Кровные братья
Шрифт:
— Ну какая разница, блин. Укроемся там.
— Ага.
— Все, начали. — Еременко посмотрел на часы. — До появления объекта у нас примерно сорок минут. Заказчик будет здесь через полчаса. Работаем!
— Успеем, не волнуйся, земеля.
В какой-нибудь сотне метров от них в снегу залегли бойцы спецназа МВД. Одетые в белую камуфляжку, они полностью сливались с пейзажем. Предводительствовал лично сам генерал Грязнов, он же и руководил операцией по захвату. Слава, тоже впечатанный в снег, испытывал то самое знаменитое «смешанное» чувство. С одной стороны, участие в настоящем, живом деле бодрило, горячило кровь и наполняло жизнь смыслом гораздо сильнее, нежели монотонная руководяще-аналитическая работа в кабинете. С другой стороны, было холодно, непромокаемая ткань камуфляжки не пропускала влагу, но зато отлично пропускала мороз, ныли кости от неудобной позы, и вообще Вячеслав Иванович казался сам себе уже немного староватым для подобного «экшена». Впрочем, отступать было некуда. Он — руководитель операции. Слава покосился на лежавшего рядом с ним Турецкого (будучи главой данного расследования, тот тем не менее на данной операции присутствовал лишь на правах наблюдателя) и заметил, что Саня, по крайней мере с виду, свеж и юн и, судя по всему, чувствует себя в этой оперативной обстановке прекрасно.
— Ну что там у тебя? — крикнул Еременко Лобанову, согнувшемуся в три погибели над крупным свертком и яростно зачищавшему плоскогубцами какой-то провод.
— Сейчас, — пропыхтел тот, соединяя проводки. — Последние штрихи… Вот… Все…
Из-за поворота дороги показалась пешая фигура. Коренастый человек в дубленке стремительно приближался.
— А вот и заказчик.
— Здорово, Тарас. — Человек в дубленке пожал Еременко руку. Затем он и Лобанов также обменялись рукопожатием. — Все готово?
— Да, босс, — лихо ответил Тарас. Пришедший скинул дубленку.
— Камуфляжку для меня взял?
— А как же! — Еременко достал из рюкзака куртку и протянул ее заказчику, который сразу же в нее облачился.
— Автоматы?
— Вот. — Еременко достал из рюкзака два маленьких «узи» и «калашникова».
— Запомните: когда машина взорвется, стреляем на поражение. Пошли в укрытие.
Трое мужчин устремились к покосившейся будке. Внутри было тесно. Еременко снова полез в рюкзак и извлек маски с прорезями для глаз, надев которые трое заговорщиков сделались совершенно одинаковыми. Один из них посмотрел на часы.
— Еще минут пять, не больше, — сказал заказчик.
— Откуда вы так точно знаете? — спросил Тарас Еременко.
— Он, сука, очень пунктуален. Приготовились. Где пульт?
— Пульт у меня, — ответил Тарас.
— Дай мне.
— Вы хотите сами? Вообще-то…
— Нет, я хочу сам.
— Ну что же, дело ваше. Тогда нажимать надо вот сюда. Но строго по моей команде, когда машина поравняется с зарядом.
— Ладно, дашь мне сигнал. Потянулись томительные минуты ожидания.
Наконец из-за поворота показался автомобиль — серебристый «Вольво» Анатолия Орликова. Он сам сидел за рулем.
— Приготовились, — прошипел Еременко. — Три! Два! Один! Жми!
Заказчик нажал на кнопку, но взрыв не раздался.
— Что за хрень? — в бешенстве зарычал он. Еременко схватил за грудки Лобанова:
— Ты что там накрутил, механик долбаный?
Заказчик выскочил на дорогу и продолжал яростно жать на кнопку. Машина остановилась возле будки, словно ожидая чего-то. Ничего не соображая, заказчик схватил автомат и выбежал на дорогу, но серая фигура преградила ему путь и выбила из руки «калаш», а возникший неведомо откуда генерал Грязнов прокричал:
— На землю! Руки за голову!
— Сдал! — крикнул Еременко Лобанову, которого он, впрочем, не мог видеть, лежа на земле в неудобной позе. — Сдал, сволочь! Крыса! Сучара!..
— Молчать! — пророкотал Грязнов. На запястьях троих хрустко защелкнулись наручники, после чего сильные руки снова поставили их на ноги. Анатолий Орликов вышел из своей машины и стоял, полуоблокотясь на дверцу. Подошедший мужчина средних лет с лицом киногероя сдернул маску с заказчика и произнес:
— Ну здравствуйте, господин Лисицын, Олег Сергеевич. Меня зовут Александр Борисович Турецкий, помощник генерального прокурора. Вот и познакомились наконец-то. А генерала Грязнова вы уже знаете.
Орликов подошел ближе:
— Олег! Как же? Почему? Неужели ты так меня ненавидел, что хотел убить? Ведь мы же «кровные братья»! За что же ты меня так ненавидел?
— «Кровные братья»! — передразнил Лисицын, пытаясь вырваться, но чужие руки крепко держали его за локти. — «Кровные братья»! Ты всегда и во всем был лучше меня! Ты был умнее, ты был богаче! Ты был удачливее в делах! Тебя любили женщины! А я всегда плелся в хвосте!
— Я не могу поверить…
— Ты не можешь поверить! — шипел и плевался Лисицын, в которого словно вселился бес. — Конечно! Ты же не знаешь, как это было унизительно всегда чувствовать себя вторым сортом. Бежать за тобой, будто шелудивая собачонка за тем, кто ей дал кусок колбасы.
— Но ты ведь мог мне сказать!
— Сказать тебе! Ну как же! — продолжал бесноваться закованный в наручники «кровный брат». — Да я же по гроб жизни тебе обязан! Ты же меня вызволил из колонии. Ты меня вообще вытащил из говна, вернул к жизни, сделал своим заместителем. Что это я мог тебе сказать? Да ведь ты, блин, меня купил со всеми моими потрохами. Я же твоя собственность. И бабу ты у меня увел, чтоб показать мне, чего я стою! Что я — дерьмо, а ты — хозяин. И я решил тебя убить! Просто чтоб показать тебе…
— Но послушай, Олег…
— Да, конечно! Она тебе на хрен не была нужна, ты просто хотел лишний раз мне дать понять, что ты — господин, а я — говно. Из говна вышел и говном остался.
— Олег…
— А у меня, может, это была любовь всей моей жизни. — Лисицын обмяк и заплакал от жалости к самому себе.
— Анатолий Николаевич, — приблизился к нему Турецкий, — извините, но, по-моему, это бессмысленно. Олег Сергеевич Лисицын только что признался в совершении уголовно наказуемого деяния, а именно — покушения на убийство, статья сто пятая Уголовного кодекса Российской Федерации, предусмотренное наказание — от восьми до двадцати лет лишения свободы. Дальнейшее сейчас несущественно. Если захотите выяснить отношения с этим человеком…
Турецкий едва заметно кивнул Грязнову.
— Уведите, — рявкнул генерал, и спецназовцы уволокли Олега Лисицына и двоих его подельников в подъехавший к месту событий милицейский автобус.
— Если захотите выяснить с ним отношения, — продолжил Александр Борисович, — вы можете попросить с ним свидание. Лично от себя я искренне вам сочувствую, полагаю, что это большое потрясение для вас — узнать, что ваш ближайший друг и помощник покушался на вашу жизнь.
— Да уж, — пробормотал Орликов, — потрясение — это не то слово.