Кровавый романтик нацизма. Доктор Геббельс. 1939–1945

Рисс Курт

Это был типичный прусский служака, поднявшийся по бюрократической лестнице благодаря более чем среднему интеллекту и трудолюбию. Он прошел войну офицером и заслужил Железный крест первой степени. Как заместителю комиссара полиции, ему приходилось иметь дело с нацистами, когда те слишком распоясывались. Как-то раз и Геббельс получил из департамента полиции письмо за подписью Бернарда Вайса.

Геббельсу пришло в голову, что фамилия звучит по– еврейски. Более того, Вайс не отличался ростом, зато отличался носом. Он был похож на еврея, вернее, на еврея, каким его себе представляют обыватели.

Геббельс набросился на него с нападками. Геббельс

не участвовал в военных действиях, но упрекал Вайса в том, что тот отсиживался дома, пока другие умирали за фатерланд. Уродец Геббельс ставил в вину Вайсу его низкий рост и большой нос. Он умышленно «перекрестил» его в Изидора, так как это имя, по мнению немцев, имеет явную семитскую окраску.

«Ты не на того нападаешь, – пытались остановить Геббельса некоторые. – Вайс порядочный человек и не трусил на войне».

Геббельс отвечал: «Мне все равно, какой он. Давайте поговорим о нем месяца через три, и вы не поверите глазам, когда увидите, во что я превратил Вайса».

Еще более откровенным он был с Гансом Фрицше, когда спустя почти десять лет вспоминал антивайсовскую кампанию. «Нам подвернулся прекрасный случай, и было бы грешно упустить его. Представьте: еврей, коротышка, носатый, да еще в такой должности! Наши карикатуристы изощрялись как могли».

«Доктор Вайс скоро стал ходячей иллюстрацией к лозунгам, – писал Геббельс. – Его лицо, красовавшееся на тысяче плакатов, узнавал каждый национал-социалист… Вину за все неприятности, какие нам доставляла полиция, взвалили на Вайса» [25] .

25

П.Й. Геббельс. «Сражение за Берлин». (Примеч. авт.)

Его сделали виноватым без всякой вины. Геббельс цинично признал (конечно, только спустя годы), что истинной причиной общественного негодования была не национальность полицейского, а пропаганда. Когда ему пригрозили судом за оскорбление и запретили называть Вайса Изидором, Геббельс тотчас же сел писать фельетон под названием «Изидор».

Это была басня о немце по имени Хазе (то есть Заяц), которого судьба занесла в Китай. Он очень не хотел, чтобы китайцы заметили, что он немец, и относились к нему как к немцу. Поэтому он отрастил косичку, взял себе имя Ву Кючу и стал «чистопородным» шанхайцем. Непонятно как, но он дослужился до комиссара полиции. Вот тут-то он и начал издавать указы, в одном из которых запрещалось быть недовольным, а в другом – считать его Зайцем. «Того, кто назовет меня этим именем, считать подстрекателем и посадить в тюрьму». Фельетон заканчивался так: «Все это выдумка. Китайцы не настолько глупы, чтобы поддаться на пустые россказни и назначить меня комиссаром полиции. Люди далеко не дураки. А такие истории случаются только в баснях».

Казалось бы, называть фельетон «Изидор» не было необходимости, но таким образом Изидор становился символом угрозы обществу. Изидор – не потому, что это Вайс, а просто Изидор. «Изидор останется Изидором, а нос – носом. Носы бывают разные… Но этот нос известен каждому, не будем указывать на него пальцем».

Вот еще: «Изидор – это не какое-то конкретное лицо с точки зрения закона. Изидор – это не обычное человеческое лицо со своими чертами. Изидор – это общее лицо нашей так называемой демократии, втоптанной в грязь малодушными лицемерами».

В конечном итоге такого рода тактические уловки возымели свое действие на людей. Как-то раз Бернард Вайс отправился в инспекционную поездку, и его же люди схватили его и избили резиновыми дубинками. Потом они оправдывались тем, что не узнали начальника. Но скорее всего, они были нацистами, давно ждавшими удобного случая.

Торжествующий Геббельс опубликовал открытое письмо Вайсу. «Я не Аристофан, чтобы писать сатиры на скандал. Но когда судьба так выразительно проявляет свою волю, слепой становится зрячим, немой поет Te Deum, самый приземленный человек становится Гомером, а театральный привратник пишет комедии…»

Он умело делал вид, что насмехается над Вайсом, в глубине души он клокотал от ярости, и ненависть его росла постоянно. Пятнадцать месяцев спустя одну из своих статей он закончил словами: «Сейчас у меня лишь одно желание: я хочу дожить до того дня, когда мы подъедем к департаменту полиции, постучим в дверь и скажем: «Господин Вайс, ваш час настал».

8

Назвать «Ангрифф» газетой можно было лишь с большой натяжкой. В лучшем случае это издание имело памфлетно-плакатный характер. Оно не содержало новостей, в нем печаталось только то, что давало Геббельсу возможность проявить свой полемический талант. Как заметил Фрицше, разразись в Китае война, Геббельс не откликнулся бы на нее ни строчкой.

«Ангрифф» была наполнена ложью, которую не составляло труда опровергнуть. В конце концов, в Берлине тех лет хватало талантливых прогрессивных журналистов, была мощная либерально-демократическая пресса. Но никто из них не поднялся на борьбу с Геббельсом. Возможно, кому-то не хватило духу, а кто-то не пожелал пасть так низко.

Никогда еще немецкая журналистика не опускалась до такой безнравственности. В то же время подобный метод оказался чрезвычайно действенным. Геббельс бил ниже пояса, и бил беспощадно. Он не утруждал себя поиском доказательств для своих умозаключений, он просто утверждал: это дело обстоит так, а не иначе. Он обращался не к образованным, обладающим вкусом читателям, он хотел растревожить сброд.

За несколько лет, проведенных в столице, Геббельс во многом изменился. В нем не осталось ничего провинциального, он окреп, приобрел типично городскую наглость, смотрел на людей сквозь приспущенные веки и едва скрывал презрение и иронию. Он перенял жаргон и саркастический юмор берлинцев и теперь расцвечивал ими свои речи и статьи.

Он больше не был склонен принимать происходящее слишком близко к сердцу. Когда один из оппонентов назвал его «обербандитом», Геббельс, в отличие от Вайса, не стал судиться. Мало того, он принял это прозвище. С тех пор нацистские плакаты объявляли: «Сегодня вечером выступает с речью обербандит доктор Геббельс».

9

Обербандит…

Он все-таки учился в различных университетах и действительно получил докторскую степень. В конце концов, он редактировал «Письма национал-социалиста», издание, которое справедливо считали далеко не примитивным. Он завоевывал улицы Берлина, но эта задача изначально не требовала особого интеллекта, а ему хотелось представить доказательства того, что он не менее «глубок», чем Альфред Розенберг со своим «Мифом двадцатого века». Он братался со штурмовиками с бычьими шеями, и ему льстило их внимание. Теперь он сидел в своей штаб-квартире и зубоскалил с помощниками, те восхищались его незатейливыми шутками, а он жаждал доказать, что являет собой «нечто большее».