Кругосветное путешествие сквозь канализации

Рух Максим

Теперь о менее очевидных ограничениях. Если обобщить все принципы, стимулирующие развитие основных отраслей экономики, таких как энергетика, сельское хозяйство, добыча природных ресурсов, большинство видов промышленности, науку со всеми её производными, такими как медицина, образование и так далее, то окажется, что в конечном счёте вектор развития направлен в сторону повышения уровня комфорта. В самом деле, труд многих поколений людей всех социальных классов был положен на алтарь суррогата, под названием прогресс с целью создания максимально комфортной среды для отдельно взятого гражданина. Именно к этой мечте стремились сотни миллионов людей, на протяжении долгих лет приводя в движение циклопические меха мировой экономики. Со временем, большие сверхчеловеческие идеи вроде покорения космоса, подчинения сил природы на службу людям, установления всеобщего равенства и далее по нарастающей, отошли на второй план. Первой ласточкой стало прекращение Лунной гонки. После этого постепенно перешла в состояние перманентного кризиса программа по освоению Солнечной Системы. В конце концов, деградация достигла в этой сфере такого масштаба, что мы не можем воспроизвести технологии пятидесятилетней давности. Для нас более недоступно даже планирование таких вещей, как пилотируемые полёты к ближайшим планетам, к реализации которых инженеры вплотную подошли ещё полвека назад. Распад, не меньший по разрушительности, затронул и остальные отрасли, не окупающие себя в обозримом будущем. Вектор развития технологий окончательно сместился в сторону удовлетворения насущных потребностей обывателей, которых большинство и за счёт которого получали финансирование такие амбициозные проекты, как Лунная программа, нейтринная астрономия, SETI, кластеры гигантских космических и наземных телескопов, программа озеленения Марса и многие другие. Ещё более амбициозные, равно как и дорогостоящие, начинания по изучению фундаментальной структуры материи, такие как LIGO или Большой адронный коллайдер, полностью так

и не реализовали заложенный в инструменты потенциал, несмотря на многообещающие перспективы. Причины этого лежат так же в смене приоритетов и крутом развороте тренда в области развития технологий, что привело к изменению русла финансовой реки, питающей центры разработок и научно-исследовательские институты. Фундаментальная наука и исследование дальнего космоса, как эталоны для измерения прогресса, по мнению многих идеалистов, оказались на иссохшем, бесплодном грунте и доживают свои последние годы. Такая смена направления приносила свои плоды. В течение непродолжительного периода система образования действительно выдала огромное количество специалистов как технических, так и гуманитарных специальностей. Промышленность тоже переориентировалась на разработку и выпуск всё возрастающего количества всевозможных товаров, номенклатура которых расширялась, дробилась, разветвлялась, достигая невообразимого количества видов под любые запросы. После насыщения имеющихся на рынке ниш и удовлетворения наличных потребностей, промышленность объединилась с генераторами массовой культуры, с помощью моды, кино, рекламы, литературы, музыки, фотографии, создавая новые, не существовавшие ранее ниши, в которые привлекался потребитель, готовый спонсировать подобные излишества ради того, чтобы подчеркнуть некую воображаемую «индивидуальность», весьма спорную. В конце концов, спустя несколько десятилетий движения к новым трендам, средний уровень комфорта заурядного жителя Земли возрос на порядок, то есть – в десятки раз. Но это было лишь серединой пути, потому что промышленность быстро насытила абсолютно все возможные и невозможные потребности человека, после чего спрос на товары перестал расти так же быстро, как это наблюдалось в начале процесса. Остановить промышленность нельзя, но и перепроизводство приводит к катастрофе. В условиях, когда над всеми замаячила вторая Великая Депрессия, только уже мирового масштаба, ведь в конце двадцатого века уже не оставалось суверенных экономик и самодостаточных стран, качество товаров резко и одновременно стало ухудшаться. Все производители подключились к обширной программе исследований по изучению возможности программирования ресурса материалов, устройств и машин. Если ограничить заранее ресурс изделия, то возможно прогнозировать спрос на это изделие в будущем, таким образом можно планировать производство со стабильным спросом на продукцию, избежав тем самым риска остаться с нереализованными излишками. Явное снижение качества товаров никто не заметил, кроме небольшой группы ностальгирующих по прошлому, и этому способствовали два фактора: во-первых – синхронно с массовым внедрением товаров с ограниченным ресурсом, была запущена масштабная пропаганда поощрения консьюмеризма, поставившая в положение изгоев те группы граждан, которые склонны пользоваться слишком долгое время одними и теми же вещами, во-вторых – соотношение инженеров к дизайнерам в лёгкой промышленности, машиностроении, архитектуре, в производстве электроники и софта, ощутимо изменилось в пользу вторых. Дизайнеры создавали симулякры из симулякров в ущерб функциональности и надёжности. В конце концов, они добились в своём искусстве такого успеха, что податливые граждане, одержимые иррациональной жаждой покупать, с готовностью поглощали всю производимую продукцию. Отдельным катализатором повышения степени комфорта стал вектор развития Интернета. На заре своего появления, глобальная сеть рассматривалась как инструмент продвинутой связи, позволяющий оперировать файлами разных типов на высокой скорости из любой точки на Земле. Поисковые машины призваны были обеспечить людям доступ ко всей информации из открытых источников, что, как предполагалось, повысило бы уровень образования всех граждан. Даже пользователь из самой отдалённой деревни на краю света получал доступ ко всем библиотекам мира, а для того, чтобы переводить тексты с разных языков, больше не требовалось тратить годы в университете. Как и в случае с телевидением, которому на заре становления пророчили миссию великого учителя, способного превратить каждого человека как минимум в ходячую энциклопедию, Интернет очень быстро трансформировался в средство развлечения и пространство для ведения бизнеса. Несмотря на то, что до сих пор доступ к научно-технической литературе открыт даже в современном – сотовом Интернете, лишь одна десятитысячная доля пользователей регулярно запрашивает доступ к специальным образовательным ресурсам. В связи с тем, что развлекательный контент требует огромных мощностей для передачи, обработки и хранения информации, это повлияло сразу на космические программы развитых стран, на развитие электроники и на мировую энергетику. Одним словом, по мере перемещения активности масс в виртуальную реальность, глобальная сеть, как огромная воронка, затянула в себя почти все крупнейшие отрасли экономики. Космос стал теперь служить потребностям связи, что привело к засорению околоземного космического пространства роем из десятков тысяч спутников, энергетика стала придатком Интернета, а электроника стала разрабатываться преимущественно с ориентацией на запросы рядового потребителя, что шло вразрез с представлениями о задачах кибернетики в предыдущие десятилетия. Резюмируя второе ограничение, можно сказать, что всеми сторонами Цивилизации была достигнута главная цель – максимальный комфорт стал реальностью для большинства. И это как раз и явилось тем барьером, который остановил прогресс. Отсутствие борьбы приводит к деградации. Данное универсальное правило оказалось верным даже для такого сложного и многостороннего процесса. В условиях ультракомфорта, новые поколения отказались перенимать культуру труда и жестокой конкуренции за место под солнцем. Постольку, поскольку наука и технологии в двадцатом веке уже окончательно выродились в средства подъёма по социальным лифтам, а для некоторых – стали способом добиться признания и материального успеха, то принципиальная разница между, условно говоря, работой в сфере обслуживания, развлечений и принадлежностью к профессиям учёного или инженера, стёрлась. Отныне, при выборе профессионального пути, стандартный выпускник школы руководствовался новыми критериями. Первый критерий – возможно ли не работать вообще? Если такой возможности нет, то можно ли заработать достаточно для поддержания приемлемого уровня комфорта без необходимости получать специальное или высшее образование? Если и такой возможности нет, то какое образование гарантирует максимально быстро достичь уже указанный уровень комфорта? В результате, интерес к фундаментальным исследованиям и разработке технологий снижался вместе с образовательными стандартами. Если в конце двадцатого века в конкуренции на рынках труда участвовали опытные профессионалы с большим стажем, то после 2020 года корпорациям самостоятельно приходится почти с нуля готовить сотрудников по долгосрочным контрактам, чтобы закрыть свои потребности в рабочих руках – настолько понизились стандарты в образовательных учреждениях. Причины снижения требований к студентам в учебных заведениях связаны с отсутствием мотивации у новых поколений стремиться к достижению каких-либо высот, до конца жизни бросаясь на амбразуру по примеру своих родителей. Новые люди коллективно пришли к выводу о бессмысленности борьбы за существование, а гарантированный временем минимальный уровень комфорта, доставшийся в наследство от отцов, вполне приемлем. Таким образом, прогресс даже в старом его понимании, остановился. Остановился по естественным причинам, которые, повторюсь, лежат в природе самого человека. Наука создаёт технологии, технологии создают комфорт для всех, а комфорт разрушает и науку, и технологии. Замкнутый цикл.

Сегодня мы отошли от подобной трактовки. Как вы могли отметить, основная часть доклада посвящена тому, что прогрессом на самом деле не является, но на поверку оказывается лишь его яркой этикеткой, под которой скрыты достижения начала и середины двадцатого века, но никак не технологии будущего. Над точным определением меры прогресса до сих пор продолжается работа, но ввиду многогранной сложности самого процесса, теоретические модели очень сложно обосновать. Основной путь исследований, по которому мы сейчас идём – эмпирический, а в качестве инструмента поиска нового определения мы снова вернулись к философии. Тем не менее, главные приоритеты при конструировании Нового Мира у нас уже появились.

Приоритет первый – Земля на прежде всего. Любая дилемма в любой инстанции, начиная с мировых судов и заканчивая цивилизационными спорами, должна решаться в пользу сохранения планеты и её биосферы.

Приоритет второй – смена демографического курса. Совершенно ясно следует осознать, что человечеству не грозит вымирание.

Приоритет третий – полное упразднение парадигмы консьюмеризма как вредоносной культуры.

Приоритет четвёртый – уничтожение верховой и низовой коррупции, а так же всех незаконных видов мотивации одних граждан другими. Уничтожать коррупцию любыми способами и средствами, не противоречащими вышеприведённым приоритетам.

По основным приоритетам, с которыми мы точно определились, это всё. Руководствуясь этими четырьмя принципами, всего за несколько лет мы достигли невероятных результатов в пилотном регионе, но впереди самые главные изменения, которые откроют нам путь к созданию сверхцивилизации, возможностям которой действительно не будет пределов. Доклад окончен.

Глава 17. Дом второго куратора

Звуки «Четырёх сезонов» Вагнера, заполнив салон автомобиля, изливались наружу, окутывая своей гармонией улицу, город, мир и Вселенную. Казалось, на крыльях этого звучания можно перенестись в любую точку пространства, заглянуть в тайны великого и ничтожного, далёкого и близкого, проникнуть в самую фундаментальную структуру здания этого мира. Беспилотник двигался по заранее указанному адресу, согласно списку обязательных встреч из конверта. Лев смотрел сквозь стекло на залитое дождями шоссе, погружённый в глубокие размышления. Его сейчас не волновали дела. Он не думал о том, чем предстоит заниматься в ближайшем будущем, его не волновала собственная судьба. Но как ничтожны оказались многие из его представлений о том, как устроен мир. За два дня погружения в Общество он начал осознавать кое-что. Только начал. Пока что осознание окончательно не сформировалось, ведь ширму перед ним ещё никто даже не приоткрывал, но нужно быть совершенным истуканом, чтобы не понимать – он приглашён на прелюдию перед чем-то значимым. Лев ощущал себя деревенским мужиком, наткнувшимся на торчащий из почвы тоненький металлический стержень, копая колодец в огороде. Может ли мужик предположить, что под его ногами зарыт огромный древний собор, по тоненькому острию верхнего купола, едва выглядывающему из земли?

В этот раз путь занял больше времени. Машина припарковалась во дворе огромного частного дома, чем-то напоминающего по архитектуре исторические здания в центре Вашингтона. Подобные дома строились в период с семнадцатого по восемнадцатый века и тем удивительнее, что это прекрасное поместье еще не превратили в музей. Не успел он выйти из машины, как тут же подошли двое крепких мужчин в чёрном и в тёмных очках. Очевидно было, что это служба безопасности. Теперь Лев чувствовал себя даже более привычно, ведь если бы и здесь он спокойно смог зайти в открытую дверь, то его вера в значимость Общества могла слегка пошатнуться. Эта мысль ему показалась забавной, и он невольно улыбнулся уголками рта, заходя внутрь. Охрана за всё время не произнесла ни слова. Его проводили на второй этаж, где Лев оказался в просторном помещении, залитом дневным светом. В центре залы его уже ждали. За небольшим круглым столом сидели трое мужчин, двое из которых тут же встали со своих мест, заприметив гостя. Мужчина постарше остался сидеть, что никак не оскорбило Льва, учитывая возраст незнакомца. По его костюму можно было подумать, будто он или добыл его в музее или переместился в этот дом прямиком из девятнадцатого века. Лев успел отметить, что у этого человека присутствовало едва уловимое сходство с Джорджем Аккедисом, читавшим вводный доклад в первый день конференции. Нет, внешне эти люди принадлежали к совершенно разным типам, но что-то в глазах и взглядах объединяло их.

– Добрый вечер, господин Селезнёв–, хриплым, старческим голосом поприветствовал старик запоздалого гостя –, позвольте представиться – меня зовут Дэвид Гесс. Огромная честь представить и моих друзей: Кевин Уоллес и Александр Корецкий –, Дэвид сделал многозначительный жест ладонью в сторону сидевших с противоположной стороны стола. Кевин Уоллес оказался руководителем интернационального научного холдинга, в составе которого работали учёные самых разных специальностей как из Нового Вавилона, так и из Красного Союза. В прессе никогда не упоминалось о существовании такой крупной кооперации, но отдельные ветки исследований, являвшиеся субпроектами, всё же иногда попадали в поле зрения средств массовой информации. Например, проект создания единого центра обработки данных, получаемых тремя эшелонами радио- и двумя эшелонами оптических телескопов, работа над которым велась уже в течение почти двадцати лет, являлся только малой долей из всего спектра исследований коллаборации, возглавляемой этим человеком. Что касается второго человека, то меньше всего этим вечером Лев ожидал встретить философа, однако именно им оказался Корецкий. Как и положено философу, он носил длинную, густую бороду, что делало этого человека похожим на учёных мужей позапрошлого столетия, портреты которых висят в каждом учебном заведении.

Огромный дом казался совершенно пустым. С той минуты, когда Лев переступил порог в сопровождении охраны, он не услышал ни единого звука из соседних помещений, не заметил ни прислуги, ни домочадцев – никого, кроме троих людей за круглым столом. Через огромные окна хорошо виднелось, что дождь усилился и как ночную тьму время от времени озаряли далёкие вспышки молний. В самой зале тоже царил сумрак, несмотря на обилие источников света – все они оказались приглушены до уровня сумеречного освещения.

– Господин Селезнёв, вы знаете, кто такой Александр Корецкий? – без долгих вступлений спросил Дэвид Гесс.

– Не могу утверждать, что хорошо осведомлён, но его имя мелькало несколько раз в моей ленте новостей –, честно признался Лев.

– Значит, вы в курсе, что его имя связано со Святославией. Этого уже не мало.

Здесь нужно сказать несколько слов о Святославии. Самое крупное государство Интермариума – оно образовалось в результате событий, ставших наиболее мрачными страницами в истории двадцать первого века. В конце концов, на растерзанных всевозможными войнами просторах восточной Европы, подобно Фениксу, восставшему из пепла, возникло новое национальное государство. Возможно, последняя держава такого рода в мире. Старые границы стран Восточной Европы оказались стёрты с политической карты, а уставшие от нашествий орд машин, созданных убивать, народы объединились вместе под общим флагом, чтобы выжить. Все прежние разногласия, подобно картонным перегородкам, сломались под натиском народной воли к жизни. Новое образование провозгласило себя государством восточных славян. Во главе Святославии встал человек, твёрдо огласивший, что пришёл конец угнетению родственных народов, а любое посягательство на суверенитет как с востока, так и с запада, наткнётся на непоколебимую, решительную ответную реакцию. Тотальная воинская повинность граждан Святославии, помноженная на маниакальные усилия в области милитаризации, сделали из этого государства неприступный бастион, за стенами которого каждый, считающий себя угнетённым славянским человеком, мог рассчитывать на защиту, при определённой степени лояльности. За всё, конечно, надо платить, и гражданам нового государства предложили обменять часть свобод на безопасность. Впрочем, после событий, совсем недавно изменивших политический ландшафт бывшей Европы, это вовсе не казалось слишком большой проблемой. Новый лидер очень быстро укрепил свою власть чередой жестких политических решений, при этом заручившись поддержкой большей части населения. Судьба Святославии, находящейся на стыке двух цивилизаций, прямо посреди Интермариума, не обещала быть лёгкой, к тому же, за последние два года количество горячих точек в буферных зонах только выросло. Уникальность положения государства восточных славян заключалась в том, что если такие страны, как например Индия или Нигерия, будучи относительно самостоятельными политическими субъектами, всё равно прирастали нитями симбиоза к одной из двух сверхдержав, обязываясь проявлять солидарность по отношению к дружественному союзу и косвенно присоединяясь к борьбе против антагониста, то Святославия находилась в конфронтации сразу со всеми и не имела открытых союзников. Из всех государств мира ни одно не заявило официально о поддержке независимости страны восточнославянского возрождения, как иногда называли жители Святославии свою новую Родину. Обвинения в адрес республики сыпались одно за другим: нарушение территориальной целостности и покушение на суверенитет целого ряда мирных государств, обвинения в геноциде, в незаконной милитаризации, в нарушении прав человека, военных преступлениях, разработке всех видов оружия массового поражения, пренебрежении этическими нормами при проведении научных исследований и много других. На заседаниях совета безопасности ООН, в которых, разумеется, не присутствовали представители Святославии, единогласными решениями принимались ограничивающие, запрещающие, всемерно осуждающие и другие резолюции, призванные максимально сковать любую международную активность восточнославянской республики. Новый Вавилон и Красный Союз, вместе со всеми своими сателлитами, суммарно ввели десятки тысяч экономических и технологических санкций, с целью подавления финансовой системы и промышленности, оставив нетронутыми лишь некоторые каналы продовольственного обмена, как маленький намёк на благие цели всестороннего давления на новый суверен. Подобный широкий жест, по словам мировых лидеров, является ясным знаком заботы о простых гражданах Святославии, ведь никто не хочет гуманитарной катастрофы, а санкции направлены, по словам инициаторов эмбарго, против правящего класса. Тем не менее, государству восточных славян удалось стабилизировать как экономику, так и промышленность, а через три года после образования уже и наладить экспорт избытков продовольствия, произведённого внутри. С этого момента единственным рычагом давления при урегулировании споров со Святославией, равно как и последним аргументом, стал военный шантаж, зачастую несущий грозный намёк на «вынужденное применение превентивного ядерного удара». Так как ядерное оружие после разделения мира сосредоточилось преимущественно в руках администраций двух супердержав, то подобные перспективы не казались далёкими, однако, за все годы торговли угрозами, этот способ диалога ни разу не принёс успеха ни одной из угрожающих сторон.

– Дэвид, позвольте задать вам прямой вопрос.

– Внимательно вас слушаю.

– С первого дня конференции и в кулуарах, и в докладах нас убеждают, что войн больше не будет и эпоха больших конфликтов закончилась. Но только слепой не заметит, что происходит в Интермариуме сегодня, не говоря о бесчисленных очагах насилия по всей линии соприкосновения ваших и наших интересов. Это похоже на начало Третьей Мировой, если откровенно. Вам не кажется, что тут есть какое-то маленькое противоречие?

– Всё верно, господин Селезнёв, войны и правда нет. Давайте начнём с того, что нет никаких наших и ваших интересов. Есть план. Один большой, далеко идущий, тысячелетний план. То, о чём вы говорите – не истинная война в классическом смысле. На самом деле, бесконечный конфликт мы рассматриваем как новейшую форму взаимного сотрудничества, которая открывает перед нами потрясающие возможности для решения внешних, внутренних и других проблем, неизбежно возникающих по пути к нашим целям.

– То есть, угрозы применения ядерного оружия можно игнорировать, потому что это тоже «способ сотрудничества», я вас правильно понимаю?