Кровные братья
Шрифт:
Владимирский облегченно вздохнул.
— Старик, я не могу тебе передать, как я рад! Знаешь, это меня сильно пригибало к земле, вся эта безумная история с похищением скрипки. Теперь я наконец вздохну свободно.
— А уж я-то как рад! — опять рассмеялся Райцер. — Будем называть вещи своими именами, эта история со скрипкой пролегла между нами чем-то… каким-то минным полем. Между тобой и мной. Хотя я прекрасно понимаю, что ты тут совершенно ни при чем, и я надеюсь, ты понимаешь, что я это понимаю. Но все же это лежало каким-то грузом на нашей дружбе. Я твердо знал, что ты наверняка винишь себя — ведь это именно ты так звал меня в Москву — и готов взять на себя ответственность за то, в чем ты лично не виноват.
— Так это и было. Но теперь…
— Но теперь все закончилось счастливо. И я еще раз хочу тебе сказать, что мне очень легко и удобно с тобой игралось. И я надеюсь, что не в последний раз.
— Ты приедешь к нам еще? — просиял Владимирский.
— Конечно, приеду! Отчего же мне не приехать? Но Москва — не единственная концертная площадка, где мы можем сотрудничать. А я уверен, что нам нужно чаще работать вместе, это может быть очень плодотворно. Не говоря уже — приятно.
— Герка! Ты прелесть!
— На самом деле у меня планов громадье. Я хочу все-таки заставить тебя тоже взять в руки скрипку. Например, было бы здорово сыграть вместе Симфонию Кончертантэ Моцарта, а я могу сыграть на альте. Ты сможешь одновременно играть партию скрипки и дирижировать?
— Что за вопрос, конечно, смогу! — радостно вторил Юрий Васильевич. — В прошлом сезоне мы таким макаром играли ее с Юрой Башметом. А между прочим, я тоже могу сыграть на альте, у меня есть прекрасный альт Амати.
— Ладно, мы бросим жребий, кому из нас суждено стать альтистом. Но это так, дальние прожекты. Давай поговорим о насущном.
— Ты о чем?
— Слушай меня внимательно. В субботу у меня концерт в Вене, в Музик-ферайне, с оркестром Венской филармонии. Дирижировать должен был Зубин Мета, но с ним приключилась какая-то неприятность, короче, он заболел.
— Та-ак, — ответил Владимирский, внутренне радостно холодея.
— Извини, Юрка, возможно, это нахально с моей стороны, но я, не спросив твоего согласия, предложил им твою кандидатуру.
— Да ты что!
— Ну да! И ты представляешь, они согласились. Но ты же знаешь венцев, это народ чванливый, они очень придирчивы к тому, кому позволяют приблизиться к их святая святых — филармоническому оркестру. Но поскольку они тебя знают…
— Да, я играл в Музик-ферайне в прошлом году, но только со своим оркестром, на фестивале. Встать за пульт Венской филармонии — это же мечта! Как тебе это удалось?
— Вот же я и говорю: они тебя помнят, знают, уважают. Ну и — без ложной скромности — моя рекомендация, видимо, для них тоже не пустой звук.
— Еще бы! Старик, я в полном восторге! Не знаю, как тебя благодарить.
— Ты погоди благодарить, ты ведь еще не дал мне согласия. Я понимаю, что «вскочить» в чужой концерт — это всегда несколько… э-э… ну чувствуешь собственную вторичность, что ли, ощущаешь себя дублером. Но это как раз должно для тебя компенсироваться Венским оркестром, так что за твое эго я относительно спокоен. А вот вопрос с расписанием, он не менее важный…
— Герка, что за ерунда! Конечно, я согласен. Ради такого случая я перекрою любое расписание. Так говоришь, в субботу?
— Да, репетиция в одиннадцать утра, концерт в семь тридцать.
— А что там нужно играть?
— Я играю концерт Брамса, стало быть, с тебя, старый, аккомпанемент.
— Заметано, — кивнул Владимирский. — А еще?
— Во втором отделении Седьмая симфония Дворжака.
— Ре минор?
— Она самая.
— Даже и не помню, когда играл ее в последний раз. Лет десять — пятнадцать назад… Но это не беда.
— Да уж, куда ты денешься, повторишь. Еще три дня у тебя в запасе. Программу менять, увы, невозможно, ибо она объявлена давным-давно, а гибкость австриякам нехарактерна.
— Это я знаю, — хихикнул Юрий Васильевич.
— У тебя есть шенгенская виза? — спросил Райцер.
— Да, конечно!
— И ты сможешь прилететь в Вену в пятницу вечером?
— Я постараюсь изо всех сил.
— Вот и отлично. Я скажу, чтоб тебе заказали номер рядом с моим. Я в Вене всегда живу в «Бристоле», помнишь — на Ринге, рядом с Оперой?
— Ого! Маэстро имеет вкус! — поддел друга Владимирский. — И бюджет.
— Ноблесс оближ! — парировал Райцер. — Положение обязывает. Тогда до пятницы.
— До пятницы. Черт, это все так неожиданно, что я не могу поверить.
— Да, это правда, в поганые неожиданности веришь легче, чем в приятные.
— Герка, дружище, это невероятно, и я не знаю, как и когда смогу тебя отблагодарить.
— Да ладно, перестань. Во-первых, в моем предложении кроется, помимо всего прочего, немало эгоизма. Потому что ты прекрасный музыкант и отлично аккомпанируешь. С тобой легко играть, а ты сам знаешь, что это не так часто встречается даже в самых верхних «эшелонах» знаменитостей. А во-вторых…
— Что?
— Мы с тобой вместе выросли, и хотя жизнь нас порой разводила в разные стороны на долгие годы, но по сути дела ты всегда мне был чем-то вроде…
Райцер на секунду задумался, а потом закончил очень серьезно: —…вроде кровного брата.