Круговорот

Кошелев Вадим Викторович

— А не спеши ты меня хоронить, — горько улыбнулся Пряхин. — Лучше помоги материально.

— Что?

— Мне бы еще щит… Только легкий.

— Будет тебе щит, — пообещал кузнец.

Глава 11

Солнечные дни сменились осенней хмарью. Небо затянули низкие свинцовые тучи. На улице непрестанно лил дождь. В пустом бараке стояла промозглая сырость. Крыша текла, отчего земляной пол превратился в грязное месиво. Закрывающие выход шкуры насквозь пропитались водой и отяжелели. Их то и дело хлестал завывающий ветер, норовящий ворваться вовнутрь. Саня сидел у разведенного в углу огня, вытянув к нему закоченелые кисти рук: нужно было как-то разогреться перед Поединком. Меч и небольшой медный щит лежали рядом. Глядя на них, все еще не верилось, что это оружие будет пущено вход против живого человека.

Предстоящий Поединок казался каким-то нереальным действом — первобытной дикостью, которой нет места в

мире цивилизованных людей. Ударил набат, зазывающий жителей на ристалище. Пора! Саня оголился до пояса. Крепко приторочил щит к левому предплечью и, взяв меч, вышел наружу, попав под холодные струи дождя. Арена находилась недалеко от дома Брена. Там уже скопилась толпа зрителей. Они стояли в несколько рядов, окружая довольно приличный пятачок, усыпанный бурой галькой, и проливной дождь не казался им помехой. На подходе к ристалищу Саню встретили Буглар с Ноем. Они помогли растолкать плотный строй жаждущих зрелищ зевак и вывели своего подопечного в круг Арены. Оголенный до пояса Брагар уже стоял готовый к бою и время от времени пробовал длинный двуручный меч, рассекая воздух короткими ударами крест-накрест. По его лицу и мощному торсу струилась вода. Мокрые косицы висели бесформенными сосульками. А ниспадающие на плечи темные волосы облепили бычью шею. На Саню дикарь смотрел, как на пустое место. Создавалось такое впечатление, что Брагар просто не понимает, где его соперник. Откуда-то донесся голос глашатая, объявивший о начале Поединка, то бишь суда богов. Толпа взорвалась воплями. Бой начался. Брагар сразу ринулся в атаку и был хорош: вертел тяжелый меч, как игрушку. Бил от пояса, начиная нескончаемую серию ударов, способных искрошить в мелкую капусту десяток Пряхиных. Рубил сверху, перенося всю тяжесть своего тела на выставленную вперед ногу. Закручивал замысловатый финт из-за головы. Саня, ощутивший всю мощь его ударов, ушел в глубокую оборону, и пока берег силы, не предпринимая попыток к нападению. Он крутился волчком, чудом уклоняясь от смертоносной стали. Ловко работал уже изрядно помятым щитом. Перекатывался и кувыркался, заставляя Брагара идти за собой, тратить силы на преследование и новые удары. Весь расчет молодого человека строился на том, что уверовавший в свою непобедимость дикарь не будет долго затягивать драку и выложиться сразу. Сане стоило лишь продержаться до тех пор, пока Брагар не устанет крутить своей тяжелой железкой. Другое дело, что о выносливости и силе наследного берегона ходили всякого рода слухи, наделяющие его просто нечеловеческими способностями. И, следовало признать, что эти слухи имели под собой некое основание. Брагар казался просто двужильным. Прошло немало времени, прежде чем натиск дикаря стал ослабевать. По лицу, залитому потом и по часто вырывающимся из необъятной груди хрипам, стало заметно, что давно уже немолодой воин наконец-то начал выдыхаться. Саня открылся, опустил руки, дразня противника презрительной улыбкой. Толпа просто взбесилась, подначивая соплеменника раздавить чужака. Тот послушно закрутил новую серию ударов, но уже без должной быстроты. Саня как-то ловко поднырнул под просвистевший над головой меч. Затем кувырнулся по мокрой гальке и, в то самое время, нанес свой первый за бой рубящий удар мечом, отделив безразмерную ступню Брагара от его толстой ноги. Колос споткнулся и припал на колено. В пылу схватки он еще не успел ощутить боль и удивленно смотрел на красные ручейки, разбегающиеся от его обрубка во все стороны. Вмиг наступило молчание. И в этой гробовой тишине было отчетливо слышно, как лязгнула сталь выбитого из ослабевших рук меча. Далее последовал сильный хрустящий удар ногой по голове. От такого, выполненного в лучших традициях дзюдзюцу, удара, потерявший всякие ориентиры Брагар тяжко повалился на пропитанную свежей кровью гальку Арены. Саня остался стоять над поверженным соперником. Он резко воткнул в землю свой клинок и, переведя дух, обратился к примолкшей толпе:

— Я не хочу убивать вашего воина. Я вообще не хочу никого убивать. Верните мне Дэю и оставьте нас в покое. Пряхин обвел кричащим взглядом стоявших в полном молчании людей.

Но в этой серой толпе он не смог обнаружить даже маломальского отображения своих простых человеческих желаний. Его не понимали или не хотели понять. Чувство безысходности овладело разумом молодого человека. Триумф победы над одним из величайших бойцов арийшей, уже не вызывал должного удовлетворения. Все шло прахом. Опустошенный и раздавленный дикостью всего происходящего, он направился прочь. Перед ним расступились — дали пройти. Вслед послышался женский выкрик, посылающий проклятия на голову «голощекого» чужака. Саня прекрасно знал, кто может так неистово его проклинать. Этот идущий от сердца бабий вопль разбудил толпу — раздосадованные воины заспорили, зашумели. Средь их голосов можно было разобрать властные окрики Буглара, и злобное рычание Бреса, который твердил какую-то чушь о подлом коварстве пришлого. Ему, как ни странно, возражали. Саня не оборачивался. Он шел, не разбирая дороги — месил сапогами грязь. Непрекращающийся дождь хлестал по оголенному торсу, смывая кровь поверженного соперника.

Ноги сами вынесли бредущего в некой прострации Пряхина к Роще друидов. И только он к ней приблизился, как из чащи полетели стрелы.

Чей-то властный голос велел остановиться и не думать приближаться к деревьям.

— Я прошел суд ваших богов. Боги признали мою правду. Теперь отпустите девушку, канальи, — заорал Саня. — Прекратите издеваться над ней. Из Рощи вышел давний знакомый с разветвленным посохом. Он приблизился к одиноко стоящему под дождем молодому человеку и произнес:

— Девушка останется с нами. Так будет лучше всем и ей в первую очередь.

— Да не хочет она жить в вашем гребаном лесу, — зло выкрикнул Саня.

— Ей придется, — категорично сказал старец. — И забудь о ней.

Дочь Брагара никогда не станет твоей, безродный чужак. Пусть даже мы и отпустим ее. То, что не станет — это уже было и ежу понятно. Кичливый щеголь, приезжавший на праздник стоял первым в списке возможных претендентов на руку знатной дамы. Брагар не отдал за него дочь, потому что не хотел ссориться со жрецами. Тем самым он испортил отношения с кем-то из своих союзников.

— Почему вы не убили меня тогда? — зло спросил старика Саня.

— За тебя заступились.

— Я так и знал. — Мучительная гримаса отобразилась на лице Пряхина. — Дэя молила вас не убивать, за это вы взяли с нее клятву верности или что-то типа того. Старик ничего не ответил, но его взгляд красноречиво дал понять, что жрецы навсегда заполучили девушку, которая, по всей видимости, поклялась своей жизнью и теперь ее не спасет даже берегон. «Уже ничего нельзя изменить», — говорили белесые глаза друида. Саня от бессилия готов был выть. Он скрипел зубами и кидал полные ненависти взгляды на старца.

— Откуда вы появились, ироды? — громко вопросил Пряхин. — Ведь вас просто не должно было быть.

— Почему? — Старик бесстрастно посмотрел на своего собеседника.

— Потому что, Предшественники оставили вашей цивилизации монополитеистический мир — мир без язычников, без мракобесов. И я просто не могу взять в толк — как так получилось, что вы вновь стали молиться нескольким богам?

— Единый бог Предшественников не смог защитить их от гибели. Ибо был не истинным богом, — спокойно объяснил старик. Жрец оказался далеко не прост и прекрасно понял суть сказанного чужаком. Создавалось такое впечатление, что ему было многое известно из истории погибшей цивилизации. В другом случае Саня непременно бы расспросил старца. Но в тот момент его уже ничто не интересовало: непонятная апатия овладела молодым человеком. Он усмехнулся горько и обронил, обращаясь непонятно к кому:

— Вот ведь действительно круговорот! «Круговорот — это лишь иллюзия», — говорили глаза старика.

— А что тогда реальность? — вопросил Саня. — Что?

— Все, что окружает нас — есть реальность, — жрец раскрыл ладонь, собирая в дождевую воду. — Я ощущаю влагу и холод в своей руке и это реальность или истина. Но это моя истина, не твоя.

— Кончай пудрить мне мозги, — разозлился Саня.

— Я не понимаю твоих слов.

— Куда уж тебе.

— Ты и сам себя не понимаешь, — спокойный голос старца действовал гипнотически. — Ибо ты не тот о ком себя возомнил.

— Лучше помолчи. — У Сани самопроизвольно сжались кулаки. Он дал втянуть себя в идиотскую, ничего не значащую дискуссию и от того злился.

— Не упокоенная душа нашла заблудшее тело, — продолжал вещать жрец. — Но ты ведь сам этого хотел.

— Что? — Саня настолько отупел от непоняток своего собеседника, что уподобился Буглару Жрец, казалось, пропустил мимо ушей вопрос молодого человека и в свою очередь произнес:

— Тебе следует покинуть землю таутов, чужестранец. От тебя здесь одни неприятности «Да! Старик прав. Похоже, и вправду пора отчаливать» — горько подумал Саня. — «Дикари, не отдадут девушку. А без нее здесь скучно и не интересно»

Глава 12

Начавшийся сезон дождей остудил жизнь на острове. Город арийшей обезлюдел: его обитатели прятались по домам да баракам. Поля и пастбища опустели. Рыбаки перестали выходить в штормующее море. Редкие ладьи качались у пирсов: в основном весь флот вытащили на берег, закрепили подпорками и оставили до лучших времен. Дождь не прекращался ни на час — моросил непрестанно, а иногда лил, как из ведра. Создавалось такое впечатление, что какой-нибудь Таранис забыл закрыть небесный кран с холодной водой и ушел по своим более важным делам. Саня все еще жил в бараке старателей и готовился в дорогу, ожидая окончания зимы. В тот момент у него еще не было определенной цели путешествия. Он просто хотел уплыть, куда глаза глядят. Для воплощения своих замыслов нужно было построить плавательное средство — добротную парусную лодку по типу крейсерской яхты. Для этой цели Саня соорудил рядом с бараком старателей простенький стапель и, ни обращая внимание на постоянно идущий дождь, принялся за работу. Недавние события еще больше подхлестнули и так не малый интерес таутов к голощекому чужеземцу. При этом дикари относились к нему далеко не однозначно. К примеру, поверженный Брагар Саню тихо ненавидел. А Буглар мальком гордился, считая его своим учеником.