Круговорот лжи

Бодэн Нина

Моя мать отнеслась бы к этому с пониманием. Она всегда придерживалась мнения, что ухаживать за домом должна женщина, и слегка осуждала Элен за то, что та работает на полную ставку. Мне пришло в голову, что можно позвонить матери по телефону. Но она слегка глуховата. Кроме того, она почти наверняка сказала бы что-нибудь вроде: «О Боже, вы хорошо подумали?»или «Не верю своим ушам; вы же всегда были так счастливы вместе!».

При мысли о тех глупостях, которые могла сказать мать, меня разбирал гнев. Я хотел услышать от нее эти слова, чтобы опровергнуть их. Но спорить с глухой женщиной по телефону нечестно.

Вместо этого я позвонил Мод и рявкнул:

— Элен ушла от меня!

— Ты шутишь!

— Нет. Мы решили разъехаться.

— Вы что, с ума сошли? Вы же всегда были так счастливы вместе.

Я саркастически рассмеялся.

— Теперь уже нет. Это совершенно ясно.

— Не верю своим ушам. Вы хорошо подумали?Ты уже сообщил Мейзи?

Именно это мне и требовалось. Я терпеливо вздохнул и сказал:

— Да и нет, Мод. Да, я хорошоподумал. Нет, мама об этом еще не знает. Я написал ей.

— Ты уже отправил письмо?

— Еще нет. Это нелегко. Сама знаешь, она любит Элен, очень любит, и я не хочу портить их отношения. Мне нужно как можно тщательнее подобрать слова.

— Что ты городишь?При чем тут слова? Мейзи все равно ужасно расстроится.

— Тут уж ничего не поделаешь. Ты всегда пыталась защитить ее, хотя я никогда не мог понять, почему. На самом деле она очень сильная, честное слово. В ней нет ни слабости, ни хрупкости, ни неприспособленности к жизни. Честно говоря, твое отношение к ней всегда казалось мне слишком покровительственным.

— Чушь. Абсолютная чушь. И все же, не торопись…

— Рано или поздно она все равно узнает.

— Нет, если вы передумаете. Если вы с Элен все еще остаетесь друг для друга любовниками. О Господи, вы женаты много лет и не можете разойтись всего лишь из-за какой-нибудь дурацкой ссоры. Ты сам не понимаешь, как тебе повезло. Элен такая славная девочка. Конечно, семейная жизнь — дело трудное и требует усилий. Похоже, ваше поколение этого не осознает. Повсюду есть свои ямы и ухабы, а вы, как только вас начинает подбрасывать, норовите собрать вещички и выйти из машины. Думаю, все дело в том, что у тебя кто-то есть. Какая-нибудь молоденькая, хорошенькая глупышка. Это старо, как мир.

— Ничего подобного.

— Должна признаться, я потрясена. От тебя я этого не ожидала. Кто она?

— Мод, у меня никого нет. Хотя, должен признаться, твое предположение мне очень польстило. — Лучше слыть бессердечным волокитой, чем обманутым мужем. Я глупо хихикнул.

Мод спросила:

— Как ты можешь смеяться? Ты что, хочешь сказать, что Элен?…

— Нет, не хочу. С чего ты взяла, что все так просто?

Она умолкла. Неужели мне не удалось убедить ее? Я тут же перешел на более высокомерный и бесстрастный тон:

— Знаешь, дорогая, люди часто отдаляются друг от друга, сами не понимая, что случилось. Это может длиться годами. Потом появляется конкретный повод, но сам по себе он не имеет значения. Просто однажды утром ты просыпаешься и понимаешь, что твой брак потерял смысл, что говорить вам больше не о чем, что у вас не осталось общих интересов и вам не к чему стремиться. Признать это трудно и больно, но…

— Ты говоришь о себе и Элен или о ком-то другом? Что, Элен действительно ушла?

Вопрос был философский. Имел ли я право сказать «ушла», если надеялся, что она вернется? Но она не собиралась считаться с моими надеждами. Продолжал ли я надеяться? Каковы были ее намерения? И так далее. Я сказал:

— Она ушла из дома. Живет в квартире над зубоврачебным кабинетом. Никто из нас на развод не подавал. Точнее, не подавал я. Но если бы Элен сделала это, то, скорее всего, сказала бы мне.

— Она забрала одежду?

— Да. Но не всю. Думаю, в шкафу еще что-то осталось. — Я прекрасно знал, что там осталось черное шерстяное пальто, две шелковые юбки и блузка, которые Элен никогда не нравились, и три пары обуви: пара лакированных туфель на низком каблуке с ободранными носками; пара немилосердно жавших серебряных вечерних туфель на высоком каблуке, которые ей было жалко выбросить, потому что они стоили целое состояние, и пара потертых пляжных сандалий на веревочной подошве. — Всякое старье, — признался я. — То, что она давно не носит.

— О Боже, — пробормотала Мод. — Значит, она и в самом деле бросила тебя!

Я ответил с героической сдержанностью:

— Я уже сказал, что она сделала это. А что, ее одежда имеет такое значение?

— Все зависит от того, что человеку дорого. Ты бы понял, что я ушла из дома, если бы не увидел моих книг и проигрывателя для компакт-дисков.

— Это другое дело. У тебя получается, что Элен — существо пустое и тщеславное.

— Вовсе нет. Просто одежда доставляет ей творческое удовлетворение.

— Так же, как шляпы доставляют творческое удовлетворение моей матери?

— У Элен есть вкус! Одежда для нее способ самовыражения, а не проявление тщеславия. Если ты не понимаешь этого, неудивительно, что она ушла от тебя.

— Спасибо, Мод.

— Ох, извини, мой утеночек. Я не хотела сказать ничего плохого. Честно говоря, я очень расстроилась. — Последовала пауза, а затем вздох. — Я понимаю, ты тоже расстроен. Это для тебя тяжелый удар. Мне действительно ужасно жаль. — Последовал еще один вздох, тяжелее первого, еще более продолжительная пауза, являвшаяся формальным выражением скорби и сочувствия, а затем Мод бодро сказала: — Нет смысла киснуть. Возвращайся к работе, это лучшее лекарство. Берись за лямку. Тебе Джордж не звонил? Мы с Недом были у него вчера вечером. Эта симпатичная малышка — как ее там… — приготовила отличный обед. Нед ел за троих.

— Илайна. Дочь Джорджа зовут Илайна. Нет, сегодня с Джорджем я еще не разговаривал. Я думал, вы с Недом не видитесь.

— Ох, перестань. С какой стати? Время от времени он срывается с поводка. Бедняге это необходимо. Дело в том, что Полли ждет ребенка, и Нед ужасно волнуется. Но она девушка здоровая и, я думаю, справится с этим без особого труда.

— Полли?

— ЖенаНеда. Ты же знаешь, он женился.

— Да. Но, по-моему, ты была от этого не в восторге.