Кровное родство. Книга вторая

Конран Ширли

– Но ведь новая эмиссия наверняка сделает „СЭППЛАЙКИТС" более уязвимой, – беспокоилась Миранда.

– Теоретически – да, но не похоже, чтобы произошло что-нибудь такое, – дела у компании идут хорошо и акционеры одобряют ее деятельность. – Адам дружески похлопал по колену Миранды. Инстинктивно она отодвинулась от него.

– Ты же знаешь, очень немногие из руководителей акционерных обществ открытого типа являются держателями контрольного пакета, – терпеливо принялся объяснять Адам. – Тебе не о чем беспокоиться. Твои акционеры полностью доверяют тебе. И потом, не забывай, что твою роль в компании

просто невозможно преуменьшить: ты – самый крупный акционер, и ты – лицо фирмы.

Миранда вздохнула.

– Знаешь, ты всегда почему-то огорошиваешь меня подобными вещами именно тогда, когда я меньше всего этого ожидаю.

– Прости, дорогая. Я думал, что тебе эта идея понравится так же, как и мне.

Мысленно он упрекнул себя за то, что повел дело таким образом. Ему следовало придерживаться обычной своей тактики: когда ему нужно было, чтобы Миранда подписала какой-нибудь документ, который мог вызвать у нее возражения, Адам всегда подавал его среди целой кучи других бумаг и обязательно в конце дня, когда Миранда, утомленная работой, теряла свою обычную бдительность. Он говорил ей, что по этим документам решение необходимо принять немедленно. Когда Миранда принималась изучать их, он отвлекал ее внимание, задавая вопросы на другие темы, а возникающие возражения подавлял мощью и обоснованностью своих аргументов. Привыкшая доверять Адаму, Миранда позволяла ему убедить себя.

На следующее утро Миранда отправилась в Истборн. Вид бабушки, как и в предыдущие приезды, больно поразил ее: Элинор, бледная, с измученным лицом, неподвижно лежала среди подушек и на своей широкой постели выглядела особенно маленькой, хрупкой и беззащитной.

Как и в прежние визиты Миранды, она узнала внучку, но, казалось, едва нашла в себе силы, чтобы пошевелить губами:

– Где Шушу? Что с ней?

– О, у нее все хорошо, просто прекрасно. – Миранда, не желая волновать бабушку, не стала рассказывать ей о несчастном случае с Шушу.

– Тогда почему она не приходит ко мне? – почти беззвучно выговорила Элинор.

– Она… она в Сарасане, – солгала Миранда.

– Тогда пусть они поставят мне телефон, – прошептала Элинор.

– Нельзя, дорогая. Нельзя, пока ты проходишь курс лечения, – грустно ответила Миранда.

Выйдя от Элинор, она направилась в истборнскую городскую больницу. Шушу лежала на высокой железной выкрашенной черной краской кровати в тесной, как обувная коробка, палате с бледно-зелеными стенами; такие же бледно-зеленые трубы тянулись вдоль них у самого пола и под потолком, затейливо переплетаясь на нем.

При виде Миранды Шушу стащила с головы наушники радио.

– Вот молодец, что приехала навестить свою старую Шушу! Я тебя жду с самого утра. Розовая азалия! Да зачем это, сумасшедшая ты девчонка!

– А вот этот пеньюар тебе прислала Аннабел.

– Ярко-розовый! Я буду чувствовать себя в нем кинозвездой в зените славы.

– Неужели они не могли поместить тебя в более приличную палату? – спросила Миранда, мысленно сравнивая эту едва ли не нищенски обставленную каморку – лучшие апартаменты больницы – с роскошным пристанищем Элинор.

– Да Бог с ней, плевать, – прервала ее Шушу. – Скажи лучше: ты уже была у Нелл? Почему меня не соединяют с ней?

– Они

говорят, что Ба все еще нужен полный покой. У нее забрали телефон после того, как она попыталась позвонить в Букингемский дворец, чтобы напрямую пожаловаться королеве.

– Да они просто пичкают ее всякой дрянью! Половину времени она вообще не соображает, что делает! Тебе следовало бы забрать Элинор оттуда, детка. Поместить ее в лондонскую клинику и посоветоваться с другими докторами.

Миранда отвела взгляд. Произнеси она только слово „паранойя", Шушу немедленно заявит, что Элинор попала в руки банды шарлатанов. Ей хорошо были известны взгляды Шушу на психиатрию: все психиатры – это просто „трюкачи", к которым нельзя относиться серьезно и которые говорят, что взрослые мужчины влюблены в собственных матерей; одним словом, неприятный народ.

– Я думаю, – мягко сказала Миранда, – что пока это наилучшее место для Ба. Нам не следует мешать ее лечению.

– Лечению! – презрительно фыркнула Шушу. Интересно было бы выяснить, с чего это обычно живущая собственным умом Миранда теперь взялась поддерживать Адама. А уж ноль скоро это тан, а не иначе, доверяться ей не стоит. То есть освобождение Элинор придется отложить до тех пор, пока сама она, Шушу, не выйдет из истборнской больницы. Хуже всего, что она не может даже написать Нелл: наверняка эта кошмарная баба – старшая медсестра – читает каждую адресованную Элинор строчку.

В роскошном зале „Савой-Грилл", обставленном в стиле тридцатых годов, Адам просматривал список дорогих вин, выбирая достойное сопровождение для колчестерских устриц, паштета из печени и портерхаузского бифштекса, заказанных его гостем, Элистером Стэйси-Криппсом, старым школьным приятелем, – теперь брокером.

Когда официант удалился, гость Адама продолжал прерванное его появлением изложение событий:

– В полдень стоимость акций составляла сорок шесть шиллингов, а всей „СЭППЛАЙКИТС" – три миллиона фунтов.

Адам кивнул:

– Мы предлагаем уже существующим держателям акций новый выпуск из расчета один к трем, на восемь процентов дешевле.

– Ты уверен, что Миранда захочет это сделать?

– Вне всяких сомнений. – Недавно трест отклонил просьбу Миранды о выделении ей средств на покупку нового самолета и расширение ее дома. Подумав об этом, Адам прибавил: – Более того, она будет просто счастлива продать эти акции.

– А ты уверен, что эта бермудская компания, находящаяся под твоим контролем, даст мне беспроцентную ссуду в полмиллиона фунтов на их покупку?

– Абсолютно уверен. А потом ты продашь их мне, заработав при этом шесть пенсов на каждой акции.

– После того как ты уведомишь об этом Миранду, – напомнил Элистер. Хотя к этому закон не обязывал, в обычной практике было принято, чтобы управляющий акционерным обществом ставил в известность президента компании, что он собирается приобрести ее акции. – Мне нужно, чтобы тут все было чисто. Сейчас в рунах у Миранды шестьдесят процентов акций, у тебя пятнадцать, и двадцать пять – у остальных акционеров. Но если мы проделаем то, что задумали, у нее останется всего сорок пять процентов, а когда ты купишь ее акции плюс те, что вы выпускаете сейчас, у тебя окажется тридцать.