Кровавый ветер
Шрифт:
— Но доктор Горгон собирался мне что-то сказать. И я хочу это услышать. — Она не пробовала на нем своих чарующих взглядов. Она смотрела на него с искренним интересом.
— Вильямс по-своему прав, — снисходительно кивнул доктор Горгон, — Мы воспринимаем жизнь — и даже смерть — данным нам мозгом. И я вам, милая леди, по сути, все, что собирался, уже сказал. Я не обвинил вас в глупости, потому что не знаю ваших мыслей. Но если не исправить ошибку, придется корректировать планы.
Он подошел к столу и переворошил пачку, которую Флэйм бросила мне. Открыл ящик, вынул оттуда деньги и несколько украшений.
— Это все?
— Нет.
Флэйм показала палец с перстнем.
— Я возьму его. Бросьте на стол. Лучше вернуть отправителю. Намерения у него, подозреваю, не вполне делового характера.
— Деньги на столе принадлежат мистеру Вильямсу.
— Семьсот долларов. Хм, бог знает, что можно подумать. Это ваши деньги, мистер Вильямс?
Флэйм вмешалась прежде, чем я успел раскрыть рот — или выбить пачку из рук Горгона:
— Я не хочу, Рэйс, чтобы ты потом, если тебе придется туго, попрекнул меня этими деньгами.
Я принял пачку и засунул ее в карман. Ситуация мне крайне не нравилась.
Дурак дураком стоял я в этой комнатушке с пистолетом в кармане.
Микеле Горгон порылся в ящике, вытащил из него конверт, оценил вместимость и засунул в него деньги и драгоценности, добавил из своего бумажника и заклеил конверт. Снова подошел к Флэйм и завел ту же песню:
— Вы красавица. Это скажет каждый мужчина. Но для меня вы останетесь красавицей, даже если ваши ноги вдруг изогнутся колесом, искалеченные руки скрючатся, лицо увянет и покроется морщинами, волосы потускнеют и поредеют. Лишь бы глаза остались теми же. Глаза, дорогая моя, позволяют заглянуть во внутренний мир и оценить внутреннюю, духовную красоту человека. Не знаю, поймете ли вы меня… Поймете ли, почему я так непочтительно обошелся с вашим телом, оскорбил его словесно…
— Понимаю. Да, понимаю.
— И не протестуете?
— Нет, я понимаю вас полностью.
Мне надоели эти погремушки.
— Хватит, напонимались. Уходим, доктор. Пошевеливайтесь, коли вам физика немила.
Он повернулся и протянул мне конверт:
— Не будете ли вы любезны доставить этот конверт по назначению?
— Нет! — воскликнула Флэйм. — Это закончится убийством.
— Не думаю. А даже если и так… Один из них — мой крест, нежеланный, если сказать правду. Другой, — он вгляделся в меня, а я исподлобья ответил ему колючим взглядом, — другой способен стать реальной угрозой. А может быть, останется воображаемой. — И он вернулся к затронутой теме: — Так вы возьметесь доставить конверт?
Я принял конверт и небрежно засунул в карман:
— Берусь. Кому?
— Эдди, — Он усмехнулся, схватил меня за руку и направился к выходу.
Я не вырвал руку. Ощущение не из приятных. Я был то ли как пацан, то ли как осел, которого куда-то повели. Рядом со мной трепач, который навалил кучу слов, но ничего не сказал. Или он много сказал, а я ничего не понял? Не угрожал. Не «возвысил голоса в гневе». Но благодушного презрения не скрывал. Другой на моем месте врезал бы ему хорошенько.
А Флэйм? Понимала она, что я ощущаю? Она смеялась надо мной. Скрытно, незаметно. Может, и не смеялась, но от этого не легче. И эти двое пришли к взаимопониманию. Они друг друга поняли, а я их — нет.
Ладно, пусть я и дурак, но под дуло не полезу.
Глава 13
Еще один итальяшка
Выйдя на лестницу, я не слишком нежно высвободил руку и ткнул ствол в бок профессору. Гангстер он или нет, носит при себе пистолет или нет, но об этом человеке утверждают, что он уложил на месте больше народу, чем любой другой гангстерский босс города. И что один известный юрист исчез бесследно как раз после того, как отужинал с Микеле Горгоном.
Слухи слухами, однако Эдди Горгон лишь недавно выскрипывал на этих ступеньках. Освещение тусклое, но достаточное, чтобы различить две фигуры и даже отличить одну от другой. Обыскивать я Микеле Горгона не стал, хотя не очень-то верил в разговоры о том, что он ходит невооруженным. Не посмел, что ли? Пожалуй, просто не видел разницы, есть у него пистолет или нету. Захочется ему пострелять — что ж, добро пожаловать.
Не ради него приставил я ему к боку пушку, а ради клана, которым он управлял через братьев — или через брата, потому что Эдди — простой придаток к пушке, способный попасть в двуногого с трех шагов.
— Экий вы недоверчивый, Вильямс, — неодобрительно заметил доктор Горгон, спускаясь с лестницы. — Пистолет в бок. Как в дешевой мелодраме. Внезапная смерть на ступеньках! Внезапную смерть я очень не уважаю. Разве что абстрактно.
Я не сразу понял. Потом предположил, что под «абстрактностью» он понимает убийство чужими руками.
Возможно, ствол в боку оказал какое-то воздействие на развитие событий, так как профессор принялся мурлыкать что-то под нос, и какая-то черная тень исчезла из дальнего неосвещенного угла. Возможно, мне это почудилось. Правда, тени не скрипят половицами. Но ведь и дом-то, с другой стороны, старый, рассохшийся, прогнивший…
Снаружи уже ждал «Роллс-ройс». Некто в пальто, помеченном каким-то невразумительным гербом, распахнул дверцы, водитель запустил двигатель. Об этом последнем действии я, скорее, догадался, так как шума мотора не услышал.
— Я, разумеется, доставлю вас домой, дорогой мой Вильямс, — сказал мне доктор Горгон, подходя к машине. — И не из вежливости, а потому, что ваша жизнь мне в эту ночь весьма дорога. Я бы не хотел, чтобы с вами что-то приключилось, пока вы со мной или когда вы расстанетесь со мной. Мной, видите ли, заинтересовалась полиция. Во всяком случае, один любознательный полисмен. В общем-то, очень удобно. Если случится что-то, способное вызвать интерес к моему брату Джо, то бдительность нашей могучей полицейской системы снимет с меня все подозрения.
Ладно, я составил ему компанию. Уселись, и он без тени юмора или насмешки выдал мне оценку моей позиции:
— Глупое у вас сегодня положение. Как будто схватили льва за хвост, боитесь держаться и боитесь отпустить. — Он поднял рожок переговорной трубки: — Парк-авеню, домой.
Бросил трубку и повернулся ко мне:
— Я могу показаться невежливым. Тащу вас за собой, вместо того чтобы подвезти до дома. Но мне показалось, что вам интересно будет меня навестить. Несмотря на столь поздний час. Побеседуем.