Кровососы
Шрифт:
– Здорово, Иван, – отозвался Женька. – Никак болеешь?
– Голова раскалывается. От переутомления, наверное, – страдальчески поморщился Емельянов. – Работаю, понимаешь ли, на износ!
– Прими двести грамм лекарства. Сразу полегчает. – Кудрявцев вынул из «дипломата» заранее припасенную бутылку водки.
– Т-с-с-с! – зашипел подполковник, воровато озираясь по сторонам. – Заместитель, сволочь, услышит. Он в соседнем кабинете за стенкой, а звукоизоляция тут наипаршивейшая.
– Да пес с ним. Чего ты всполошился? – пренебрежительно махнул рукой я.
– Этот, – Емельянов грязно выругался, – яму под меня роет, на мое место метит. При поддержке дружков из ГУВД. Малейший промах фиксирует и в папочку подшивает. Но ничего. Я тоже не лыком шит. Я еще покажу ему кузькину мать, – покосившись на бутылку, начальник районного ОВД плотоядно облизнулся. – Заприте дверь на замок, – шепнул он, жестом
– Так с чем пожаловали? – откинувшись на спинку кресла, добродушно осведомился он.
– Речь идет о некоем Роберте Козине, – осторожно начал я. – Тебе знакомо это имя?
– Допустим. А какое ты имеешь к нему отношение? – Емельянов окинул меня долгим изучающим взглядом.
– Друг детства, – мило улыбнувшись, соврал я.
Взгляд подполковника заледенел.
– Ну и дружки у тебя, – сквозь зубы процедил он.
– Не понял? – надменно приподнял брови я.
– Твой «друг детства» едва не стоил мне служебного кресла, – злобно пробурчал Емельянов. – Слишком сильно руки распускал на допросах. Конечно, порой просто необходимо кой-кого прессануть, но Козин переходил все допустимые границы. Полтора месяца назад он до полусмерти избил... даже не подозреваемого. Свидетеля! Тот надолго слег в больницу. Родственники учинили страшный скандал. Дошло до... – подполковник указал пальцем в потолок. – Правда, сор из избы выносить не стали. Газеты без того милицию регулярно пинают... В общем, дело с грехом пополам замяли, зато начальство вздрючило меня, у-у-ух! – Подполковник содрогнулся. – Ну а я предложил Козину: или, сукин сын, убирайся к чертями собачьим «по собственному желанию», или... пеняй на себя. Сгною... – Емельянов жадно выпил еще полстакана «лекарства». – Не ожидал от тебя, Виктор, не ожидал, – укоризненно покачал головой он. – С такой швалью дружбу водишь.
– Успокойся, Иван, Витя пошутил, – вмешался Женька. – Козин ему «друг» в переносном смысле слова. Более того, заклятый враг.
– Неужели? – недоверчиво прищурился начальник ОВД.
– Точно, точно, – горячо заверил Кудрявцев. – Он, гад, в субботу средь бела дня любимую Витину собачку Мусю машиной переехал. А собачка-то не простая, китайской породы! Очень дорогостоящий экземпляр! Золотые медали на выставках брала.
Подыгрывая Женьке, я шмыгнул носом и смазнул несуществующую слезу.
– Причем, заметь, специально переехал. Трое свидетелей могут подтвердить. В том числе я, – продолжал заливать Кудрявцев.
– Бедное животное мирно писало у деревца, подняв лапку, а он ее колесом. Только мокрое место осталось. Потому мы и пришли.
– Сколько отдал за собачку? – полюбопытствовал подполковник.
– Тысячу долларов, – скорбно потупился я, одновременно подумав: «Вряд ли поверит. Уж больно нелепо все выглядит. Собачка Муся... подняв лапку... Тьфу».
Однако одуревший с похмелья начальник ОВД ничуть не усомнился в правдивости этой бредовой истории.
– Прискорбно, прискорбно, – сочувственно поцокал языком Емельянов. – Дорогая собачка. Надо же. Тысяча долларов. К сожалению, ничем помочь не могу. Разве что домашний адрес Козина подскажу. Попробуйте договориться о возмещении убытков. Если не получится – обращайтесь в суд.
Я едва сумел сдержать торжествующую улыбку...
До встречи с Кириллом оставалось достаточно времени, и мы, наскоро перекусив в первом попавшемся кафе, поехали в «гости» к Козину, который, подобно покойному Жмурову, обитал хоть и в пределах Москвы, но в собственном доме неподалеку от станции Новодачная, что по Савеловской железной дороге. Согласно полученной от Емельянова информации, Роберт Козин жил один: ни жены, ни детей, ни родителей... Подполковник всерьез подозревал своего бывшего подчиненного в гомосексуализме, и я вполне допускал такую возможность. В среде последователей сатанинских культов половые извращения не только не порицаются, но всячески приветствуются.
Я предусматривал два варианта развития событий.
Если хозяина нет дома – тщательно обыщу его берлогу; если он там – обезврежу, допрошу с пристрастием да ликвидирую по-тихому...
Оставив Женьку на дороге в машине и строго-настрого наказав ему не глушить мотор, дабы в случае чего успеть по-быстрому смотаться, я неторопливо двинулся по узкой безлюдной улочке. Жилище экс-следователя – двухэтажное кирпичное здание с остроконечной крышей – находилось в самом конце улицы и было обнесено высоким деревянным забором. Проигнорировав укрепленную на воротах табличку
В голове взорвалась шаровая молния. Сознание затуманилось и померкло...
Глава 6
Очнувшись, я обнаружил, что сижу на полу в углу комнаты, перед глазами плавают разноцветные круги, кисти скованы наручниками, а напротив, широко расставив ноги, стоит глистообразный белобрысый тип. Спустя некоторое время, когда зрение более-менее нормализовалось, я опознал в типе господина Козина. Окрыленный легкой победой, экс-следователь лучился самодовольством и даже не удосужился завернуть мне руки за спину. Зато «браслеты» затянул до предела. Известная ментовская уловка. Затекшие ладони болезненно ноют, немеют. Постепенно боль станет нестерпимой, а проведешь в таком состоянии несколько часов – могут потом руки ампутировать.
– Попался, красавчик, – садистски промурлыкал Козин. – Выкладывай, зачем пожаловал? Небось барахлишком разжиться хотел?
Оказывается, он принимал меня за обыкновенного крадуна [24] . Гм, тем лучше.
– Не бейте, пожалуйста, – плаксиво заканючил я. – Отпустите. Я больше не буду.
– Отпустить, говоришь? – по-вурдалачьи оскалился бывший следователь. – Не-е-ет, сявка. Щас я тебя маленько обработаю, а потом... потом начнется самое интересное!
Белобрысый вразвалочку приблизился, намереваясь, очевидно, со вкусом приступить к экзекуции. Никаких неприятных сюрпризов от «перепуганного воришки» он, разумеется, не ожидал. А напрасно. Зацепив носком левой ноги щиколотку садиста, я ступней правой резко ударил его чуть ниже колена. Противно захрустел ломающийся сустав. Козин с диким воплем обрушился на пол. Вскочив на ноги, я с размаху пнул скорченное тело ногой под ребра, затем наступил подошвой на горло. Бывший следователь захрипел.
24
Крадун – на криминальном жаргоне – человек, промышляющий воровством, а «вор» – это уже титул.
– Ключ от браслетов, – рявкнул я, усиливая нажим. – Удавлю, падла.
Задыхающийся Козин кое-как вынул из кармана ключ, бросил на пол. И тут я допустил непростительную ошибку: расстегивая наручники, убрал ногу с глотки поверженного противника, непроизвольно отошел в сторону и на несколько секунд выпустил его из вида. Козин не замедлил воспользоваться моей беспечностью. Едва я успел снять наручники, грохнул выстрел. Перекошенный от ненависти экс-следователь палил в меня из моего собственного «стечкина», который успел забрать, пока я находился без сознания. По счастью, его всего корежило от боли, и потому пуля пролетела мимо. Ситуация, однако, сложилась не из приятных, а если быть до конца откровенным, практически безвыходная. В тесном помещении с расстояния двух метров промахнуться довольно сложно, особенно по мишени вроде меня (комплекцией Бог не обидел – рост метр девяносто три сантиметра, вес – сто двадцать пять килограммов); бежать некуда – белобрысый «глист» лежал как раз у входной двери. В окно не сиганешь: стекла забраны массивными железными решетками. Вторая, максимум третья пуля – моя. Тем не менее сдаваться я не собирался. Совершенно не понимаю людей, впадающих в панику перед лицом смерти, безвольно опускающих руки и позволяющих беспрепятственно прикончить себя, словно барана на бойне. По моему глубокому убеждению, нужно драться до последнего, даже если шансы на победу близки к нулю. Вдруг повезет? Если же нет – по крайней мере умрешь достойно. На сей раз мне повезло. Под руку подвернулось тяжелое кресло с мягкой обивкой. Загородившись им, как щитом, я проворно отпрянул влево (как раз в тот момент, когда Козин снова нажал спуск) и с силой метнул кресло. Удар пришелся ему в правое плечо. Пистолет вывалился на пол. Не дожидаясь, пока он снова сцапает оружие, я бросился вперед, высоко подпрыгнул и приземлился обеими пятками на грудную клетку подонка. Послышался громкий треск, будто сломали толстую, сухую палку, изо рта Козина хлынула кровь, тело передернулось и застыло. Подхватив свой «стечкин», я утер рукавом выступивший на лбу пот, перевел дыхание и обратился к садисту: