Шрифт:
Январь
Где-то в вышине сияет полная луна, однако отсюда ее не видно: все небо над Таркерс Миллс затянуто сплошной пеленой туч. Кажется, будто в мире нет ничего, кроме снега, неистово кружимого январской метелью. Ужасающие порывы ледяного ветра гонят снежные клубы вдоль пустынной Центральной авеню. Снегоочистительные машины, совершенно бесполезные в такую погоду, мирно спят в своих гаражах.
Арни Веструма, работающего сигнальщиком на железной дороге «GS&WM», метель захватила милях в девяти от города, и он укрылся от непогоды
Однако ветер не скребется под дверью… и не скулит, жалобно упрашивая пустить его внутрь.
Долговязый и худой, похожий на жердь, на которую нацепили шерстяную куртку и поверх нее форменный комбинезон железнодорожника, Арни поднимается из-за стола. В углу рта у него торчит сигарета «Кэмел». Освещаемое мягким светом керосиновой лампы лицо Веструма выдает в нем уроженца Новой Англии.
Из-за двери вновь доносится царапающий, скребущий звук. Наверное, собака, думает он, потерявшая своих хозяев и стремящаяся попасть в теплое и спокойное убежище. Ничего страшного… Подумав так, он, однако, не спешит впустить ее. Было бы бесчеловечно оставить ее замерзать на холоде, продолжает размышлять Арни (хотя, впрочем, в будке, несмотря на включенный на полную мощность нагреватель, работающий от аккумулятора, ненамного теплей, чем на улице — при каждом выдохе у него валит пар изо рта) и тем не менее все так же нерешительно стоит на месте. Он чувствует под сердцем неприятный холодок смутного страха и сомнения. Минувший год выдался неудачным в Таркерс Миллс: многим являлись знамения, не предвещающие ничего хорошего. Вместе с валлийской кровью Арни унаследовал от отца склонность к суевериям, и ему не по душе разлитое по всей округе ощущение тревоги и надвигающейся беды.
Однако еще прежде чем он успевает решить, как поступить с незваным гостем, жалобный вой переходит в яростное рычание. В следующее мгновение раздается глухой стук от тяжелого удара в деревянную дверь… потом еще и еще. Дверь вздрагивает, и через приоткрывшуюся над ней щель в помещение врывается студеный ветер и снежная пыль.
Арни Веструм оглядывается вокруг, ища что-нибудь, чем можно было бы забаррикадировать вход. Его взгляд падает на кресло, на котором он только что сидел, однако Арни останавливается, не дойдя до него, ибо от нового страшного удара в двери появляется трещина от пола до потолка.
Какое-то мгновение доски еще держатся, выгнувшись внутрь, и этого мгновения оказывается достаточно для Арни, чтобы разглядеть застрявшую в щели оскаленную пасть и желтые сверкающие зрачки глаз. Это — огромный волк, по размеру намного превосходящий любого из тех, которых Арни приходилось видеть до сих пор…
Рычание зверя до ужаса напоминает человеческую речь.
Дверь, отчаянно скрипя, подается под чудовищным напором. Еще секунда — и это существо окажется внутри.
В углу возле груды других инструментов стоит прислоненная к стене остроконечная кирка. Арни бросается к ней в тот самый миг, когда волку, наконец, удается протиснуться сквозь щель. Очутившись внутри, зверь припадает к земле, готовясь к прыжку, при этом не сводя ужасного взгляда желтых глаз с загнанного в угол человека. Шерстяные треугольники его ушей плотно прижаты к голове, а из чудовищной пасти свешивается ярко-красный язык. Из-за спины зверя сквозь пролом в центре двери в будку врываются снежные вихри.
Волк стремительно прыгает на Арни Веструма, но тому все же удается взмахнуть киркой.
Один
Снаружи, даже несмотря на широкую щель в двери, тусклый свет керосиновой лампы можно различить едва-едва.
Ветер ухает и завывает.
В маленьком домишке возле железнодорожных путей раздаются громкие, отчаянные крики.
Таинственное зло, скрытое от человеческих взоров, проникло в Таркерс Миллс в обличие Оборотня. Кто знает почему: ведь с таким же успехом оно могло принять вид неизлечимой болезни, или маньяка-убийцы, или разрушительного урагана. Просто ему было суждено явиться именно сейчас и именно сюда, в крошечный городок, затерянный в штате Мэн, где раз в неделю запекают фасоль для торжественной церковной трапезы, где маленькие мальчики и девочки до сих пор, как в старые добрые времена, приносят в школу яблоки своим учителям, где в еженедельной газете торжественно сообщается о каждом Выезде на Лоно Природы, устраиваемом Клубом Почетных Граждан. В следующем номере газета напечатает более печальные и мрачные новости.
Следы вокруг будки постепенно заносит снегом. Пронзительный свист ветра, кажется, полон необузданной, свирепой радости. Ничто в этом жестоком звуке не напоминает о Боге и Свете; вокруг царит ледяная, черная зимняя ночь.
Круг Оборотня начался.
Февраль
Любовь, мысленно шепчет Стелла Рэндольф, лежа в своей узкой, девичьей кровати. В окно ее спальни проникает холодный, чуть голубоватый свет полной луны. Сегодня День Святого Валентина.
О, любовь, любовь, любовь. Это…
В этом году Стелла Рэндольф, управляющая магазином «Сет-н-Сью» в Таркерс Миллс получила на праздник Святого Валентина целых двадцать поздравительных открыток. Одну от Пола Ньюмена, другую от Роберта Редфорда, третью от Джона Траволты… Среди них есть даже послание от Эйса Фрейли из рок-группы «Кисс». Теперь эти красивые праздничные открытки стоят на комодике у противоположной стены, освещаемые холодным, унылым светом луны. Как и в прежние годы, Стелла послала их по почте сама себе.
Любовь — это поцелуй на рассвете… Или, может быть, последний поцелуй, самый долгий и искренний, которым всегда заканчиваются романтические истории арлекина… Любовь похожа на розы в сумерках…
Можно побиться об заклад, что в Таркерс Миллс над ней смеются все кому не лень. Мальчишки начинают хихикать и отпускать обидные шуточки при ее появлении (а иногда, если находятся в безопасности на противоположной стороне улицы и констебля Нири не видно поблизости, даже распевают хором: «Толстушка-толстушка-толстушка-два-на-четыре» своими милыми, дразнящими голосками). Пусть смеются. Зато она знает, что такое любовь и что такое луна. Ее магазинчик потихоньку разоряется, и у нее слишком большой вес, однако сейчас, в эту ночь мечтаний и грез, когда яркий поток голубоватого лунного света струится в комнату сквозь ледяные узоры на стеклах, ей кажется, что любовь все же существует на свете. Любовь и аромат лета, когда Он придет…
Любовь — это жгучее прикосновение мужской щеки, шершавой и царапающей…
Внезапно она слышит, что кто-то царапается за окном.
Стелла привстает на локте, и одеяло спадает с ее пышной груди. Ей удается разглядеть лишь неясный, темный силуэт, загородивший луну, расплывчатый, но, несомненно, мужской. Девушка мысленно говорит себе: Мне снится сон… И во сне я позволю ему войти… И отдамся ему. Говорят, что так рассуждать неприлично, но это неправда. потому что любить — это значит отдаваться.