Круги по воде. Черная моль
Шрифт:
— Что за вопрос? Пожалуйста.
Но в тоне Перепелкина Михаил уловил растерянность. Это ему понравилось.
Когда вслед за Перепелкиным он вошел в проходную, его внимание привлек высокий темноволосый парень с бинтом на правой руке. Размахивая здоровой рукой и сильно шатаясь, он лез напролом, отталкивая вахтера, и грязно ругался. Расстегнутое пальто его было в снегу.
Перепелкин подошел к парню и строго сказал:
— Товарищ Горюнов, опять пьяный? Не имеем права пропускать вас на фабрику в таком виде.
— А–а, не имеешь! —
— Но, но! — угрожающе ответил Перепелкин, невольно, однако, отступая. — Без эксцессов. Пока милицию не вызвал.
При этих словах Горюнов внезапно побагровел, глаза его в панике забегали по сторонам.
— Ну, чего, чего… Я… я того, потопаю домой… Не виноват. Ей–богу, только выпил, и все тут, — забормотал он и, пошатываясь, устремился к выходу.
Дежурный вахтер поправил сбитую набок фуражку и облегченно вздохнул.
— Хорошо, вы подоспели, — сказал он Перепелкину. — А то без драки не обошлось бы. Он последние дни словно с цепи сорвался. Ладно бы еще только выпивал…
— Точно. Начисто свихнулся наш экс–чемпион, — беззаботно подтвердил Перепелкин и, обращаясь к Козину, добавил: — То, знаете, гоголем ходил, эдакая «звезда экрана», а на поверку — отсталый, несознательный тип, так сказать, статист для массовки.
— А почему экс–чемпион? — поинтересовался Козин.
— Так он первый разряд имел по классической борьбе. Неслыханный, знаете, фурор, популярность, я вам доложу. Блеск! А потом, значит, руку поломал. Говорят, — Перепелкин многозначительно взглянул на Козина, — что на тренировке. Но сомнительно. И вот опустился, запил горькую. Кстати, — он понизил голос, — и с Климашиным, между прочим, встречался. Кто их знает, какие у них там делишки водились.
— А что это у него рука–то завязана?
— Обжег, говорит, где–то. Из него, знаете, слесарь, как из меня, к примеру, народный артист СССР. Ей–богу!
Они прошли в пустую комнату охраны. Перепелкин облегченно вздохнул: Дробышева там не было. Перепелкина все еще не покидал неприятный осадок от разговора с ним по поводу задержания Голубковой.
— Для начала прошу ознакомить меня с системой охраны фабрики, — решительно сказал Козин, усаживаясь к столу и кивком предлагая Перепелкину сесть.
Тот скромно опустился на стул и, вынув папиросу, осведомился:
— Разрешите?
— Пожалуйста, — снисходительно улыбнулся Михаил. — В конце концов вы же здесь хозяин.
— Да, так вот, — приободрился Перепелкин. — Значит, система охраны у нас такая…
Он принялся подробно рассказывать, чертя на бумаге схему.
— А где здесь склад, в котором работал Климашин? — спросил Козин.
Перепелкин показал.
— Как же мог, по–вашему, преступник вынести с фабрики такое количество шкурок?
— Ума не приложу, — развел руками Перепелкин и самодовольно усмехнулся. — Во всяком случае это удалось ему не сразу и, конечно, не в мои дежурства.
— Так, так. — И Козин с легкой иронией
— Это уж конечно, — горячо подхватил Перепелкин. — Хватка у вас — дай боже, — и с готовностью прибавил: — А я вам помогу, чем только способен. В любой роли меня можете испробовать.
«Кажется, парень действительно подходящий, — подумал Козин. — Все–таки начальник караула, член комитета».
— Ну что ж, в таком случае скажите, что за народ у вас на фабрике?
Козин спросил таким тоном, будто он сам наперед все уже знает и только хочет проверить Перепелкина.
— О, типажей много… — охотно начал было тот, но тут же осекся. «Как бы чего лишнего не трепануть!» — с беспокойством подумал он и озабоченно спросил: — Может, разрешите подумать? Завтра я вам точнейшие сведения передам.
— Правильно, — одобрил Козин. — В таких делах спешить нельзя.
Он встал, за ним поспешно поднялся и Перепелкин.
— Должен вас предупредить, — внушительно сказал Козин, — разговор наш оглашению не подлежит. Вы человек, так сказать, почти военный. Понимаете, надеюсь, что к чему?
— Вопрос! Даже и не сомневайтесь. Могила!
— Ну, то–то же. А теперь проводите меня к товарищу Плышевскому. Да по дороге покажите этот самый склад.
— Слушаюсь!
Перепелкин забежал вперед и предупредительно распахнул дверь.
Через двадцать минут Козин уже входил в кабинет главного инженера. Плышевский встретил его в дверях.
— Признаться, с нетерпением вас жду, — обрадованно произнес он. — Я бы даже сказал с волнением и с понятной, я думаю, тревогой.
— Да, понятной, — усмехнулся Козин, направляясь к столу. — И тревога и волнение — все понятно. Извините, пришлось задержаться. Служба!
Тем временем Плышевский незаметно, но зорко оглядел вошедшего. Так, как будто ничего особенного. Одет скромно, хотя в петлице какой–то замысловатый иностранный значок. Пряжка на ремне под пиджаком уж слишком необычная, претенциозная. Потом вот на левой руке ноготь мизинца почему–то особенно длинный и какой–то холеный. Дурной вкус. А больше пока ничего и не скажешь.
— Итак, товарищ Плышевский, — приступил к разговору Козин, — прошу теперь рассказать подробнее о печальном эпизоде с вашим кладовщиком. Значит, не уследили? — с тонкой усмешкой закончил он.
— Кто бы мог подумать! — в полной, казалось бы, растерянности ответил Плышевский, нервно барабаня пальцами по столу. — Ведь на самом хорошем счету был! А рассказывать, к сожалению, тут подробно и нечего. В прошлый четверг он не вышел на работу, на следующий день пришла жена, плачет, говорит, не ночевал дома. Ну, мы сразу же ревизию на складе… И в субботу уже подали вам заявление. Сегодня вторник. Так что, видите, довольно оперативно, — слабо улыбнулся он. — Ради бога, товарищ Козин, разыщите его. Ведь это на всю фабрику тень бросает, на весь наш дружный, честный коллектив!