Кровавый Триллиум

Нортон Андрэ

Сидящая в библиотеке башни Великая Волшебница Харамис оторвала голову от большой карты, посмотрела на младшую сестру и улыбнулась.

— Что приуныла, Ани?

— Мне кажется, я только что помогла Кади справиться со слезами: при виде ее горя я сама чуть не умерла. Надеюсь, ты права. Если мы подвезем мой талисман к тому месту, где утонул ее талисман, по моей команде Трехголовое Чудовище вернет Трехвекий Горящий Глаз владелице.

— Все будет хорошо, — сказала Великая Волшебница. — Ведь наша сестра потеряла его не из-за легкомыслия, а по несчастной случайности.

Она ни в чем не виновата, и волшебные узы, связывающие ее с талисманом, остались нетронутыми.

— И все-таки, — отозвалась Анигель, — мне как-то не по себе из-за того, что мы не отправились на его поиски немедленно.

— Мы ведь уже спорили с тобой об этом и приняли решение. Честь Лабровенды требует твоего присутствия на коронации. В глубинах моря талисман Кади находится в полной безопасности. Если кто-то попытается дотронуться до него без ее разрешения, он умрет, а Портоланус с его Звездным Сундуком находится очень далеко. Скорее всего, ему даже неизвестно, что Кади его потеряла.

— Да. Конечно же ты права.

— Даже если Кадии удастся нанять зинорское судно, ей все равно понадобится немало времени, чтобы доплыть до Виндлорских островов. Если же она отправится туда со своими друзьями'самостоятельно, им придется плыть, держась невдалеке от берега, соблюдая все меры предосторожности, пока они не доберутся до самого северного из Виндлоров — и только тогда смогут двинуться в сторону Консульского острова. От Курээ до него восемьсот лиг, так что твои быстроходные галеры догонят Кадию даже в том случае, если ты пробудешь на коронации всю неделю.

— Согласна. А с помощью Трехголового Чудовища легко будет проследить ее путь… Тебе так и не удалось поговорить с Кадией?

— К сожалению, нет, — призналась Харамис. — Я много раз пыталась, но тщетно. Конечно, моя предшественница Бина умела разговаривать с людьми и с народом на расстоянии, но у нее за плечами было много лет практики — не то что у меня. Пока у Кади нет талисмана, я не могу разговаривать с ней, хотя и вижу и слышу ее хорошо.

Анигель некоторое время молчала.

— Когда я сейчас смотрела на нее, я ничем не могла помочь — только разделить душой ее горе. Мне очень хотелось поднять ей настроение, и, кажется, она почувствовала мои мысли.

— Это вполне возможно! Твоя горячая любовь, твое сопереживание могли придать силу мысленной речи! А я так сердилась на Кади, что это. помешало сосредоточению. Иногда я прихожу в отчаяние, что так и не стала настоящей Великой Волшебницей. Я все учусь и учусь, но когда дело доходит до применения магических наук на практике, у меня слишком часто ничего не получается. — Что за чушь! Ведь бывшая Белая Дама выбрала именно тебя!

— А может, она просто-напросто вынула из корзинки с плодами самый последний, да и тот оказался гнилым… Ну ладно, не хочу досаждать тебе своими жалобами и сомнениями. Я буду внимательно наблюдать за всеми участниками предстоящего спектакля и, если почувствую, что готовятся какие-то не предусмотренные сюжетом сцены, немедленно сообщу тебе. А теперь прощаюсь с тобой, сестренка, и молюсь за тебя!

Когда видение Харамис растаяло, надежда и минутное бодрое настроение Анигель испарились. Мрачным взглядом она смотрела с корабельной кормы на три других лабровендских судна, на горизонт и на высокий гористый мыс, который они только что обогнули.

Теперь в Жемчужную гавань входил еще один корабль, ослепительно белый, — он находился всего в пяти лигах от них. Анигель не могла отвести от него глаз и, как загипнотизированная, смотрела до тех пор, пока четверть часа спустя к ней не подошел король Ангар. Он успокоил ее поцелуем и увел обедать.

ГЛАВА 5

С трудом вынеся проходившую в Материнском замке длительную официальную часть коронации, маленький принц Толивар пребывал в расстроенных чувствах и в отвратительном настроении. К тому же он узнал, что на принца Никал она на время коронационного бала нацепят миниатюрный меч, и когда Имму хотела переодеть его, он отказался наотрез.

— Ники всегда получает самое лучшее — и все только потому, что он наследный принц! — плакал восьмилетний мальчуган. — Это несправедливо! Если мне нельзя надеть меч, я вообще никуда не пойду!

Потом он убежал, и прислуга была вынуждена носиться за ним по всем комнатам лабровендского посольства в Талоазине, а снаружи уже ждала карета, и король с королевой волновались, что могут опоздать. Наконец двое рослых слуг вытащили ребенка из укромного местечка в винном погребе и, крепко схватив его, все еще плачущего, отнесли к Имму, а она надела на него фиолетовый парчовый костюмчик. Король Ангар сильно рассердился на взбалмошного младшего сына и объявил, что в наказание Толо будет лишен возможности пользоваться подзорной трубой во время обратного плавания.

— Ты меня ненавидишь! — крикнул отцу разъяренный ребенок. — Ты всегда относился к Никалону лучше, чем ко мне! Я сбегу в Рэктам и стану пиратом! Тогда ты пожалеешь, что не дал поносить меч!

Расстроенные родители усадили Толо и двух других детей в карету и приказали кучеру погонять лошадей. Они оказались последними в веренице королевских экипажей, подъезжавших к новому, специально построенному на берегу реки Зин дворцу для увеселений, где должен был состояться бал. В заполненном гостями огромном бальном зале Анигель и Ангар поручили своих детей заботам лорда Пенапата и его жены леди Шэрис, а потом поспешили вслед за суетливым зинорским распорядителем отыскать свое место в поздравительной процессии.

— А почему мы не можем пойти вместе с мамой и папой? — капризно спросил Толо.

— Потому что наша очередь еще не пришла, — вмешался принц Никалон. — И вообще, ты ведешь себя как плебей, немедленно прекрати капризничать!

— Вы, трое королевских отпрысков, войдете после королей и королев и других важных персон, — добродушно сказала леди Шэрис. — А теперь пойдемте со мной и с дядей Пеном. Есть специально отведенное место: оттуда мы будем наблюдать, как новый король Зиноры приветствует своих высоких гостей.