может, на других самолетах, но летали.
– Было дело, – кивнул Семен Борисович. – Но что нас касается, то и сделаем. Платят-то очень хорошо.
– И как ты там? – спросил в телефонную трубку Румянцев.
– Отлично! – услышал он веселый голос Павла. – Знаете, пить и не тянет. Я думал, что как с похмелья болеть стану. Но ничего подобного. Еще пару дней, и я буду готов к полету. Спасибо вам, Анатолий Сергеевич. И Анне Викторовне тоже спасибо. Я вас не подведу.