Кровью!

Коллинз Нэнси

Женщина намного моложе – в зеркальных темных очках, облегающих джинсах, ботинках со стальными подковками и потрепанном кожаном жакете поверх футболки «Убитые Кеннеди». Темные непослушные волосы придавали ей сходство с экзотической птицей.

– Кто вы такие? И что вам нужно?

Женщина шагнула вперед. Что-то было знакомое в стиле ее походки, но Говард не смог это определить.

– Меня зовут Соня Блу, мистер Говард. Мой... спутник – мистер Палмер. Что нам нужно? Нам нужна информация, мистер Говард. Некоторая информация, которую, как у меня есть основания полагать, вы можете нам предоставить. – Она махнула

рукой в сторону ящиков для папок, выставленных вдоль стен. – Пошарь там.

Палмер кивнул и пошел рыться в папках Говарда, будто здесь работал.

Лицо Говарда стало похоже на спелый помидор.

– Вы с ума сошли! Я позову полицию!

Соня Блу укоризненно щелкнула языком.

– Ну, как негостеприимно! – Она шагнула к риэлтеру. Он увидел в зеркалах ее очков собственное возмущенное лицо, удвоенное и искаженное. От женщины исходила, как запах дорогих духов, какая-то зловещая аура. – Может быть, вы лучше скажете нам, где найти Моргана, мистер Говард?

Сердце Говарда заледенело. Теперь он понял, почему она была так ему знакома. Поведение, манера разговора, недоступность для угроз и привычка к силе и власти. Как у его партнера.

Говард издал странный булькающий звук, как если бы глухонемой попытался заговорить. Он хотел захлопнуть дверь у нее перед носом, но женщина оказалась быстрее. Говард отступил в свой просторный кабинет приглушенных пастельных тонов с изысканными галогеновыми светильниками и не мог оторвать глаз от надвигающейся на него женщины. Не мог. Вспомнились слышанные в детстве истории, как змея гипнотизирует птичек, и они летят прямо к ней в пасть. Женщина схватила его быстрым и точным движением, как удар кобры.

Дернув его за желтый шелковый галстук, она вплотную придвинула к Говарду свое бледное лицо ледяной девы. Он снова увидел в очках собственное отражение, но теперь на лбу бисеринками ртути выступили капли испарины. Женщина улыбнулась, показав клыки – белые, как свежая кость, и острые, как иглы шприцов. Говард застонал.

– Вижу, Панглосс не соврал о вашей связи с Морганом. Это вселяет надежду.

Соня Блу сильнее потянула Говарда за галстук, и он вдруг почувствовал, что ноги почти оторвались от пола и дышать стало трудно.

Соня проволокла риэлтера ногами по полу и бесцеремонно пихнула в его же кресло. Говард судорожно вдохнул закашлялся и попытался освободить шею от резиновой гарроты галстука. Виндзорский узел, завязанный утром, стал размером с мелкую горошину, и сдвинуть его не удавалось. Мысль, что придется резать восьмидесятидолларовый галстук, заставила Говарда забыть о сложившемся затруднительном положении.

Соня обошла стол – массивное ореховое сооружение размером с бильярд – и села в кресло для клиентов. Это видимое восстановление привычной Говарду структуры власти включило в нем что-то институциональное. Он машинально сел прямо, перестал возиться с галстуком и сделал самое страшное свое лицо промышленного воротилы.

– Слушайте, вы, кто бы вы там ни были! Я этого не потерплю! Являетесь невесть откуда и так себя ведете у меня в офисе! Я немедленно вызываю охрану. – Он потянулся к телефону.

– Троньте только этот аппарат, и я вам оторву все пальцы на обеих руках – по одному. Это ясно?

Говард побледнел как полотно и поспешно бросил трубку.

– Что вам нужно?

– Я вам уже

сказала: адрес Моргана и имя, под которым он сейчас живет. – Когда Говард промолчал, Соня вздохнула и положила ногу на ногу. – Мистер Говард, вы знаете, кто я. Знаете, на что я способна. Я могла бывскрыть вашу память, развалить ее, как вареную цветную капусту, и достать, что мне нужно. Однако такие меры жестоки и не всегда эффективны. Кроме того, ваш «ай-кью» при этом понизился бы на сотню и больше пунктов, и у меня серьезные сомнения, что мозг остался бы не поврежден.

– Я ничего не могу вам сказать!

– Точнее, не хотите?

Говард вытащил платок с монограммой и промокнул лоб дрожащей рукой.

– Он меня убьет.

– Раньше, мистер Говард, это сделаю я, если вы не скажете мне то, что я хочу знать.

– Послушайте, я же ничего плохого...

– Вы якшаетесь с монстрами, мистер Говард. Четыреста лет назад вы бы попали в руки Инквизиции, и вам бы надели железные сапоги, полные расплавленного свинца. Я, как видите, куда цивилизованнее Торквемады, хотя и не так терпелива. Скажите мне, какая у вас связь с Морганом.

– Ничего серьезного.

Соня снова вздохнула.

– Мистер Говард, лорд Морган не стал бы связываться с жалким человечишком вроде вас, если бы вы не служили какой-то полезной ему цели.

Говард поерзал в кресле, сидя как на иголках.

– Послушайте, значит, так. Он мне дает деньги, о'кей? Теневой партнер это называется. Он дает деньги, я покупаю для него недвижимость и ею занимаюсь. Ничего здесь нет незаконного.

– Разумеется.

– Еще я ищу для него жилье. Он часто переезжает, понимаете? Нигде больше полугода не живет. Тут же тоже ничего незаконного, о'кей?

– Абсолютно ничего.

По голосу нельзя было сказать, что она думает на самом деле. Но Говарду этого даже и знать не хотелось.

– Соня?

Палмер стоял в дверях, подняв в воздух толстую папку. Когда Говард ее увидел, свернувшийся в животе ком превратился в баранью кость. Соня взяла папку и стала быстро просматривать документы, иногда взглядывая на Говарда тем же бесстрастным зеркальным взглядом. Даже при беглом просмотре было ясно, что дома, о которых идет речь, находятся в самых худших районах Окленда. Говард мокрым платком промокал лоб.

– М-да. – Соня закрыла папку и отдала Палмеру, а сама снова занялась Говардом. – Все начинает складываться в картину. Это и есть та «недвижимость», которую вы покупали и которой управляли для вашего партнера?

Говард неуверенно кивнул:

– Послушайте, я могу объяснить...

– В этом я не сомневаюсь. Но не надо, мне и так все понятно. Не все вампиры – кровососы. Таким способом питаются лишь наиболее примитивные виды. Вампиры же столь старые и сильные, как лорд Морган, используют куда более утонченный корм. Они питаются эмоциями людей – отчаянием, ненавистью, страхом, злостью, досадой, жадностью, жестокостью, безумием... И где же это все лучше растет, как не в самой адской трущобе, где крысы едят младенцев, старух убивают за пособие, беременные курят крэк, детей бьют смертным боем, женщин насилуют кому не лень – и посторонние, и возлюбленные. – Она облизала губы и похлопала себя по животу, изображая аппетит. – Вот это еда так еда!