Кровоточащие сердца

Хамм Эмма

Она все еще работала на Церковь. Это считалось в борьбе с демонами.

Мэв открыла рот, уже хотела парировать, но ее перебил еще один оглушительный вопль. В этот раз звук выкатился на улицу и остановил двух прохожих на пути… туда, куда нынче ходило высокое общество.

Глаза мальчика расширились, прохожие показывали на дом.

— Внутрь, — прошипел он. Он вытянул руку из теней, втащил ее в дом. — Пока они не заговорили! Хозяин мне голову оторвет.

Ах, точно. Богатые не могли нынче скрыться.

— С

радостью, — буркнула она, прошла в дом с грацией коровы, которую тянули за нос.

Она была во многих богатых домах, ничто не удивляло ее в эти дни. Дом видел лучшие дни. Ковры устарели почти на год. Даже портреты на стенах были со стариками, глядящими на нее свысока. Но ее беспокоило то, как темно тут было.

Она вытащила из кармана маленькие круглые очки и опустила на кончик носа.

— Если в этом доме демон, вы понимаете, что тени только его укрепляют?

Мальчик прижался спиной к двери, его глаза были огромными от страха.

— Нет, мисс. Я не знал об этом.

— Хм, — она искала во тьме движение или моргающие глаза. Как всегда говорила Беатрис? Мертвецы выглядели как сияющие белые сферы. Демоны выглядели как глаза в темноте.

Ничего не шевелилось, и она сняла очки и указала на коридор.

— Ну? Где они?

— Простите, мадам, — мальчик побежал впереди нее. Он остановился перед столиком, где ждали свечи и спички. Он сунул бледную свечу в подсвечник.

Крики снова зазвенели. В этот раз голос стал выше, звучал ужасный непонятный Мэв язык.

Ладони мальчика дрожали. Он попытался зажечь спичку, но не вышло. Он не мог нормально ею чиркнуть.

Она уже такое проходила. Она узнала ужас от незнания, какое безумие могло прятаться в тенях. Это было ужасное чувство, особенно для мальчика, который, наверное, жил на то, что зарабатывал в этом доме. И работу нынче было сложно найти. По крайней мере, для таких, как они.

Мэв взяла у него спичку и чиркнула ею по трутнице в его ладони. Золотой свет вспыхнул внизу, делая его лицо маской ужаса.

— Демоны как все злодеи в историях, — сказала она. Мэв зажгла свечу и взяла ее из его рук. — Они могут навредить, только если ты им позволишь.

И она оставила мальчика в тенях. Она надеялась, что он возьмет выходной. Если тут был демон, негативная энергия только ухудшится. А если не было… хозяин уволит его. Богатые любили так выпускать пар.

Ей не нужно было, чтобы он ее вел. Она могла идти на крики.

Мэв шагала по маленькому коридору, миновала крохотную кухню, покрытую слоем грязи, замерла у двери подвала. Там должно было пахнуть землей и затхлостью. Может, немного пахнуть мукой, если она там хранилась, или винными бочками, которые имели свой запах. Но она ощущала запах тела и пота.

Это был первый знак, что она наткнулась не на логово демона. Они всегда пахли

как их дом.

Пахли серой.

Крики продолжались. Ужасный хрип голоса, который звал на помощь слишком долго. Человек, которого оставили гнить в его грязи.

— Господин Хегсвиггл? — позвала она, спускаясь. — Я от Церкви Империума. Вы посылали за помощью?

Осунувшееся лицо появилось из теней. Щеки впали, дикие глаза мужчины были как у духа. Он потянулся к ней, ногти были обгрызены так, что кровоточили. Он завопил с мольбой.

Мэв долго выполняла эту работу. Она знала, кто был болен, кто боялся.

Этот мужчина боялся.

— Прошу, — сказал он, сжимая ее плечи и тряся ее. — Спасите мою дочь. Умоляю!

Если бы она была священником, она взяла бы его за плечи и молитвой успокоила бы его разум. Но она была не такой. Мэв стряхнула с себя его хватку, оставила его и прошла в темный подвал.

Кто-то поставил кровать в дальнем углу и приковал к ней девушку. Руки и ноги. Она была связана, как подношение языческому богу. Бедная девушка была в поту, рвоте и чем-то еще. Ее волосы прилипли ко лбу от пота.

В комнате было темно. Даже Мэв начинала видеть в тенях то, что там не было. В комнате горело лишь три свечи, оставляя другое воображению. В таких тенях росло безумие.

Тусклые глаза девушки посмотрели в глаза Мэв, она перестала кричать.

— Вы пришли меня спасти? — спросила она. Ее голос был испорчен неделями криков и заброшенности. — Вы сделаете мою душу чистой?

Эти слова всегда разбивали ее сердце. Мэв опустила зонт у стены, а рядом — свою сумку. Она порылась в содержимом, улыбаясь девушке.

— Я постараюсь. Но можно я сначала кое-что попробую?

Ее отец нависал за Мэв, заламывая руки, и запах его тела был сильнее запаха его дочери.

— Что вы делаете? Как вы ей поможете? Церковь сказала, ей нужен экзорцизм.

— Да, но часто они говорят это ради денег, и они посылают меня, когда не уверены, нужен ли человеку экзорцизм, — она закончила доставать инструменты из сумки, выпрямилась, прижав ладонь к пояснице. Она давно поняла, что изображение слабости помогало другим доверять ей. — Мы проводим проверки, чтобы убедиться, что это демон, а не болезнь.

Мужчина указал на дочь дрожащим пальцем.

— Она говорила на странных языках. Я знаю, что там не моя девочка.

— Посмотрим, — Мэв села на край кровати и вытащила платок из кармана. Она нежно вытерла засохшую рвоту с подбородка девушки. — Ты — католичка?

— Да, — ответила девушка. — Набожная.

Мэв фыркнула.

— Хотела бы я так сказать о себе, дорогая. Ты ходишь в церковь каждое воскресенье?

— Ходила, пока меня не захватили, — ее глаза стали большими и дикими. — Он возвращается. Я не могу этим управлять.