Кровью !
Шрифт:
~~
"Площадка Дьявола" находилась в квартале от исторического Французского рынка, и аромат испорченных продуктов явственно ощущался в ночном ветре, смешиваясь с вечной вонью пива и мочи, которая на все время Карнавала повисала над округой.
Окна бара были заставлены рисунками с языками пламени. У двери стояла фиберглассовая статуя осклабившегося Мефистофеля в обтягивающем красном трико и с треугольной бородкой. В правой руке веселый дьявол держал вилы, а левой упирался в бедро. Бесшабашным своим видом Князь Лжи больше смахивал на Эррола Флинна в роли Робин Гуда, чем на демона из Гете.
Палмер протолкался в бар, не обратив внимания на взгляды пары молодых людей в черной коже и хромированных цепях, ошивающихся у двери. Бар был забит, гул полусотни голосов терялся в грохоте рок-музыки на максимальном усилении. Палмер оглядел кабинки в поисках той, кого ждал, потом попытался протолкаться к стойке бара мимо высокой и массивной женщины.
Она обернулась, улыбаясь доброжелательно, хотя и пьяно. Лицо было густо накрашено, маскарадные стекляшки украшений блестели в ушах и на пальцах.
– Привет, красавчик! Скучаешь?
Голос был хриплый, дыхание с хорошей струей перегара. Протянув руку в кольцах, женщина поправила волосы.
– Вообще-то я ищу кое-кого.
Женщина улыбнулась еще шире:
– А что мы все делаем, как не ждем кого-нибудь, мой сладкий? - Она наклонилась вперед, и Палмер увидел под слоем косметики тень растительности. Женщина положила ему на рукав широкую лапу с выпирающими костяшками. Может, я помогу тебе найти, что ты ищешь?
Палмер пожал плечами:
– Может быть. Я тут должен встретиться с одним человеком. С женщиной.
Трансвестит убрал руку.
– Понял, - сказал он, быстро теряя интерес. Отвернувшись к зеркалу над баром, он поправил парик.
– Может, вы ее знаете, она живет где-то неподалеку. Ее зовут Соня Блу.
Трансвестит дернул головой так резко, что парик съехал.
– Блу? Ты с ней встречаешься? Здесь?! - Все попытки имитировать женский голос кончились. Трансвестит глядел на Палмера так, будто бы тот сказал, что у него с собой настоящая атомная бомба.
Палмер вдруг понял, что все в баре смотрят на него. Музыка продолжала грохотать и завывать как зверь в клетке, но все молчали. Он почувствовал, как под мышками выступает пот.
– Вон отсюда! Вон! Мало нам своих бед, так ты сюда еще ее притащишь!
Бармен - мускулистый парень, голый, если не считать кожаной повязки на бедрах, прически в виде бараньего рога и татуировки вздыбленного дракона на груди, сердито показал на дверь.
– Но...
Его схватила дюжина пар рук, подняв над головами. Палмер вспомнил, как запрыгивал на сцену на концертах хард-рока. Один прыжок, одно мгновение краденой славы - и снова в кипящий зал.
Он не пытался отбиваться и позволил грубо передавать себя над головами посетителей, а потом бесцеремонно выбросить на улицу. Оправив одежду, он глянул назад, на дверь. Вход перекрывали двое молодых людей в коже и в цепях.
"Так твою перетак!"
Не то положение было у Палмера, чтобы лезть на двух парней, каждый из которых моложе его на десять лет - по крайней мере, если он хочет сохранить последние зубы. Сунув руки в карманы, он медленно отступил за угол.
Остановился он, отойдя на полквартала, и дрожащими руками закурил сигарету.
– Палмер?
Он обернулся так быстро, что чуть не обжег себя зажигалкой.
Она была в поношенных синих джинсах, футболке "Грэмпс-тур 1990", порванном кожаном жакете на размер больше чем надо, истрепанных армейских ботинках и солнечных очках. Даже не видя ее глаз, Палмер понимал, что они смотрят на него.
– Соня?
– Вы агент Панглосса?
Он пожал плечами:
– Можно и так назвать.
– За вами следили?
– Нет.
Губы скривились в подобии улыбки.
– Вы вроде бы в себе уверены.
– Просто я знаю свою работу.
– Не сомневаюсь. Вы говорили о письме от... моего деда.
Палмер достал из кармана конверт.
– Странно. Док с виду не настолько стар, чтобы иметь внучку вашего возраста.
– Он хорошо сохранился, это у нас семейное. Я возьму письмо, если вы не возражаете.
Она протянула узкую бледную руку.
Палмер подал ей запечатанное письмо, случайно соприкоснувшись с ней пальцами.
В голове что-то треснуло, как разлетевшаяся лампочка, кончики пальцев заныли. Соня Блу дернула головой как от удара током. Улица исчезла, Палмер оказался в какой-то странной комнате.
Бильярдный стол, окруженный разбитыми киями, рассыпанными шарами... и переломанными парнями. Очень силен был запах страха и крови; почти эротической силы достигал этот страх. Ничего столь возбуждающего Палмер не испытывал в жизни, и весь этот страх исходил от перепуганного мальчишки, зажатого в его руках. Волосы у него были цвета неба в кукольном театре, а лицо - как у заблудшего херувима из хора. Мелькали картины групповых изнасилований, грабежей, разбоев, и в каждом - этот вот мерзавец с младенческим лицом.
...Дикий оргазм сотряс нервную систему Палмера, когда в рот хлынул поток вязкой соленой крови.
Соня Блу выдернула конверт у него из рук, зарычав, как горный лев. Она повернулась и бросилась бежать, исчезнув в темноте раньше, чем Палмер пришел в себя. У него кружилась голова, будто он сошел с бешеных вращающихся качелей на ярмарке. Во рту еще ощущался вкус мальчишкиной крови. Палмер застонал, желчь обожгла глотку. Нет, он не хотел об этом думать. Не сейчас. Никогда. И особенно не хотелось помнить, что у этого мальчишки было лицо Джимми Эйхорна.