Кровавый ветер
Шрифт:
— Слушай, Рэйс, мы ведь с тобой друзья, так? Я, конечно, проделал некоторую работу. Ты-то сам много ли знаешь о Флэйм? О Флоренс Драммонд? Видишь ли, я только выполнил твою просьбу, нашел ей работу и глубоко не рылся, но самое необходимое узнал. Попытался отколоть ей что-то от филадельфийских капиталов миссис Драммонд. Но миссис Драммонд ей не мать, Рэйс. Она удочерила Флэйм, взяла ее из приюта под Харрисбергом. В те времена условностями пренебрегали, документы толком не оформлены. Кроме того, Лу Ропер как опекун наложил лапу на все, до чего смог дотянуться. Профессия киллера нелегкая, Ропера ухлопали прежде, чем он успел добраться до электрического стула. Денег, короче, кот наплакал. О моем участии она знает только то, что я работал с ее наследством. Знала, во всяком случае.
Он поднял глаза к потолку.
— Что ж, Майер. — Я почесал подбородок и постарался изобразить безразличие в отношении Флэйм. — Она хорошая девочка и оказала мне крупную услугу. Добудь ей другую работу, доходную. Чтобы выглядело естественно. Счета мне выставишь.
— Эх, Рэйс, — он поежился, — плохо ты ее все-таки знаешь. Кажется, ты у нас единственный, кто имел с ней дело и считает ее безвольной тряпкой. Я тебя предупреждал.
— Что? Она знает, что я…
— Похоже… — Он пожал плечами. — На, прочитай.
Записка в незаклеенном конверте. На листке блокнотного формата.
«Рэйс!
Жду тебя сегодня. Это не просьба. Может быть, ты мне слишком многим обязан. Приходи ровно в час. Четыре марша вверх — вторая дверь слева, сзади — квартира 5с.
Я сейчас между девочкой и женщиной, которых ты знал.
«Я сейчас между девочкой и женщиной, которых ты знал».
Эта строчка мне сказала о многом. Вспомнилась первая встреча с Флоренс Драммонд. Тихая, задумчивая девочка, почти ребенок. Должно быть, только что из школы-интерната. И она же — жесткая, жестокая, настороженная, всегда начеку; лицо холодное, как будто высечено из камня. Один из локомотивов преступного мира. А смерть Лу Ропера на Пенсильвания-стэйшн в деле «Черных меток»! Недрогнувшей рукой она лишила жизни человека, чтобы спасти жизнь мне. А ее борьба против извращенного и изощренного Ангела Ада, пожелавшего загрести под себя как можно больше… И ночь, когда она уничтожила собрание улик, способное затопить улицы Нижнего города потоками крови… Ее исчезновение в сутолоке мегаполиса, ее борьба за право жить, не вступая в конфликт с законом и совестью…
Я смотрел на Майера и мучился над вопросом: что она чувствовала, когда выводила эти строки? Любила она меня или ненавидела? А я… Что ж, не зря ее звали Флэйм. Пламя. Мужчины летели к ней, как мотыльки на огонь. И так же погибали. Называйте это суеверием, ежели желаете. Также можно назвать суеверием убеждение, что, заглянув в ствол шестизарядника и нажав на спуск, вызовешь для себя самые ошеломляющие последствия.
— Ты, конечно, сунул нос в конверт? — спросил я внимательно следящего за мной Майера.
— Читал. Оно ж не запечатано. Доверие между адвокатом и клиентом. И вот тебе совет адвоката: не ходи.
— Почему?
— Потому, — произнес он очень медленно и так же медленно раскурил сигару. — Флэйм — женщина весьма неординарная, и это еще мягко сказано. Ты схватишь ее — и обожжешься… до смерти. Или же… — Майер пожал плечами. — Не знаю, не знаю. Эффектная женщина. Иногда радуюсь, что сам не сошел по ней с ума.
Конечно, подумал я. Ты молишься другому богу. Мамоне. Промолчав о своих рассуждениях, я спросил:
— А как она относится ко мне сейчас?
— Полагаю, так, как и написано. Между любовью и ненавистью. А твой визит должен в этот вопрос внести ясность. Нарушить баланс, так сказать. Но у меня есть для тебя кое-что поважнее. То есть это может оказаться важнее. Вот, гляди.
Он вытащил из кармана плотный продолговатый конверт и протянул его мне.
Этот конверт оказался запечатанным. Вскрыв его, я обнаружил внутри пять стодолларовых купюр.
— Гонорар, — пояснил Майер. — За сопровождение человека из одного пункта в другой и за необходимую конфиденциальность.
— Что за клиент?
— Инкогнито. Но, думаю, ты его узнаешь. Я, к примеру, сразу узнал. Соглашайся. Такой шанс, вероятно, выпадает раз в жизни.
— Вероятно?
— Да. Может быть, все этим и ограничится. Кстати, твое имя ему известно… Цели его грандиозны. Однако иной раз человек, перо которого сильнее пушек, видит, что пистолет более надежен. Потому сегодня он и нуждается в телохранителе.
Я пощупал новенькие бумажки, засунул их в конверт и вернул Майеру:
— Мало. Требую тысячу.
Нет, не жадность меня толкала, но знание характера Рудольфа Майера. Я полагал, что клиент заплатил больше, точнее, выделил для меня более значительную сумму. А Рудольф самодеятельным порядком нарастил свои комиссионные.
Майер меня хорошо понял, но конверт не взял.
— Рэйс, я ему то же самое говорил. Но он мне вот что сказал: «Я не о пяти сотнях думаю, и, если Рэйс Вильямс такой человек, каким мне его описали, он тоже не о них подумает. Работа мелкая: полчаса рядом с человеком, сто к одному, что ничего не случится. А Вильямсу открывается одноразовая возможность за всю его карьеру. Я мог бы за эти деньги нанять полдюжины надежных людей. Не говорите это Вильямсу, Майер, но я плачу эти деньги, чтобы взглянуть ему в глаза и оценить. И сделать выводы».
— Гм. — Может, Майер и действительно не так много себе ответвил. — И что ты об этом думаешь?
Майер чуть помедлил.
— Думаю, что этот человек может предложить тебе самую сложную задачу, если не безнадежную. И самую опасную. На твоем месте я бы пригреб денежки и сделал дяде ручкой, но не обо мне речь. На своем месте я подожду тебя здесь, за этим столиком.
— Здесь? Почему?
— Потому что я работаю на того же, скажем так, клиента и ожидаю своего гонорара. Столик этот я забронировал на сегодняшний вечер. За соседним столиком усядется интересная публика… Так я полагаю. Еще полагаю, что тебя попросят доставить одному из этих людей весточку, и я прослежу за реакцией получателя.
— Что потом?
Я заинтересовался. В книгах тайн навалом, но в реальной жизни таинственного не так уж много. Кроме того, мне нравятся люди, отвечающие на вопросы. Майер к ним не относился. Он так и не ответил, и я продолжил:
— Ты знаешь, что в час я встречаюсь с Флэйм.
Майер вытащил часы и щелкнул крышкой:
— Без двадцати одиннадцать. Ты встречаешься с… э-э… с нашим клиентом в одиннадцать ровно. Он обещал, что займет полчаса твоего времени. До двенадцати ты должен освободиться, так что спешить не придется.