Кровавый срок
Шрифт:
— Возникли трудности с вашим работодателем.
— С моим работодателем?
— С сэром Гарри Оуксом.
— Что за трудности?
— Мы не можем ничего больше сказать вам, сэр. Так вы поедете с нами? — Полицейский произнес все эти фразы с таким занятным багамским акцентом, что они прозвучали высокопарно, как поэзия.
— Да, конечно. Дадите мне пять минут, чтобы умыться и почистить зубы?
Говоривший полицейский кивнул.
— Может, встретимся в вестибюле, — предложил я.
— Мы подождем вас
— Ну, как хотите. — Я непринужденно пожал плечами, хотя было ясно, что случилось что-то очень серьезное.
Мой эскорт разместился впереди, я — на заднем сиденье, полицейская машина тронулась с места и покатилась по мокрой и грязной Бэй-стрит. Все водостоки были забиты пальмовыми листьями. Небо по-прежнему все было в тучах, и это делало утро больше похожим на вечерние сумерки. В окно дул сильный ветер, иногда его порывы ударяли в лобовое стекло машины.
Я наклонился вперед:
— Ладно, ребята, в чем дело?
Они как будто не слышали меня.
Я повторил вопрос, и тот, который до сих пор молчал, обернулся и отрицательно покачал головой. Да, у этих черных багамских полицейских была в характере твердость — не хуже, чем у британских бобби.
Ворота усадьбы были закрыты, но около них стоял темнокожий коп в белом шлеме, который быстро открыл их для нас. Полукруглая дорожка к дому была вся забита машинами, в основном черного цвета с золотой надписью «полиция» на дверях, — такими же как та, в которой ехал я.
— Пойдемте, мистер Геллер, — сказал «разговорчивый» коп. Он вежливо открыл мне дверь машины, я прошел вслед за ним по ступенькам крыльца и вошел в дом, где мне сразу ударил в нос едкий запах гари, казалось, пропитавший все изнутри. Здесь что, был пожар? Оглядевшись вокруг, я заметил, что ковер на полу и деревянная лестница были опалены. И перила тоже, но не везде: как будто по лестнице спускался горящий человек, пятнами сажи отмечая свой путь...
— Мистер Геллер? — раздался резкий, деловой мужской голос, который я никогда раньше не слышал. Голос англичанина.
Я оторвался от изучения лестницы и увидел идущего ко мне белого, похожего на военного мужчину лет пятидесяти с оттопыренными ушами и ямочкой на подбородке. Он был одет в военного образца униформу цвета хаки, которую перерезал ремень кобуры; на голове у него высился массивный шлем с эмблемой британской королевской полиции.
Этот человек был похож на очень профессионального и очень дорогого гида-проводника по сафари.
— Я — полковник Эрскин Линдоп, старший инспектор полиции, — представился он, протягивая руку, которую я пожал.
— Какое преступление привело сюда такую важную персону, как вы, полковник?
Его лицо ищейки исказилось в улыбке, и он ответил вопросом:
— Это вы — частный детектив из Чикаго?
— Я.
Полковник откинул голову назад так, что мог свысока
— Не могли бы вы сообщить мне детали вашей вчерашней встречи с сэром Гарри?
— Нет — без разрешения моего клиента.
Удивленно вскинув брови, Линдоп шагнул к лестнице и сказал:
— Тогда пойдемте со мной, мистер Геллер.
Он остановился и поманил меня пальцем, будто звал ребенка.
И я послушно пошел за ним, как послушный маленький мальчик.
— А кто подпалил эту лестницу? — поинтересовался я.
— А это как раз одна из тех вещей, которые я хотел бы узнать.
Кое-где на ступеньках были засохшие куски грязи и песок. Я сказал:
— Послушайте, если здесь произошло преступление, мы как раз затаптываем чьи-то следы.
Но он продолжал подниматься. Наши шаги эхом отзывались вокруг.
— К сожалению, здесь уже наследили до того, как я приехал. — Он вежливо улыбнулся. — Но я ценю вашу добросовестность.
Что это, сарказм? С этими британскими типами никогда не поймешь.
Наверху, справа от лестницы была закрытая дверь. Прямо перед нами — окно, а справа — короткий коридор. Его стены тоже были опалены вдоль пола. Здесь пахло дымом сильнее, чем на первом этаже. Линдоп взглянул на меня и кивнул, приглашая следовать за ним в комнату в конце коридора. Прямо перед выходом в самом низу оштукатуренной стены были видны пятна сажи. Внутренняя сторона белой открытой двери тоже была покрыта отметинами, а коврик за порогом был черен весь, как прямая дорожка в ад.
Стоявшая посреди большой комнаты шестипанельная, с изысканным, ручной работы восточным узором ширма мешала увидеть то, что было за ней. Правый нижний угол ширмы под вышитым драконом был опален и казался его темной тенью. На платяном шкафу, расположенном слева, виднелись следы сажи. Испачкан был и дорогой ковер: весь в больших и не очень пятнах, будто кто-то разлил на нем черную краску.
Здесь, в комнате, запах дыма был еще сильнее, но к нему примешивался другой, более сильный запах: сладковатый запах горелого человеческого мяса.
Ощутив его, я согнулся пополам и упал в мягкое кресло рядом с колыхающимися на ветру кружевными занавесками. На письменно столе около кресла стоял телефон и лежала телефонная книга, тоже в рыжеватых пятнах.
Я наклонился к открытому окну и глотнул свежего воздуха. Хотя он и был сырой, это помогло мне.
— Вы в порядке, мистер Геллер? — Линдоп выглядел неподдельно встревоженным.
Я поднялся на ноги. Слава Богу, я не успел позавтракать.
— Извините, — сказал я. — Я хорошо знаю, что это за запах. Уже однажды слышал его в тропиках... — (Обуглившиеся оскаленные трупы японцев рядом с подбитым танком на Матаникау, сладковатый ветер шевелит невысокую траву кунаи).