Кровавый ветер

Чэндлер Раймонд

— Похоже, — согласился я, не снимая ее с прицела.

Она слабо улыбнулась и вынула руку из кармана. Без оружия.

— На просьбы и объяснения времени нет, Рэйс. Да и что тут объяснять… Ты что со мной собираешься делать?

— Надо растолковывать? Ты шестерка Горгонов. На них гора трупов. Ты с теми, кто держит меня на мушке. То есть ты держишь меня на мушке.

— Ради бога, Рэйс, не время для демагогии. На тебе и без Горгонов больше мушек, чем на дохлом опоссуме.

— Значит, влипла. Разве что сдашь Горгонов. — Я всмотрелся

в ее лицо. Усталое. Темные круги под глазами.

— Хочешь сделать из Флэйм стукачку? Ты… Я могла бы сказать тебе, что, отпустив меня, ты сохранишь человеку жизнь. Я могла бы… Ты отпустишь меня? Отпустишь?

— За красивые глаза?

— Стукачкой тебе меня не сделать. Зови копов. Или прочь с дороги.

Она оттолкнула меня и шагнула к двери, как будто не зная, что в доме полно полиции.

Я схватил ее за руку и швырнул обратно. Она сверкнула на меня глазами. Глазами, полными ненависти, гнева, вызова. Но она, очевидно, увидела мои глаза, ибо тотчас увяла, сникла и опустила взгляд, еще прежде, чем я успел раскрыть рот.

— Ты привыкла крутить людьми, как тебе вздумается, — сказал я, сжимая ее запястье еще крепче. — Ты что-то знаешь, и из тебя можно что-то выжать. Вот пусть копы и выжимают.

Она склонилась, прижалась к моей груди, всхлипнула. Я поднял ее голову за подбородок. Слезы настоящие. Губы дрожат. Вроде не прикидывается. Как будто снова девочка, но без следа юности в глазах.

— Рэйс, Рэйс… Отпусти меня. Дай мне… Нельзя мне в полицию… Ты не представляешь, что это значит… Отпусти…

Может быть, ее близость. Не знаю, закусил ли я губу, не заметил, погладил ли ее волосы… Но губы мои шевельнулись, и я произнес слова, которых вовсе не собирался произносить:

— Флоренс, я люблю тебя.

Она улыбнулась, поднялась на цыпочки, поцеловала меня… И тут же отпрянула.

— Вот и молодец, Рэйс. Вот и все в порядке.

Она сунула мне ключ от шкафа и повернулась к двери. Но шагнуть ей не удалось, так как рука моя автоматически сомкнулась на ее предплечье.

— Ты… Разве ты меня не отпустил?

— Нет. Не отпустил.

— Но ты должен! Должен! После…

— Должен. Я должен тебя задержать. И сдать полиции. Я могу не видеть тебя, не смотреть в твои глаза. Но от себя я никуда не денусь. Уж там жестокий я, убийца хладнокровный, как в газетах строчат… Но против интересов клиента я еще не действовал. И сейчас не собираюсь.

Снизу донесся топот. Похоже, копы направлялись к лестнице.

— Так. — Флэйм сосредоточилась. — Значит, так: ты отпускаешь меня и получаешь жизнь своего клиента.

Я заколебался:

— Слово чести?

— Слово чести Флэйм. — Она засмеялась хрипло, как будто лопата угольщика заскребла по бетонному полу погреба.

— Когда?

— Через полчаса в кафе «Мария», — сказала она, глянув на свои наручные часы.

— «Марию» закрыла полиция.

— Но не для меня и не для тебя. Я все равно уже сказала Рудольфу

Майеру, чтобы он вызвал тебя туда. Он с тобой еще не говорил?

— Нет.

— Что ж, значит, не успел. Так что решишь?

— Как ты отсюда выберешься?

Я подумал об О'Рурке. Довериться ему? Чтобы он выпустил Флэйм. Нет, исключено. Реакцию копа на такое предложение легко себе представить. Выпустить ее в окно, по шнуру от лампы? Но внизу тоже гуляет полицейский. Повернулся к Флэйм.

Она подошла к двери, приоткрыла ее.

— Там полно полиции, — «утешил» я ее. — Может, окно…

Она покачала головой и приложила палец к губам. Мне снова захотелось ее удержать, на этот раз по иной причине. Мышь не проскользнет сквозь это сборище копов.

Я пожал плечами. В конце концов, я выпустил ее ради клиента. А если ее поймают…

— Значит, в кафе «Мария», — шепнула она и выскользнула за дверь. Рука моя сама поднялась вслед, как будто желая ее задержать.

Прислушался к ее шагам — не слышно ни звука. Во всяком случае, в женщину они палить не станут.

Тут до меня вдруг дошло, что она одета по-мужски. Может, еще и вооружена. Черт бы ее подрал! Дьяволеныш с крылышками. Ангелочек с хвостом и рожками-копытцами.

Открыл дверь, снова прислушался. Внизу голоса, негромкие. Сверху топот, гораздо громче.

Какой-то полисмен в форме оперся на перила и просветил меня о событиях на верхнем этаже:

— Там только прислуга, дед да бабка. Мы их разбудили, напутали до полусмерти. Ничего не слышали, ничего не знают.

— Ага, — рассеянно протянул я, прислушиваясь к шумам снизу. Крик? Выстрел? Чего ждать? Маленькое тело, скорченное в смертной муке, угасшие глаза…

Кто-то тряс меня за плечо.

— Проснись! — Сержант О'Рурк. — Ключ нашел?

— Да. Вот. На столе под пресс-папье, у телефона.

Я все еще не отходил от двери, вслушивался.

О'Рурк сунул нос в шкаф:

— Пусто, разумеется. Слушай, Рэйс, дело серьезное. Надо бы мне скинуть чуток ответственности со своего чахлого горба, хотя указания-то были действовать самостоятельно. Надо брякнуть начальству. — Он подошел к телефону. — С одной стороны, надо держать рот на замке, но если мы это утаим от прессы, а потом… Полковник-то парень заметный, слишком крупная птица.

— Погоди, — задержал я О'Рурка. — Может быть, я…

— Что — «я»?

— Может, я что-нибудь сдвину. Погоди.

— «Погоди»? — О'Рурк наложил лапу на трубку, — Ладно, я это «погоди» тоже сдвину. На широкие плечи шефа. Это шоу босса. Не хватало мне еще сделаться козлом отпущения.

Но тут телефон зазвонил, и О'Рурк сдернул трубку, которую уже держал в руке.

— А кто интересуется?.. Вы кто?.. Нет, сначала назовитесь… Да, он здесь, — О'Рурк прижал ладонью микрофон. — Тебя. На полковника не похож. Ни на кого не похож.

— Рэйс, — назвал меня какой-то механический голос, явно измененный.