Кровные узы, или История одной ошибки

Чемберлен Диана

Он жил с Дон Рейнольдс, но я старалась не думать об этом. Я не очень хорошо знала эту Дон. Она приехала на остров около года назад. Я не думала о том, чтобы разрушить их отношения, но никак не могла выбросить его из головы. Придумывала предлоги, чтоб его увидеть. Он работал в Хэмстеде, и иногда после школы я изобретала какую-нибудь причину туда поехать. Я купила там картину для своей комнаты, которую никогда раньше не стала бы вешать у себя дома, и лампу, которая мне совсем не нравилась и которую, скорее всего, придется вернуть в магазин.

Спустя некоторое время мы стали говорить о других вещах, заходя в «Макдоналдс» после тренировок. Мы обсуждали фильмы – как я и думала, ему тоже нравились фильмы ужасов. Он рассказал про

свой развод, который очень тяжело перенес, и про свою семилетнюю дочь, Серену, которая вместе с его бывшей женой жила в Шарлотт. Он сильно по ней скучал. Бен был хороший отец, и мне это в нем нравилось.

И вот однажды вечером Бен сказал, что хочет поговорить о Дон.

– Когда я впервые приехал сюда, то снял один из передвижных домов в Серф Сити, – начал он. – Однажды я зашел в кафе «Яванский кофе» и увидел Дон. Она как раз прикрепляла листок бумаги на доску объявлений, подыскивая компаньонку, чтобы вместе снять квартиру. Она развелась примерно в одно время со мной и могла потерять свой дом на берегу, если бы не нашла кого-нибудь, кто готов был бы разделить с ней расходы по оплате. Так что это было обычное знакомство, а совсем не союз по любви.

– Значит, вы с Дон просто соседи?

Когда он кивнул, мне показалось, что я нахожусь на облаке, а не сижу на скамейке из прессованного пластика в «Макдоналдсе».

– Ну, конечно, это немного сложнее, – сказал он. – Она недавно развелась, я недавно развелся, сама понимаешь… – Он смотрел своими шоколадными глазами прямо на меня. – Ты когда-нибудь расставалась с парнем?

– Да нет вроде. – В моей жизни было всего трое молодых людей, которые за мной ухаживали.

– Тогда тебе, возможно, будет трудно меня понять. Когда заканчивается брак, особенно если ты старался изо всех сил его сохранить и все еще заботишься об этом человеке, это делает тебя по-настоящему ранимым и очень одиноким. Мы с Дон оба находились в таком состоянии, когда я перебрался сюда.

Он пил свой молочный коктейль и не смотрел на меня.

– Она – красивая женщина, – проговорил он наконец. – Весьма привлекательная физически.

Я съежилась.

– Я что, сейчас получу С.М.И.?

– Что значит С.М.И.?

– Слишком много информации.

– А. – Он улыбнулся. – Возможно.

– Ладно. – Я выпрямилась и приготовилась к худшему. – Выкладывай.

Его щеки порозовели.

– Ну, в общем, теперь я понимаю, что облажался. Мы стали спать вместе с самой первой недели, как я въехал в ее дом. На вторую неделю я понял, что совершил ошибку. Она – хорошая женщина, но мы не подходим друг другу. Я сказал ей, что хорошо отношусь к ней и хочу, чтобы мы остались друзьями, и предложил выехать. Она была расстроена. Она до сих пор считает, что мы подходим друг другу, и не хочет, чтобы я уезжал. К тому же она нуждается в финансовой помощи. Вот почему мы живем вместе. – Он глубоко вздохнул и глотнул коктейля. – А говорю я тебе все это потому, что ты мне очень нравишься, Мэгги.

– Ты мне тоже, – с удивлением услышала я собственный голос.

В горле пересохло, язык едва ворочался.

– Я это знаю, – сказал он. – Между нами очень сильная связь. Фактически тебе семнадцать лет, но ты уже не ребенок. Не беспечный тинейджер. Я совсем не хочу отказываться от чувств, которые к тебе испытываю. Но… тебе всего семнадцать.

– Ты уже про это говорил.

– Я на десять лет старше и не хочу злоупотреблять твоим доверием.

– Бен. – Я возненавидела стол, разделявший нас. – Я люблю тебя. Люблю уже много месяцев. Ты прав, я уже вовсе не глупая девчонка. Я не так много встречалась с парнями, потому что парни моего возраста такие… – Я помотала головой. – Лузеры. Мое чувство к тебе… оно совсем другое. Оно похоже на чувство к брату и…

– Что? – Он расхохотался.

– В смысле оно действительно глубокое… – Я боялась выглядеть глупо. Трудно было объяснить, что я

чувствую к нему. – Оно такое клевое, – сказала я наконец. – Не знаю, что еще сказать.

– Ладно. – У него была такая милая ямочка на щеке, когда он улыбался. – Сойдет и так. Я хотел, чтобы этот разговор состоялся раньше, потому что не сомневался, что ты чувствуешь то же, что и я. Но что нам делать дальше? У тебя только что начался выпускной класс. Может, нам стоит попытаться оставить наши отношения… ну… платоническими, пока ты не закончишь школу?

Тысячу раз я представляла себя в постели с ним. Моя рука лежит у него на груди, он обнимает меня за плечи. О сексе с ним я не думала. Мне хотелось чего-то большего. Чего-нибудь глубокого, что продлится всю мою жизнь.

– Не хочу я ждать, – сказала я. – В Северной Каролине согласие на брак можно получить с шестнадцати лет, мне семнадцать лет и пять месяцев, и я даю тебе свое согласие.

– Но мы не можем делать это открыто, – сказал он. – Твоя мать и твой дядя – они же меня убьют.

– Я знаю.

Насчет этого он был прав. Я не сомневалась, что до первой брачной ночи моя мать была девственницей, а дядя Маркус всегда втолковывал мне, что парни совершенно безответственны в этом отношении. Может быть, парни моего возраста такие и есть. Но Бен совсем другой.

– Да и нет нигде такого места, где мы могли бы быть вместе, – сказал он.

Теперь настала моя очередь улыбнуться.

– Ошибаешься, – сказала я. – Такое место есть.

Позже, когда я поняла, что могу говорить ему всё – или почти всё, – я рассказала ему, что чувствовала в самом начале. Мне казалось, что он не привлекает меня в сексуальном плане. Он рассмеялся и сказал: «Не сомневаюсь, что теперь все по-другому». Это действительно было так, однако больше всего при встречах с Беном мне нравилось лежать в его объятиях в коттедже на морском берегу и рассказывать все, о чем я думала и что чувствовала. Я даже разболтала ему два своих самых больших секрета.

Первый состоял в том, что в четырнадцать лет я намеренно проиграла очень важный заплыв в сезоне, потому что мне стало жаль соперницу. Эта девочка была такой долговязой, неуклюжей и нескоординированной, что ее товарищи по команде стонали, когда приходила ее очередь плыть. Я не могла себя заставить опередить ее. После третьего гребка я притворилась, что мне свело ногу судорогой.

Бен сказал, что я прелесть, но слегка не в себе.

Второй секрет был про то, что я могла вызывать дух своего отца, стоя на веранде нашего старого коттеджа. И тогда я обнаружила, что кое в чем ошибалась насчет Бена – несмотря ни на что, он был религиозен. Сначала он просто дразнил меня, говоря, что надеется, что мой отец не появится, когда мы вместе лежим в постели. Когда он понял, что я не шучу, то тоже стал серьезным. Он сказал, что эти скверные шутки со мной играет дьявол и мне следует быть осторожной. Я расстроилась от того, что он верил в дьявола. Я хотела, чтобы он был моим зеркальным отражением, с теми же чувствами и убеждениями, короче, всем, в чем я нуждалась, – доверенным лицом, лучшим другом и любовником. Я понимала, что ни один человек не смог бы соединять в себе эти качества.

Поэтому я не стала рассказывать ему свой третий секрет.

Мы занимались любовью, потом Бен принес из кухни марихуану, а я, голая, залезла под покрывало, вдыхая запах жасмина от свечек. Бен вернулся в постель, и я крепко прижалась к нему, пока он раскуривал косячок. Затянувшись, он передал его мне.

– Боже, как это здорово – быть рядом с тобой, – сказал он. – Предыдущая неделя была отвратительной.

– Я знаю.

– У меня даже появились эти… не кошмары, конечно. Но когда я ложусь спать, то начинаю представлять свою дочку в этой запертой церкви. Она очень испугана. Вокруг малознакомые люди. Она бы запаниковала, если бы была там.