Кровные узы, или История одной ошибки
Шрифт:
Ее взгляд стремительно перенесся с экрана на меня.
– Что вы имеете в виду?
– Сегодня. Какое сегодня число?
– А, двадцать первое июля. Хотите посмотреть сонограмму? – спросила она опять.
Я отрицательно покачала головой. Нет. Я все еще никак не могла поверить в то, что уже кончается июль, а мне почему-то казалось, что еще июнь. Я приложила руку ко лбу и хорошенько потерла его.
– Ничего не понимаю. – Я совершенно забыла, что говорю вслух.
– Бывает. – Лаборантка выключила ультразвуковой аппарат и вытерла салфетками гель с моего живота. – Иногда беременность совсем не ждешь. Для этого
В туалете я вдруг расплакалась. Я чувствовала себя совершенно одинокой. Я знала, что аборт на сроке в восемнадцать недель – это двухдневная процедура. Я сама была медицинским работником и понимала, какими могут быть последствия. Своим затуманенным алкоголем и депрессией мозгом я надеялась, что срок не так велик и что аборт будет легким. Но меня расстроила не сложность аборта или моя неспособность обеспечить сопровождающего. Просто я ясно вспомнила восемнадцатинедельную сонограмму Мэгги. Она сосала большой палец. Крутила сальто. Махала Джейми и мне. В тот день медсестра сказала нам, что это девочка. Она была такой живой и настоящей. Такой красивой. Нежный маленький комочек, в который мы вложили наши мечты, надежды и любовь.
Войдя в кабинет консультанта, я села напротив женщины с коротко остриженными седыми волосами, широкими седыми бровями и густым загаром.
– Вам холодно? – Она смотрела на меня с неподдельным сочувствием, и я поняла, что вся дрожу.
– Просто нервничаю, – сказала я. Я сжала зубы, чтобы они не стучали.
Она пододвинула свой стул к моему.
– Лаборантка, которая делала вам сонограмму, сказала, что вы удивлены такому большому сроку вашей беременности.
Я кивнула.
– Я не собираюсь делать аборт, – сказала я. – Из этого я могу сделать заключение, что мне необязательно разговаривать с вами.
– Это ваше право, – сказала она. – Что заставило вас изменить свое решение?
Я сцепила руки на коленях.
– Потому что я помню сонограмму моей дочери в этот… в восемнадцать недель, и я не могу… не в состоянии делать аборт, когда ребенок уже настолько развит.
– А, – сказала она. – Понимаю. У вас, должно быть, были очень неоднозначные чувства насчет вашей беременности, раз вы ждали так долго.
Я кивнула, думая о небольшом торговом центре, который я видела по дороге в Уилмингтон. Я могла бы остановиться там и купить вайн-кулер по дороге домой.
– Вас поддерживают дома? – Она посмотрела на мой безымянный палец. – А ваш муж? Он хочет, чтобы вы делали аборт?
– Он не знает, что я беременна, – призналась я.
– Это его ребенок? – мягко спросила она.
«Не твое дело», – подумала я, но помотала головой.
– Что вы собираетесь делать? – спросила она.
– Не знаю, – прошептала я.
Она посмотрела на мои бумаги, которые лежали перед ней на столе.
– Вы живете на острове Топсейл? Я могу направить вас к терапевту в Хэмстеде, – сказала она. – Вам нужно будет принять непростые решения, поэтому
Я опять кивнула, хотя знала, что не пойду ни к какому терапевту. Я боялась, что если буду всюду ходить, то закончу свои дни в психушке. Консультантка написала на карточке имя и номер и протянула ее мне.
– Если вы уверены, что не хотите делать аборт, пожалуйста, прямо сейчас зайдите к акушерке, чтобы начать предродовую подготовку, – сказала она.
– Хорошо.
– И еще одно. – Она наклонилась вперед, изучающе глядя на меня из-под седых бровей. – Сопровождающая сказала мне, что, по ее мнению, сегодня утром вы выпили.
Я открыла рот, чтобы запротестовать, но была слишком обессилена. Я опустила взгляд на свои пальцы, сжимавшие карточку, которую она мне дала.
– Алкоголь отравляет вашего ребенка, – сказала она.
– Я пью только вайн-кулеры.
– В них столько же алкоголя, сколько в пиве.
Я покачала головой:
– Нет, это не так. На пиве написано, что его не следует пить во время беременности, а на вайн-кулерах ничего такого нет.
– А надо бы написать. В данный момент там нет такой надписи, но поверьте мне, там содержится такое же количество алкоголя, как и в пиве.
Я подумала, что она не права или просто пугает меня. Скорее всего, вайн-кулеры, которые я любила, просто не содержат столько алкоголя, чтобы это могло мне повредить.
– Понятно, – сказала я, чтобы остановить лекцию.
– Хотите, я найду отделение общества анонимных алкоголиков, ближайшее к вашему дому?
– Я не нуждаюсь в обществе анонимных алкоголиков. – Я почувствовала, что мои щеки заливает румянец.
Однако ее слова произвели на меня шоковое впечатление. Настолько шоковое, что по дороге домой я не стала останавливаться, чтобы купить вайн-кулер. В «Сторожевом Баркасе» я нашла остатки витаминов, которые принимала, когда была беременна Мэгги, и проглотила одно драже. Когда я открыла холодильник, перед моими глазами предстали сок трехнедельной давности и шесть упаковок вайн-кулера, которые я купила накануне. У меня просто не оказалось выбора.
Я хранила свой секрет еще две недели. Я попыталась сократить поглощение вайн-кулеров и потерпела неудачу. Но принуждала себя больше есть и принимать витамины. Я не посещала доктора и попросила Джейми не привозить больше Мэгги, сказав ему, что плохо себя чувствую, что, в общем, было правдой.
Сара так погрузилась в заботы о своем маленьком Ките, что теперь редко появлялась у меня, и это было облегчением. Маркус все еще ненадолго заезжал, и тогда я надевала свободные летние платья. Я была плохой собеседницей, поскольку думала только о своих проблемах. Я знала, что буду рожать ребенка, но сомневалась, что смогу воспитать его. Хорошо бы уехать куда-нибудь, родить там ребенка и отдать его на усыновление.
Однажды вечером, когда шла уже двадцать первая неделя моей беременности, приехал Маркус. Мы неплохо проводили время – выпивали, ели пиццу и смотрели ТВ. Потом он понес в кухню грязные тарелки, а я последовала за ним с пустыми бутылками.
– Ты выглядишь беременной в этом платье, – поддразнил он меня.
Я была слишком удивлена, чтобы говорить, и наши глаза внезапно встретились.
Он подошел, дотронулся до моего живота и отдернул руку.
– Господи!
– Это от Джейми, – быстро сказала я.