Кровавый срок
Шрифт:
Было сложно не засветиться, но «Линкольн» поднял тучу пыли, так что я мог ехать на приличном расстоянии, и все же не терять графа из вида.
Потом пыль осела, и я понял, что потерял его: он куда-то свернул. Как безумный, я глядел во все стороны до тех пор, пока снова не увидел его: «Линкольн» стоял на щебеночной дороге рядом с заброшенного вида белой фермой. Я принял бы ее за американскую ферму, если бы не жалюзи на окнах и не известковые стены, которым было лет двести.
Я проехал от строения с четверть мили, прежде чем нашел место на обочине, где можно было припарковаться. Я оставил свой белый пиджак в машине, захватил
На американской ферме мне пришлось бы перелезать (или по крайней мере перешагивать) через забор. Здесь же все, что пока нужно было сделать — лишь тихо, осторожно прокрасться через тропические заросли, подобно японскому снайперу, ищущему цель. В руке у меня, правда, была не винтовка с оптическим прицелом, а мой смертоносный «Аргус», готовый снять пару компрометирующих снимков.
Но рандеву де Мариньи было не с женой какого-нибудь богатого кореша Кристи или хорошенькой смуглолицей аборигенкой. Скорее, с полудюжиной темнокожих рабочих в основательно поношенных соломенных шляпах и свободных, пропотевших одеждах. Водолазка де Мариньи больше не болталась вокруг его шеи, зато его рубашка была вся в саже и пятнах пота, прилипала к его телу, облегая впечатляющую мускулатуру графа.
Во дворе фермы двое рабочих подбрасывали дрова в ревущий огонь под чем-то напоминающим старый, изрезанный барабан, в котором к тому же что-то пузырилось, как в котле ведьмы. Люди де Мариньи сидели на корточках вокруг него, макая только что убитых — отсутствие голов и кровавые шейки — верный знак для опытного детектива — цыплят в то, что я принял за кипящую воду.
И де Мариньи работал вместе с ними, тоже сидя на корточках и опуская трупы цыплят за ноги в пузырящуюся воду. Он, вроде, даже показывал другим, как это нужно делать, ощипывая перья с мякоти убитых птиц. На землю вокруг котла летел снегопад из птичьих перьев.
Пламя костра было высоким, а дым едким: даже в моем наблюдательном пункте в кустарнике у меня защипало глаза.
Де Мариньи трудился в поте лица, на практике доказывая свои демократические взгляды, общаясь с неграми как с равными. Один из них, смазливый, остроглазый парень лет двадцати двух в довольно крепкой одежде, был, очевидно, следующим по званию. Я слышал, как де Мариньи называл его «Кертис».
Все это продолжалось около часа. Я, как и они, сидел на корточках, только в кустах, искренне надеясь, что в Нью-Провиденс нет склизких ящериц, и ядовитые змеи не преподнесут мне сюрприза. Только жуткая влажность делала мою жизнь невыносимой: слабое дуновение ветерка едва шевелило листья. Но, по крайней мере, здесь не было таких дурацких насекомых, как те москиты на пляже.
Наконец де Мариньи исчез в доме и появился уже с причесанными волосами, умытым лицом и водолазкой в руке. Он подозвал к себе Кертиса, что-то сказал другому рабочему, назначая, наверное, его старшим, и они с Кертисом влезли в «Линкольн»: оба — на переднее сиденье, но за руль сел Кертис.
Я рысцой добежал до «Бьюика», сделал ювелирный (учитывая ширину дороги) разворот и поехал по пыльным следам «Линкольна».
Просмотрев еще раз список адресов, который мне вручил сэр Гарри, включающий косметический кабинет, бакалейный магазин и дом де Мариньи, я не заметил в нем ничего, напоминающего ферму по разведению цыплят. Там только было сказано что-то неопределенное насчет «де Мариньи и
Как де Мариньи, если он такой ленивый сукин сын, каким изобразил его Оукс, мог заниматься столь впечатляющими разнообразием деловыми проектами? Хотя, возможно, все это он делал на деньги своей жены.
Но с другой стороны, ведь он так вкалывал, ощипывая цыплят бок о бок с черными рабочими! Я только один день в Нассау, но уже мог оценить необычность такого поведения.
Пыль постепенно улеглась на дорогу, и я опять увидел «Линкольн», поворачивающий на запад. На часах было полпятого, значит, де Мариньи, скорее всего, направлялся домой.
Так оно и было. «Линкольн» повернул на Виктория-авеню. Это совпадало с адресом, по которому жил граф.
Теперь море было у нас за спиной, и мы ехали в гору по красивой, обсаженной пальмами боковой улице, где перед маленькими, пастельного цвета домиками, стоящими вдоль склона, возвышались высокие каменные стены, по которым полз бугенвиль и другие вьющиеся растения, стараясь достать до верхушек деревьев, видневшихся из-за стен.
Вскоре черный автомобиль де Мариньи свернул в боковой проезд и, объехав двухэтажный дом, остановился перед закрытыми дверями двойного гаража. Вслед за Кертисом из машины вылез де Мариньи. Вот это да, даже не подождал, пока шофер откроет ему дверцу. Что за парень!
Жилище де Мариньи напомнило мне дома в Луизиане: средних размеров двухэтажное розовое строение, заросшее вьющимся виноградом, с занавесками на веранде вверху и на крыльце внизу, и наружной лестницей, ведущей к автомобильной дорожке. В отличие от соседних домов с их непроницаемыми массивными белыми стенами, слева от дома де Мариньи виднелся сад с высокими ухоженными кустами.
Я миновал дом, заметив через пару кварталов место, где можно было развернуться, и вновь вернулся, припарковавшись на противоположной стороне улицы, не доезжая полквартала до дома де Мариньи. Улица здесь была такая узкая, что пришлось парковаться, заехав левыми колесами на тротуар.
«Линкольн» отъехал от дома меньше, чем через полчаса. Я надеялся, что граф в машине, и неторопливо поехал за ним. Проезжая мимо дома де Мариньи, сквозь открытое окно я заметил суетившихся слуг. Одним из них был Кертис.
На Бэй-стрит мне удалось пропустить несколько машин перед «Бьюиком», одновременно не теряя де Мариньи из вида. Темнело, и мы оба включили фары. Он сумел найти место для парковки среди массы других машин, стоящих у магазинов: хотя было уже больше пяти, все магазины до сих пор работали. Я проехал мимо, запарковался сам и уже вылезал из своего «Бьюика», когда заметил графа — в коричневой спортивной куртке, светло-коричневых брюках, кремового цвета рубашке без галстука и коричневых туфлях на босу ногу. Очень стильно. Он направился к отелю «Принц Джордж», задержавшись у входа под развевающимися флагами союзников, чтобы прикурить сигарету.
Я заметил, что табличка офиса над лавкой в следующем доме гласила: «Г. Дж. Кристи, лимитед. Торговля недвижимостью с 1922 г.» Да, тесный мир и тесный город...
Но де Мариньи не зашел в отель, а прошел под аркой между ним и соседним зданием в «Коконат Бар», двигаясь между столиками под пляжными зонтиками на террасе, спускающейся до самого причала, где маленькие яхты со свернутыми парусами качались на неспокойном море. Навесом этому бару служило обложенное облаками темно-багровое небо.