Кровное родство. Книга первая

Конран Ширли

Вид Элинор, еще так недавно балансировавшей на грани жизни и смерти, на какое-то мгновение поколебал привычную сдержанность Адама. Ее немощность, бледность ее лица и больничный запах, стоявший в комнате, напомнили ему о его собственной, не такой уж давней потере. Его отец долго и медленно умирал от рака легких, и, когда его не стало, для Адама горше всего было потерять то, чего он, в сущности, никогда не имел: мужскую дружбу, которая возникает между отцом и сыном и которую он не раз наблюдал в семьях своих товарищей. В детстве он мало общался с отцом, заточенный в детской по воле матери, предпочитавшей своим материнским обязанностям игру в бридж. Он жалел, что, и став старше, не сумел понять своего

старика, в действительности вовсе не такого сурового и требовательного, каким он старался казаться. Лишь став взрослым, Адам понял, что единственным желанием отца было помочь своему старшему сыну прочно встать на ноги в этой жизни и не зависеть ни от кого. Когда Адам начал работать у Суизина, Тимминса и Гранта, отец всячески избегал каких бы то ни было контактов с ним в стенах конторы, чтобы не создавать впечатления, что он как-то выделяет его среди других клерков. Адам знал, почему отец так поступает, но в то время это сильно задевало его.

Заметив взгляд, брошенный Адамом на фотографию, Элинор прошептала:

– Я до сих пор сожалею о смерти твоего дорогого отца. Джо так хорошо вел мои дела, особенно после того, как не стало Билли.

Адам улыбнулся успокаивающе:

– Я здесь для того, чтобы помогать вам так же, как это делал отец. Вам нужно только сказать мне, что вы хотите, и я все устрою. У меня здесь полный список ваших активов. Может быть, вы хотели бы, чтобы… когда-нибудь, в будущем… какое-либо лицо или лица… получили их в свое распоряжение? Если да, я составлю… соответствующий документ и представлю его на ваше рассмотрение.

Элинор не отвечала, и Адаму пришло в голову, что, возможно, она стала медленнее соображать. Он сказал:

– Вы хотели бы оставить какие-нибудь деньги вашим родственникам в Америке?

Элинор на мгновение представила себе своего брата и подумала: интересно, жив ли он, есть ли у него дети? Она вспомнила, как ревновала отца к Полу, которого он столь явно любил, и как заставляло ее страдать столь же явное пренебрежение отца к ней самой. Она всегда чувствовала себя виноватой, что родилась на свет девчонкой, то есть существом, недостаточно сильным для того, чтобы справляться с тяжкой, бесконечной работой на их миннесотской ферме. Все ее детство прошло под страхом угрозы отцовской ярости, при мысли о которой она сжималась в комок, превращалась в жалкое, обезумевшее от ужаса существо. Она панически боялась отца, а тот, казалось, только и ждал случая, чтобы сорвать на ней – именно на ней – свой гнев. Как она надеялась хоть на какой-нибудь, пусть самый маленький, пусть один-единственный, знак того, что отец любит ее! Но вся любовь, какую она знала в детстве, исходила только от матери, всегда печальной, забитой, сломленной жизнью. Элинор до сих пор помнила то чувство облегчения, которое испытала, расставшись с домом и семьей. Она медленно покачала головой:

– Нет. Они никогда ничего не делали для меня. И я ничего не знаю о них с тридцать второго года, когда брату пришлось продать нашу ферму. Я ничего не унаследовала и ничего ему не должна. Так что, думаю, проще всего будет поделить все между девочками и Шушу…

Адам, казалось, забеспокоился.

– Самое простое решение, – произнес он мягко, – не всегда бывает самым мудрым. Девочки должны быть защищены от возможных злоупотреблений, хищений и растрат. Вашим внучкам повезло: вы всю жизнь защищали их от суровой действительности, от тех джунглей, в которых всем нам приходится жить. – Он заколебался: – Может быть, следует защитить их еще и… от самих себя… разумеется, лишь в том случае, если вы уверены, что сами они не сумеют распорядиться этими деньгами разумно и осторожно, не рискуя без нужды и не бросая их на разные экстравагантные прихоти.

Элинор задумалась над словами Адама.

Конечно, ее девочки не были мотовками, но кое-какие поводы для тревоги все же существовали. В ее памяти всплыл праздник по случаю восемнадцатилетия Аннабел: тогда виновница торжества так развеселилась, что искупалась в фонтане на террасе, испортив свое розовое бальное платье, специально заказанное к этому дню у Хартнелла. Миранда явно ввязывалась в рискованные дела в своем и без того рискованном бизнесе, и она запросто могла нанять – Бог знает за какую цену – вертолет, чтобы слетать на несколько часов в Лондон. Почему она тратила деньги с такой легкостью?

Адам продолжал:

– Конечно, я знаю, что у Клер, как у старшей, всегда было развито чувство ответственности, но вот о чем я думаю: не слишком ли она увлекается благотворительностью? Похоже, она считает своим долгом заботиться обо всех на свете.

Элинор поняла: это было предупреждение, что ее с таким трудом и жертвами заработанное состояние может очень быстро растаять.

Адам заговорил снова:

– Девочки должны быть готовы к тому, что им придется уделять много времени ведению своих финансовых дел, переговорам с маклерами, бухгалтерами, юристами и другими консультантами-профессионалами.

Подумав, Элинор ответила:

– Дела Миранды уже ведешь ты, не тан ли, Адам? А у остальных двух для этого есть мужья.

Казалось, Адам слегка смутился:

– Похоже, мне придется взять на себя не слишком приятную роль и напомнить – простите меня ради Бога – о том, что муж Клер – кинопродюсер: некоторые из его фильмов пользовались успехом, но далеко не все. Я уверен, что, убеди он Клер вложить ваши деньги в его картины, они могли бы рассчитывать на больший успех… но подобные дела требуют огромных вложений, да и риск весьма значителен.

Элинор внутренне содрогнулась, хотя в ее полуонемевшем теле не шевельнулся ни один мускул.

– И вот еще что, – продолжал Адам. – Во всем мире быстро растет процент разводов. В настоящее время у нас в Великобритании распадается каждый третий брак, а в Америке, думаю, эта цифра еще выше. Конечно, все мы надеемся, что семейная жизнь Клер и Аннабел и дальше будет столь же счастливой, но супруг Клер уже дважды был женат прежде, а я, как юрист, могу сказать вам, что редкий муж будет ставить финансовые интересы жены выше своих собственных в таких… в таких печальных обстоятельствах.

Он сделал короткую паузу, чтобы дать Элинор возможность осмыслить его слова.

– Клер и Аннабел – прелестные, очаровательные молодые женщины, однако уверены ли вы в том, что они обладают достаточными финансовыми способностями для того, чтобы распоряжаться состоянием, – особенно если иметь в виду, что у них нет никакого опыта в подобных делах? В частности, как вам кажется – захочет ли… или сумеет ли Аннабел заниматься всем этим?

Аннабел была любимицей семьи, но всем было также известно, что она самая легкомысленная из сестер – не слишком умная красавица с бурным темпераментом.

Немного помолчав, Адам добавил:

– И я не могу удержаться от мысли: сможет ли Аннабел всегда владеть собой, не станет ли легкой добычей для каких-нибудь обманщиков или… одного из тех мужчин, которые просто-напросто охотятся за женщинами с деньгами?

Едва слышным шепотом Элинор выговорила:

– Скажи, что мне делать, Адам, прошу тебя. Ты же всегда лучше знаешь.

И Адам объяснил ей все преимущества создания семейной трастовой компании, заметив под конец:

– Безусловно, главное преимущество заключается в том, что члены правления – люди с безупречной репутацией – освободят девочек от бремени ответственности, от необходимости принимать решения и будут руководить компанией в соответствии с вашими желаниями, пока… в течение всей вашей жизни.