Кровная месть
Шрифт:
— И что будет, если я попытаюсь вас ослушаться? Он даже удивился наглости этого вопроса.
— Ты не понимаешь? Стоит мне полслова сказать о том, что твое прикрытие готовил Феликс, и тебя уберут в секунду. От тебя и следа не останется!..
— Да, — сказала Нина, — но ведь вы сами признались, что, кроме вас, об этом никто не знает.
Он некоторое время соображал, хмуря лоб.
— Не думаешь ли ты мне угрожать, курва плоскодонная? — произнес он.
Нина вынула из кармана халата свой газовый пистолет и сказала:
— Только не надо шевелиться. Я попадаю в глаз не целясь с расстояния двадцати пяти метров.
— В какой глаз, дура! — проговорил он хоть и напористо, но не очень уверенно. — Вспомни, где ты находишься!.. Положи свою игрушку и не смей со мной так разговаривать!..
В конце этой фразы он метнулся к ней, вытянув руку, но она увернулась и ударила его по затылку рукоятью тяжелого пистолета. Верблюдоподобный гость из Барселоны рухнул на ковер.
Остальное было делом техники.
39
Никаких сигналов от Грязнова не поступало, и я продолжал пребывать в сомнениях относительно средств, им избранных. Хотя дело Бэби оставалось для меня главным, но Леонид Васильевич Пархоменко, дабы я не скучал на рабочем месте, все же подкинул мне несколько нераскрытых убийств, совершенных в Московской области. Не знаю, хотел ли он таким образом выявить мою непрофессиональность, но, когда я уже после первых допросов определил и выявил сразу двух убийц, он поздравлял меня с очень кислой миной на лице. Там-то все было ясно, никакой политики, одна затяжная пьянка, в ходе которой иногда пускаются в ход ножи и прочие подручные средства. Наш Бэби был героем другого романа.
В среду во второй половине дня ко мне зашла Галина Викторовна, секретарша Кости Меркулова:
— Александр Борисович, не могли бы вы помочь мне отыскать Константина Дмитриевича?
— А в чем дело? — насторожился я.
— Какой-то посетитель требует его немедленно, — сказала она растерянно.
— Галина Викторовна, вы меня пугаете,— сказал я. — Неужто вы не умеете отделываться от назойливых посетителей?
— Это человек из Верховного Совета, — сказала она чуть обиженно, — к тому же явный ветеран труда, они все нервные и агрессивные.
— Ветеран труда из Верховного Совета? — насторожился я. — Его случайно не Леонардом Терентьевичем Собко величают?
Она посмотрела на меня с уважением.
— Именно так, — сказала она. — Леонардом Терентьевичем. Ужасно, да?
— Пойдемте, — сказал я, — попытаюсь вам помочь.
Леонард Терентьевич Собко, тот самый старый мухомор, который вывел нас на Суд Народной Совести еще на заре больших дел, сидел в приемной заместителя генерального прокурора этаким суровым и принципиальным просителем.
— Здравствуйте, Леонард Терентьевич, — радостно шагнул к нему я. — Вы меня помните? Я был у вас с Константином Дмитриевичем.
Он некоторое время вспоминал, я бы даже сказал — идентифицировал.
— Да, я вас помню. Александр... Э-э?..
— Борисович, — подсказал я. — Вы к Меркулову, не так ли?
— Да, но мне говорят, что его нет.
— Увы,— вздохнул я.— Константин Дмитриевич на важном государственном задании. Не мог бы я вам чем-нибудь помочь?
Он подумал и кивнул.
— Да, могли бы. Помогите мне срочно найти Константина Дмитриевича.
— Это вам совершенно необходимо? — спросил я еще на всякий случай.
— Совершенно, — подтвердил он.
Я кивнул, наклонился к нему и тихо предложил:
— Тогда давайте пройдем в мой кабинет. Я попробую что-нибудь сделать.
Он сразу встал и пошел за мной. Мы поднялись на наш этаж и вошли в мой кабинет, где находился Сережа Семенихин с какими-то распечатками.
— Александр Борисович, — обратился он ко мне, — тут у меня товарищи Ратникова по военной службе.
— Эти-то тебе зачем? — удивился я.
Я никоим образом не поощрял их рвение по части поисков кандидатов в Бэби, но они и без этого уже просмотрели тысячи разных лиц. Они слепо верили в компьютерное следствие и горели желанием доказать мне его широкие возможности. Пока получалась одна насыщенная цифрами статистика, а следствие не шло.
— Между прочим, он служил в батальонной разведке, — сказал чуть обиженно Сережа. — Это то, что сегодня называется спецназ.
— Он что, поддерживал с ними отношения? — спросил я.
— Это и надо проверить, — сказал Сережа. Я махнул рукой.
— Проверяй. По солнечногорскому делу анализ провел? Тут он засиял.
— Все, Александр Борисович. Преступник уже арестован, дает показания.
Это был для меня сюрприз — ребята без меня раскрыли одно из наших параллельных дел, не отходя от своего компьютера.
— Подробности потом, — сказал я, кивая на Собко. — У меня важное дело. Но я восхищен!»
Он ушел, и я предложил Леонарду Терентьевичу присесть. Старик внимательно за мной наблюдал, и у меня было неприятное ощущение, будто я нахожусь в рентгеновском кабинете.
Я позвонил на квартиру Меркулова и застал там его дочь Лиду.
— Лидочка, детка, — сказал я, — мне срочно и смертельно нужен Костя.
— Саша, ты же знаешь, он замотался со своими делами, — пожаловалась мне в ответ Лида. — Третий день торчит где-то на Урале и каждый вечер звонит с обещаниями вернуться в ближайшие дни.
— На Урале, — повторил я. — Ну ладно. Когда вечером он позвонит, скажи ему, что все самое интересное происходит все-таки в Москве.
Я положил трубку и тяжело вздохнул.