Круиз по лишним проблемам
Шрифт:
– Ща труба как оторвется! – нервно заметила Наташка.
Психиатр мрачно чертыхнулся и, заметив, что боится высоты с младенчества, когда его, по воспоминаниям родителей, в первый раз выронили из коляски, героически полез наверх, призывая Гену с осторожностью передвигаться влево. Пятая снизу ступенька переломилась сразу. Сережа рухнул вниз, где мы его и подхватили.
– Калину сломали? – весело среагировал на треск Гена, продолжавший двигаться влево. – Это ничего. Она у нас везде, как сорняк, растет.
Вырвавшись из наших дружеских рук, психиатр с рычанием бросился к лестнице. На этот раз обломилась уже первая ступенька. Тем временем Гена миновал спасительный участок стены под крышей, куда эта злополучная лестница была прислонена, и уверенно двигался к краю.
– Стоять! – рявкнула Наташка и, оттолкнув Сергея, стала бодро карабкаться вверх, ворча, что зря откормили специалиста по больным душам на свою голову. Я не выдержала и полезла следом – решила собственными руками поддерживать ступеньки для подруги. А чтобы было не очень страшно, попутно возражала Наташке, что термин «душевнобольные» для клиентуры психиатров совершенно не правилен. Психиатр должен лечить сумасшедших. А когда болит душа, кощунственно считать это сумасшествием.
– Вот у меня болит душа за Генку, и кто я есть, если лезу его спасать почти по виртуальной лестнице? Разве не псих? Гена, ползи на мой голос!
Что-то под ней треснуло, подруга шепотом, но отчетливо сказала: «Мама», а я, протиснувшись под ступеньку, на которой она торчала, попыталась удержать и саму деревяшку, и Наташку. В позе горбатого атланта.
– С удовольствием, – бодро откликнулся Гена на призыв Натальи, взбрыкнул, пытаясь поправить веревку на поясе, и откинул вниз войлочные ботинки. Сергей, внимательно проследивший за их полетом, сразу заявил, что в крапиву не полезет. Я мысленно к нему присоединилась. Наташка, по-моему, вообще ничего не подумала – тихонько приманивала Геночку к лестнице на комедийное «у-тю-тю-тю-тю», боялась расщедриться на большее. Глубокий вздох для громкой тирады – лишняя тяжесть в данной аварийной обстановке.
Гена довольно резво перемещался к лестнице. Наташка осторожно ухватила его дрожащей от напряжения рукой, когда он, улучив момент, вспомнил, что лестница не совсем исправна: три ступеньки не успел заменить – первую, пятую и последнюю. Несмотря на мою поддержку, Наташка тут же отдернула руку и попыталась встать мне на спину – сложный вариант перехода к предпоследней ступеньке, занятой мною. Вопреки обыкновению, я заверещала на всю округу. Где гарантия, что она не переломится? Подруга, проявив завидную ловкость и ранее не отмечавшуюся гибкость гимнастки, проехалась по мне транзитом и притормозила внизу. А я, с испуга потеряв ориентацию, полезла вверх. Гена, успевший определить место нахождения лестницы, еще раз отметил, что на верхнюю ступеньку наступать нельзя, и наступил мне на голову. Я как раз пыталась освободиться от своей неблагодарной роли вседержательницы. Голова нырнула в плечи, я шагнула вниз через две ступеньки и повисла на руках, надеясь только на то, что Гена их не оттопчет. Следующая ступенька никак не нащупывалась.
Он оказался джентльменом – непроизвольно квакнув, шлепнулся к ногам нашего психиатра, собиравшегося корректировать мое приземление.
– Не ждали… – глубокомысленно отметил Сережа, скорее всего, ошибочно использовав название знаменитой картины Ильи Репина. Правда, сюжет там несколько иной. Даже два сюжета, поскольку полотен с таким названием у Ильи Ефимовича было тоже два. На одном, более раннем, две девушки «не ждали» сестру, вернувшуюся домой. На другом – революционера, неожиданно вернувшегося из ссылки к своей большой семье. Ни на героиню первой картины, ни на героя второй Гена не походил.
Пока я висела, осмысливая счастливый случай, позволивший Геночке совершить удачную посадку неподалеку от своих ботинок, Наташка потребовала немедленно починить лестницу. В моих интересах. Пришлось заметить, что так долго я не выдержу.
– Ир, твоей правой ноге каких-то пяти сантиметров не хватает, чтобы обрести опору. Ну-ка попробуй дотянуться еще разок, – голосом учителя изрек Сергей Юрьевич.
– А левой? Левой ноге, сколько не хватает? Может, она ближе к цели? – истерично поинтересовалась я.
– Твоя левая вообще не ведает, что делает правая, болтается сама по себе на стороне без всякой цели.
Новый подозрительный треск привел меня к мысли, что удлинить хотя бы одну ногу на пять сантиметров гораздо выгоднее, чем впоследствии передвигаться на костылях обутой в гипс. Я приложила максимум усилий и растянулась так, что миновала спасительную опору. Орали все трое – даже Гена, следивший за моим нисхождением уже вооруженным глазом: Наташке чужие очки без надобности. У психиатра сдали нервы. Забыв про свою фобию, он ринулся ломать уцелевшие ступеньки. Вроде как спешил на помощь. Донельзя перепуганная, я решила повторить Натальин способ возвращения с покоренной вершины и через пару секунд уже сидела перед поверженной мною тройкой спасателей. Сергей с приземлением не задержался.
– С приездом! – вскочив, опомнился Гена. – Да что же мы тут стоим… и сидим. Проходите в дом, отметим встречу. Я так и знал, что нагрянете. В Опухтине и остановиться-то толком негде. Очень, очень рад!
– Да мы не надолго, – засмущалась я.
– Просто хотели убедиться, что ты вчера нормально доехал, – опираясь на психиатра, также собравшегося встать, но вынужденного присесть, – пояснила Наталья. – Только боялись, дома не застанем – время-то рабочее.
– Время у меня самое отпускное. Я директор местной школы. Можно сказать, официально непризнанный инвалид труда по зрению. Преподаю в старших классах русский и литературу. На сочинениях молодежи все глаза проглядел. Увлекательное, я вам скажу, чтиво. Будь моя воля, некоторые работы издавал бы альманахом. Ну, это все лирика. Идите за мной. К сожалению, моя Зоя Петровна в отъезде – маму поехала навещать. Боюсь, что сюда привезет. Вы не поверите: такая умная и рассудительная женщина была, и на тебе! Переклинило. Позавчера соседка звонила, просила приехать. Теща к ней вечером прибежала сама не своя. Слышала, говорит, Михайловна, Пушкина убили! Михайловна думала она шутит, а на лицо посмотрела – плачет наша Инна Андреевна горючими слезами. Ну и попыталась ее успокоить – не переживай, мол, Инна, его уже давно убили. А теща прямо озверела: надо же, говорит, а только сейчас сообщили. Это она, наверное, фильм по телевизору посмотрела.
– Скорее всего, не фильм виноват, – пояснил Сергей. – Похоже на проявление признаков старческого маразма. Обследовать бы ее…
– Жена что-нибудь придумает, а мы тут и без нее разберемся, что, где и к чему.
Гена, не утруждаясь поисками ботинок, прямо в носках отправился к дому.
Разобрались быстро. Через полтора часа Геннадий Львович укатил на велосипеде в Опухтинскую больницу с важным поручением.
Сидя на открытой веранде летнего домика для гостей, мы слушали исповедь психиатра, в свое время решившего совместить приятное с полезным. Приятность поручения заключалась в выполнении профессионального долга – устранении фактора временного помешательства и возвращении заблудшей в мракобесии жены клиента в лоно семьи. Иными словами, к любящему ее мужу. Цель последнего мероприятия – обеспечить ей в случае чего возможность не пойти по миру. Оформление произведено, как говорится, от греха подальше. Сергей предполагал – от конфискации. Причем весьма запутанным путем – в несколько этапов с использованием договоров разного вида. Слишком много завистников было среди друзей. А результат? После такой кропотливой работы – гол как сокол! Не совсем, конечно. Богатое оперение-то осталось.
Полезная часть работы Сергея являлась прямым и довольно существенным следствием приятной части – большое денежное вознаграждение.
Все началось с горьких слез Тоника. Найдя прекрасное дизайнерское решение в вопросе благоустройства загородного дома очередного заказчика, Антонина осталась при своих интересах. Заплатив ей сущие копейки, он отказался от ее услуг без объяснения причин. А через пару дней пригласил для конфиденциального разговора, который занял не более трех минут. Основную часть его заказчик потратил на расчеты с ней, сразу после того как уточнил профессию ее мужа и попросил номер его мобильного телефона. На сей раз денег не пожалел.