Кровное дело шевалье
Шрифт:
Что касается Пардальяна, то он, едва завидев Екатерину Медичи, приготовился защищаться. Никто не ожидал, что он решится сопротивляться в присутствии короля. Потому, когда шевалье выбил у Келюса шпагу, переломил ее о колено и запустил обломками в нападавших, те на миг опешили. А шевалье, пользуясь всеобщей растерянностью, развлекся парочкой дерзких шуток, которые, похоже, немало потешили его.
Он сорвал берет с головы Келюса и напыщенно проговорил, не скрывая, впрочем, насмешки:
— Склонитесь же перед правосудием
Келюс взвыл от боли, поскольку шевалье вырвал вместе с беретом золотые булавки, которыми сей головной убор крепился к волосам придворного, так что в результате фаворит лишился нескольких локонов.
Пардальян бросил берет к ногам королевы Екатерины и, отскочив назад, взлетел на подоконник распахнутого окна. Оттуда он, взглянув через плечо на столпившихся в кабинете людей, крикнул:
— Прощайте, господа!
И прыгнул вниз!
Пардальян благополучно приземлился на прибрежный песок, отвесил издевательский поклон придворным и спокойно зашагал прочь.
— Аркебузу! Аркебузу! Стреляйте! — завизжал герцог Анжуйский.
Пардальян, разумеется, слышал этот вопль, но даже не счел нужным оглянуться.
Моревер, имевший репутацию отличного стрелка, схватил висевшую на стене аркебузу и прицелился.
Грохнул выстрел, но Пардальян все так же стремительно удалялся своей твердой, уверенной походкой.
— Я промахнулся! Заговоренный он, что ли? — воскликнул Моревер.
Перевозчики на Сене изумленно смотрели на окна Лувра и на разодетых щеголей, которые, свесившись из этих окон, осыпали кого-то страшными ругательствами.
Минут пять в охотничьем зале короля царила полная неразбериха; все вопили, никто никого не слушал.
— Сир! Только прикажите, — голосил Моревер, — и я нынче же вечером приволоку этого негодяя к вашему величеству.
— Сделайте это! — распорядилась Екатерина.
Моревер кинулся исполнять повеление королевы, следом помчались все придворные, кроме Келюса, жестоко пострадавшего от руки Пардальяна.
Король, упав в кресло, в гневе бил кулаком по подлокотнику и повторял:
— Перевернуть весь Париж! Достать из-под земли! Чтобы он сегодня же сидел в Бастилии! Да уж, господин де Монморанси! Спасибо вам! Какого славного головореза вы мне представили!
— Господин маршал всегда водил довольно странные знакомства, — сладким голосом проговорила Екатерина Медичи.
На лице Анри де Монморанси появилась победоносная улыбка.
— Господин маршал покровительствует врагам государя! — злобно прошипел герцог де Гиз.
— Не забывайтесь, герцог! — резко оборвал его Франсуа. — Ведь вам-то я могу ответить, вы — не коронованная особа…
И тихо прибавил, обращаясь лишь к де Гизу:
— Во всяком случае — пока… Как вы ни рветесь на трон…
Побледневший Гиз отпрянул.
— Сир, — сказала Екатерина Карлу, — этот шевалье де Пардальян Нансе мне жестокое
— Довольно! — перебил мать Карл IX. — Повелеваю схватить его и допросить с пристрастием! Так что убедитесь, матушка, как я пекусь о своих близких… впрочем, как и вы обо мне…
Отпустив колкость в адрес матери и брата, король несколько повеселел. Он успокоился и жестом отослал всех собравшихся в кабинете. Екатерина, а за ней герцог Анжуйский в сопровождении фаворитов удалились. Но Франсуа де Монморанси не ушел; остался и маршал де Данвиль.
Король с удивлением посмотрел на братьев:
— Господа, разве вы не поняли?.. Я вас больше не задерживаю.
— Ваше величество, — решительно промолвил Франсуа. — Я ожидаю королевского суда. Вы дали мне слово.
— Ах, да! Так что у вас за дело? — с тяжким вздохом проговорил король.
— Сир, поскольку господин де Пардальян нас покинул, я сам расскажу, чему он был свидетелем… В одиннадцать вечера от дворца Мем отъехал экипаж. Вы будете это оспаривать?
— Ни в коем случае. Но, если уж меня вынуждают, мне придется кое в чем признаться…
Анри де Монморанси покосился на двери, будто опасаясь нескромных ушей, и, понизив голос, заявил:
— Одна знатная дама, герцогиня, любящая галантные похождения, нанесла мне визит. Потом она со своей компаньонкой уехала, а я сопровождал карету. Ваше величество, прикажете ли вы мне назвать имя этой высокородной дамы?
— Ах, нет, не нужно! — заулыбался Карл.
Франсуа понял, что ничего не сможет доказать. Герцога охватило чувство глубокой безысходности. При дворе не слишком любили маршала де Монморанси, к брату же его относились весьма благосклонно. С исчезновением Пардальяна испарились надежды на свидетельство очевидца и мечты восстановить справедливость.
— Теперь вы убедились, что напрасно обвиняли своего брата? — воскликнул Карл. — Ступайте же, господа! Мы в отчаянии, что бессмысленная вражда грозит гибелью одному из древнейших родов королевства… Хочу верить, что вы наконец протянете друг другу руки…
Братья поклонились и покинули кабинет. Анри улыбался, а на лице Франсуа застыла скорбь.
В соседнем покое, где кроме них никого не было, Франсуа положил тяжкую длань на плечо Анри.
— Вижу, ты не изменился. Как и встарь, пускаешь в ход свое испытанное оружие — ложь и клевету!
— И мое оружие достаточно надежно, чтобы вызвать тебя на бой, — нагло ухмыльнулся Анри.
— Имей в виду, пока я разрешаю тебе подумать. Но скоро я явлюсь во дворец Мем — и это будет твоим концом. Если ты не освободишь бедных женщин, то погибнешь от моей руки. Я настигну тебя всюду, где бы ты ни прятался, — в твоем доме, в кабаках и трактирах, в Лувре. Тебе не скрыться от меня. Помни это — и жди!