Круг почёта
Шрифт:
Незаметно летели дни, изменялся мир, я тоже вместе с ним. Пару раз летал в Россию, общался с родителями. Осторожно переправил им деньги со швейцарского счета, чтобы покрыть все долги. Был на свадьбе у Машки с Генкой — оба бросили команду и спорт вообще. Кажется, им было хорошо вместе. Хотел к Илюхе в больницу зайти, но передумал. С ним вышла мутная история — крепление не раскрылось, а для человека из-за этого навсегда закрылись горные лыжи. Мне, конечно, очень хотелось плюнуть ему в лицо, но стыдно показалось обижать инвалида. А я-то на Димона нехорошо думал… Если бы! Тренер, временно отстраненный после загадочного случая с Ильей, ушел в запой и рассказал мне оттуда — в смысле из запоя — много интересного о том, кто в команде был дятел и как именно стучал. И про грызню в руководстве Федерации, из-за которой нас так жестоко подставили, и про многое другое, что было мне раньше совершенно неинтересно. Да и теперь не стало. Оказалось, что я все забыл. Старался — и забыл. Наверное, уйди я из спорта через круг почета, славное прошлое осталось бы в памяти ярким
На первое мое Рождество в Моннуаре собралась очень молодая компания, мы бесились в снегу, как дети, здорово поддали, и я незаметно для себя оказался в постели с одной прелестной особой. Ничего — не умер. Даже наоборот, было здорово. Я в нее с отвычки чуть не влюбился. И понял — все, отпустило. Можно жить. Как пишется в романах, «тени прошлого отступили». Можно все начинать с самого начала и ни о чем былом не жалеть. Молодой сильный парень, тридцати не исполнилось, впереди открытый мир. Поработаю на Роджа еще годик, а там что-нибудь достойное выдумаю, на зависть всем. «Ски Мэгэзин» уже принял несколько моих статей по теории горнолыжного поворота (конечно, псевдонимных). Их тогда здорово разбередило — кто это такой умный проклюнулся. Меня тоже. Я менялся, и этот новый «я» был мне весьма интересен. Роджер подсматривал за мной и, кажется, по-отечески радовался. Жена его со мной просто нянчилась. С парнями мы подружились — не разлей вода. И заезжие девочки меня весьма жаловали. Есть что-то неповторимо прекрасное в любви, когда за окном холодно и снег. Женская нагота в такой обстановке всегда откровение, кожа — шелк, ласки — пламя… В общем, не жизнь — сплошной праздник.
А потом неподалеку сошла лавина — повалило разом опору линии электропередач и сотовый ретранслятор. Порвало, естественно, сетевой кабель — недешевый, между прочим, — который Родж на ЛЭП подвесил.
И вот тут-то началось самое увлекательное. На порядок веселее хард-слалома. И пожалуй, страшнее, чем даун.
Лавину мы услышали ночью — далекую, нестрашную. Она погрохотала себе, я уже собирался гасить свет, чтобы дальше спать — и тут в комплексе отрубилось все. Напрочь. Понятненько… Как любой «экстремальный» горный отель, Моннуар обрыва коммуникаций не боялся — у нас был дизель-генератор, спутниковый телефон, запас дров, свечи наконец. И целый погреб выпить-закусить. Увы, я по аварийному расписанию отвечал не за провиант, а как раз за электричество. Пришлось вытащить из-под кровати фонарь, одеться и спуститься в холл.
Там уже рвал и метал Роджер. С утра мы ждали группу в десять человек — что теперь делать, заворачивать их с полдороги?
Дизель запустился легко, в окнах комплекса загорелись тусклые огоньки. Я внимательно осмотрел станцию электропитания, убедился, что движок вышел на режим, и потопал обратно. В холле страсти не утихли, скорее наоборот. Родж позвонил в город, ремонтники обещали все сделать за сутки, максимум двое. Но как же наши гости? Подъемники будут стоять, то, что выдает генератор, им на ползуба. Сотовые телефоны молчат, выход в Сеть накрылся, это клиентам тоже вряд ли понравится. «Ерунда, — сказал я, — зато какое приключение!» Взгляд Роджера стал более осмысленным. «Да, но подъемники… Допустим, когда, гости подъедут, мы отвезем их наверх ратраком. А дальше что?» — «А дальше, — вступил Тони, — то же самое. Клиенты обычно съезжают не по одному, а пачками. Значит, теперь будут съезжать дружной компанией. Цепляться к ратраку — и наверх. Очень весело. Ради такого случая я готов их таскать. Конечно, можно будет использовать только одну трассу. Но, во-первых, это всего на пару дней. А во-вторых, у нас ведь стихийное бедствие…» — «…и уж это мы обеспечим! — неожиданно подбросил идею Пьер. — Родж, ты представь — костры на улице! И на них жарится мясо! В комнатах свечи! Заодно солярку побережем… Глинтвейн! Поход с термосом глинтвейна куда-то в полную опасностей морозную ночь! Виски! Рекой!» — «Шампанское из горла, — поддакнул я. — И шаманские пляски. В общем, незапланированное Рождество. Подумай, Родж. Гости приезжают к нам за рутинными, в общем-то, развлечениями. И тут взбираются они на гору — а здесь такое…» — «Проблема только одна, — подытожил Тони. — Выбрать трассу. Самим. Чтобы уже поставить гостей перед фактом — вот „альфа“, по ней и съезжайте. А то еще начнут кочевряжиться, выбирать, голосование устроят и между собой перегрызутся». Роджер, который медленно приходил в себя, обрел дар речи и вынес окончательный вердикт. «Гости выходят из леса к подножию трассы „браво“, — сказал он. — Восхищаются тем, как она хороша. Вот по ней и будут ездить. Все, ребята, теперь отдыхайте, завтра много работы. И… спасибо. Молодцы».
На том и порешили. Мы немного еще поспали, утром слопали завтрак и разошлись обеспечивать стихийное бедствие. Я, например, честно отправился дозаправлять свой дизель. Пьер вооружился бензопилой и исчез в лесу — искать самое большое поваленное дерево, чтобы вечерний костер выглядел посолиднее. А Тони раскочегарил наш оранжевый ратрак и, полный радостных предчувствий, укатил по трассе «браво» к нижней опоре подъемника встречать гостей. Тони любил приключения.
М-да, приключение их ожидало то еще. Довольно скоро и очень серьезное. Впрочем, нам с Кристин тоже досталось.
Я ее сразу узнал, и у меня кольнуло в области сердца. Крис сидела рядом с Тони в кабине ратрака, о чем-то с ним оживленно беседуя. Еще красивее, чем раньше. Сколько же мы не виделись? Почти год. Из-за елок вывалился Пьер, весь в снегу — очень вовремя, поможет гостям разгрузиться. Я удрал в генераторную, достал сигареты, закурил. И не удержался — стал подглядывать через крошечное окошко. Гости прыгали из кузова, с очень даже веселыми лицами, Крис стояла на подножке и озиралась, будто кого-то искала. Да, еще красивее, чем раньше. Совсем взрослая. А я, оказывается, по ней тосковал. И еще как! Но зачем она здесь?
Через полчаса в генераторную заглянул Тони. «Ох, ну и грохот! Ты чего спрятался?» — «Да так, смотрю…» — «Это я уже заметил. Видел ту черненькую? Супер!» — «Что еще за черненькая?» — «Ну, со мной в кабине ехала. Фигура — ух! А мордашка! Зовут Крис. Я к Роджу в гостевой журнал залез — некая Кристин Киллис». — «Килли, — говорю. — Килли, неужели трудно догадаться? Она же француженка. Эх, вы, молодежь… Какой позор — такую фамилию не признать». Тони озадаченно почесал в затылке. «А ты ее что… э-э… Так это ты от нее прячешься?» Я отвернулся. «Вот шайзе, — сказал Тони. — А я ей разве что ручки не целовал. Про ледоруб, что в скале над комплексом торчит, целую легенду наплел, приглашал слазать посмотреть…» — «Ну и лезьте». — «Как же! — Тони вроде бы даже обиделся. — То-то у меня легенда про несчастную любовь получилась! Ладно, хочешь прятаться — твое дело. Но обед я тебе сюда не понесу». И ушел. Я остался. Пять сигарет искурил на одном дыхании, словно решил никотином отравиться. По причине несчастной любви, наверное. И даже не услышал, как она вошла. Только почувствовал. «Здравствуй, Поль». — «Здравствуй, Кристин». — «Я тебя искала». И тут у меня ка-ак вырвется: «А я тебя ждал!»
Мы все-таки вышли на свежий воздух. Держась за руки, вышли. И говорили без перерыва битый час, до хрипа. В основном извинялись. Объясняли друг другу, какие мы раньше были глупые и непонятливые. И какие мы теперь мудрые и умные. И как нам плохо было поодиночке. Целовались просто взахлеб, ничего вокруг себя не видя, чем привели в бешеный восторг окружающих. Вплоть до бурных аплодисментов.
Мы с Крис обнялись и пошли в дом. Роджер, увидев нас вместе, засиял посильнее софита для ночного катания. Переместился на свое любимое место за стойку — он любит играть в бармена — и налил. Мы выпили просто так, без тоста, обозначив все, что хотели, одними глазами. Родж налил снова. «А теперь, — сказал он, — за мучительную смерть ремонтников. Поль, это ужас. Мне только что звонили по сателлиту. У них там еще что-то упало, и они дойдут до нашего участка только через трое суток». Выпили «за смерть» ремонтников. «Солярки-то у нас хватит, — горько вздохнул Родж. — Но хватит ли гостям развлечений?» — «Лишь бы им хватило вина, — сказала Крис. — А у меня здесь уже все есть». И посмотрела на меня. Пришлось отдельно добавить за любовь. А потом мы взяли бутылку, вышли под ласковое солнышко, уселись на завалинке и там просидели в обнимку аж до самого вечера. Нас даже в номер уйти не тянуло — после бурного излияния чувств хотелось в первую очередь просто рядом побыть. И мы сидели. Я только к дизелю отлучался — у него бак маленький. В лесу завывал пилой лесоруб Пьер, а Тони каждый раз, когда разворачивал машину, подняв наверх лыжников, махал нам рукой.
Потом были костры, мясо на вертеле, глинтвейн, портвейн и даже обещанное шампанское из горла. Потом любовь. Не совсем так, как раньше. Пришло удивительное ощущение комфорта. Наверное, так и должно быть, если понимаешь — этот человек больше не уйдет. Горнолыжная трасса уже не сможет отнять его у тебя.
Мы проснулись еще затемно, и нам совершенно не хотелось спать. А хотелось выйти на улицу и проорать о своей радости так, чтобы еще одна лавина сошла. «Поль, давай устроим маленькое безумство». — «Давай. Родж прячет где-то в погребе „Дом Периньон“. Самое время его найти». — «Да нет же, глупый. Своди меня в свадебное путешествие. Так, чисто символически. Неизвестно, когда мы еще поженимся, да мне и наплевать, я просто хочу быть с тобой — а путешествие зато у нас будет. Пойдешь?» — «Э-э… Куда?» — только и смог промямлить я. «Знаешь, я столько всего слышала про ваш знаменитый ледоруб в скале…» — «Крис, дорогая, это же часа полтора карабкаться». — «И отлично. Пока соберемся, как раз немного рассветет. Возьмем лыжи, глинтвейн, бутерброды и устроим себе романтический завтрак на вершине. А потом съедем обратно по целине. Я сто лет не ездила по целине. Представляешь, как будет здорово?» — «Авантюра, — сказал я. — Но… Но когда мы состаримся, то очень пожалеем, что этого не сделали. Ты чудо, Крис. Такого свадебного путешествия не было ни у кого на свете. Я тебя люблю. Вставай».
Я снова дозаправил успевший мне порядком надоесть дизель, и мы пошли вверх. Дорогу к ледорубу я знал, меня туда ребята водили. Путь был ерундовый, даже с грузом лыж и ботинок мы одолели его за час с небольшим, обходя по голым камням узкий снежный язык. Достопримечательность никуда не делась, торчала себе из скалы. Девятнадцатый век, антиквариат, а как вчера из магазина. На темной полированной рукоятке слабый отблеск… Солнце! Мы синхронно обернулись и замерли. Внизу невероятно красиво рассветало. Поверх трасс лежал густой туман, и солнечные лучи творили с ним такое…