Кровавый ветер
Шрифт:
— Похоже, — согласился я, не снимая ее с прицела.
Она слабо улыбнулась и вынула руку из кармана. Без оружия.
— На просьбы и объяснения времени нет, Рэйс. Да и что тут объяснять… Ты что со мной собираешься делать?
— Надо растолковывать? Ты шестерка Горгонов. На них гора трупов. Ты с теми, кто держит меня на мушке. То есть ты держишь меня на мушке.
— Ради бога, Рэйс, не время для демагогии. На тебе и без Горгонов больше мушек, чем на дохлом опоссуме.
— Значит, влипла. Разве что сдашь Горгонов. — Я всмотрелся
— Хочешь сделать из Флэйм стукачку? Ты… Я могла бы сказать тебе, что, отпустив меня, ты сохранишь человеку жизнь. Я могла бы… Ты отпустишь меня? Отпустишь?
— За красивые глаза?
— Стукачкой тебе меня не сделать. Зови копов. Или прочь с дороги.
Она оттолкнула меня и шагнула к двери, как будто не зная, что в доме полно полиции.
Я схватил ее за руку и швырнул обратно. Она сверкнула на меня глазами. Глазами, полными ненависти, гнева, вызова. Но она, очевидно, увидела мои глаза, ибо тотчас увяла, сникла и опустила взгляд, еще прежде, чем я успел раскрыть рот.
— Ты привыкла крутить людьми, как тебе вздумается, — сказал я, сжимая ее запястье еще крепче. — Ты что-то знаешь, и из тебя можно что-то выжать. Вот пусть копы и выжимают.
Она склонилась, прижалась к моей груди, всхлипнула. Я поднял ее голову за подбородок. Слезы настоящие. Губы дрожат. Вроде не прикидывается. Как будто снова девочка, но без следа юности в глазах.
— Рэйс, Рэйс… Отпусти меня. Дай мне… Нельзя мне в полицию… Ты не представляешь, что это значит… Отпусти…
Может быть, ее близость. Не знаю, закусил ли я губу, не заметил, погладил ли ее волосы… Но губы мои шевельнулись, и я произнес слова, которых вовсе не собирался произносить:
— Флоренс, я люблю тебя.
Она улыбнулась, поднялась на цыпочки, поцеловала меня… И тут же отпрянула.
— Вот и молодец, Рэйс. Вот и все в порядке.
Она сунула мне ключ от шкафа и повернулась к двери. Но шагнуть ей не удалось, так как рука моя автоматически сомкнулась на ее предплечье.
— Ты… Разве ты меня не отпустил?
— Нет. Не отпустил.
— Но ты должен! Должен! После…
— Должен. Я должен тебя задержать. И сдать полиции. Я могу не видеть тебя, не смотреть в твои глаза. Но от себя я никуда не денусь. Уж там жестокий я, убийца хладнокровный, как в газетах строчат… Но против интересов клиента я еще не действовал. И сейчас не собираюсь.
Снизу донесся топот. Похоже, копы направлялись к лестнице.
— Так. — Флэйм сосредоточилась. — Значит, так: ты отпускаешь меня и получаешь жизнь своего клиента.
Я заколебался:
— Слово чести?
— Слово чести Флэйм. — Она засмеялась хрипло, как будто лопата угольщика заскребла по бетонному полу погреба.
— Когда?
— Через полчаса в кафе «Мария», — сказала она, глянув на свои наручные часы.
— «Марию» закрыла полиция.
— Но не для меня и не для тебя. Я все равно уже сказала Рудольфу Майеру, чтобы он вызвал тебя туда. Он с тобой еще не говорил?
— Нет.
— Что ж, значит, не успел. Так что решишь?
— Как ты отсюда выберешься?
Я подумал об О'Рурке. Довериться ему? Чтобы он выпустил Флэйм. Нет, исключено. Реакцию копа на такое предложение легко себе представить. Выпустить ее в окно, по шнуру от лампы? Но внизу тоже гуляет полицейский. Повернулся к Флэйм.
Она подошла к двери, приоткрыла ее.
— Там полно полиции, — «утешил» я ее. — Может, окно…
Она покачала головой и приложила палец к губам. Мне снова захотелось ее удержать, на этот раз по иной причине. Мышь не проскользнет сквозь это сборище копов.
Я пожал плечами. В конце концов, я выпустил ее ради клиента. А если ее поймают…
— Значит, в кафе «Мария», — шепнула она и выскользнула за дверь. Рука моя сама поднялась вслед, как будто желая ее задержать.
Прислушался к ее шагам — не слышно ни звука. Во всяком случае, в женщину они палить не станут.
Тут до меня вдруг дошло, что она одета по-мужски. Может, еще и вооружена. Черт бы ее подрал! Дьяволеныш с крылышками. Ангелочек с хвостом и рожками-копытцами.
Открыл дверь, снова прислушался. Внизу голоса, негромкие. Сверху топот, гораздо громче.
Какой-то полисмен в форме оперся на перила и просветил меня о событиях на верхнем этаже:
— Там только прислуга, дед да бабка. Мы их разбудили, напутали до полусмерти. Ничего не слышали, ничего не знают.
— Ага, — рассеянно протянул я, прислушиваясь к шумам снизу. Крик? Выстрел? Чего ждать? Маленькое тело, скорченное в смертной муке, угасшие глаза…
Кто-то тряс меня за плечо.
— Проснись! — Сержант О'Рурк. — Ключ нашел?
— Да. Вот. На столе под пресс-папье, у телефона.
Я все еще не отходил от двери, вслушивался.
О'Рурк сунул нос в шкаф:
— Пусто, разумеется. Слушай, Рэйс, дело серьезное. Надо бы мне скинуть чуток ответственности со своего чахлого горба, хотя указания-то были действовать самостоятельно. Надо брякнуть начальству. — Он подошел к телефону. — С одной стороны, надо держать рот на замке, но если мы это утаим от прессы, а потом… Полковник-то парень заметный, слишком крупная птица.
— Погоди, — задержал я О'Рурка. — Может быть, я…
— Что — «я»?
— Может, я что-нибудь сдвину. Погоди.
— «Погоди»? — О'Рурк наложил лапу на трубку, — Ладно, я это «погоди» тоже сдвину. На широкие плечи шефа. Это шоу босса. Не хватало мне еще сделаться козлом отпущения.
Но тут телефон зазвонил, и О'Рурк сдернул трубку, которую уже держал в руке.
— А кто интересуется?.. Вы кто?.. Нет, сначала назовитесь… Да, он здесь, — О'Рурк прижал ладонью микрофон. — Тебя. На полковника не похож. Ни на кого не похож.
— Рэйс, — назвал меня какой-то механический голос, явно измененный.